Павел Микрюков
Хозяин бензозаправки
— Какая разница? Сейчас везде сплошная Америка. Планета Земля — в виде статуи Свободы. Я — похуист и мне похуй, что я сейчас говорю.
Боб:
— Вот ты — крендель. Где же эти горы?
После развода жизнь остановилась, замерла, сжалась. Я перестал что-либо чувствовать. Мне хотелось вернуться во что бы то ни стало к ней, к той, которую люблю. Тщетно. Иногда казалось, что она начинала ненавидеть меня, презирать.
Энтони знал немного испанский, так что мы смогли узнать у проезжавшего мимо фермера, где находится ближайшая автозаправка. Горючего — на три часа, а местность обезлюдела.
— Этот абориген чего-то боялся. Все повторял: „Эль дьябло, эль дьябло“. Псих!
— Не стоит недооценивать предрассудки, Тони. Большинство из них основано на реальных, каких-нибудь страшных и загадочных случаях.
— Ага, мексикашки замочили пару копов и теперь опутывают место преступления легендами.
— Маус, если ты не прекратишь ржать, я тебя высажу из машины. Сам откопытишься.
Бензоколонка находилась вне автострады. Пришлось свернуть на проселочную дорогу, которая, казалось, вела в никуда.
— Сэр, я…
— Послушайте же, наконец. Это будет повторяться снова и снова. И не потому, что я — сумасшедший. Я видел это.
— Велик Аллах и Магомет — пророк его…
Пол зрил это великолепие посреди выжженной пустыни.
— Это покруче, чем крах „Microsoft“.
Наверное, когда-то шоссе и проходило здесь. Здесь, возможно, даже была бензозаправка с небольшим магазинчиком и отелем на 5-6 мест по обе его стороны. Но сейчас это представляло собой скелет краба, выползшего из далекого океана в центр пустыни и умершего от потери воды, усталости или тщетности жизни, оставив после себя панцирь в виде этих строений.
— Горы там.
Пока мы стояли и пялились на это безобразие, Билли Боб, отвернувшись в противоположную сторону, увидел для себя точку в горизонте, на которую показывал пальцем.
— Там эти гребанные горы.
„Говорят, тьма страшна тем, что мы слепы в ней. Но будем ли мы так бесстрашны, увидев тех, кто скрывается в этой тьме?“ — эта мысль нагло лезла мне в голову, когда мы начинали осваивать заправку, спрятав автобус от ветра и пыли за мотелем. Также настроение окончательно портил фонарь г-образной формы, без лампы, но с обрывком веревки. Если пофантазировать, то привязав к нему колесо, могли получить качели, а если — рельсу, то вышел бы гонг, какие встарь вешали у фабрик для извещения о начале рабочего дня. Но фантазия подводила, очень явственно виделась виселица, так легко вписывающаяся в пейзаж.
Бензина не было, чего и следовало ожидать. Зато магазинчик был полон продуктами, словно готовились к долгой отсидке при атомном взрыве. Только завезли их еще со времен холодной войны. И поразительная здесь чистота. За стенами ветер гонял тонны мусора, пыли, песка, а в здания не проникал. Даже комнаты в отеле, с кроватями, заправленными ветхими простынями, носили следы убранности, чьей-то заботливой руки. Нам было где спать, клопов можно было не бояться. Они, скорее всего, уже давно умерли от старости и катастрофического недоедания.
Оставалась загадкой лишь дверь в подсобное помещение. Возможно, там находилось что-либо ценное и бывшие хозяева решили обезопасить себя. Замок успел проржаветь и не знал ключа десятилетиями… Его можно было выбить, но решили отложить это на завтра. Мы устали, тем более, что в магазинчике обнаружился неплохой запас текилы. Время не портит только алкоголь.
— …после Гая Ритчи Тарантино можно не смотреть.
Мы развели костер посреди площадки за автозаправкой и надирались.
— Вот смотри, представь, что тебя заморозили на 1000 лет и инопланетяне нашли тебя и разморозили. Кого бы ты назвал по имени, кто бы символизировал Америку?
— Элтон Джон…
— Он же — англичанин.
— Джим Моррисон.
— Не-а, он был негром.
— Джим — негр?! Иди ты!
— Сам иди. Вон, у Билли спроси, он его видел.
— Боб! Джимми — еврей?
— Кто еврей? Нет, лучше послушай старика Билла, лучше не связывайся ты с этими русскими. Вот мне мой дедушка рассказывал…
— Кого ты назовешь?
— Билл Гейтс…
— Билл — гей… тс…
— Майки, если ты немедленно не заткнешь пасть, я тебе уебу. Тебе хватит, отдай бутылку.
— Вот именно. Империя „Windows“, индекс Доу Джонса и все… Все великое создано не нами…
Нас хорошо развезло. Мы не замечали, кто говорит, о чем говорит и с кем говорит. И кто за всем этим наблюдает.
— Привет.
Голос пришел со стороны, издалека, но рядом. Принадлежал лысому парню в шортах, дранных кедах и майке с надписью „Chicago Bulls“. Пока мы пьяно трепались, он все это время стоял и слушал.
Билли Боб на шатающихся ногах приподнялся с колеса, заменявшего ему сиденье, и четко, как мог, вякнул:
— Это что за хрен?
— Я — хозяин всего этого, — парень обвел рукой окружающее. Пришлось трезветь и подниматься всем.
— Как ты здесь оказался?!
— Спал, просто спал в своей конторке. Потом вы меня разбудили своим гомоном. С вас 25 баксов за выпивку. Пойду приготовлю вам номера. Не на улице же спать будете?
— Я повторяю, что вижу вас впервые.
— Нет, док, каждый день я прихожу к вам и это уже пятый прием. Это повторяется раз за разом.
Мне снится, что я занимаюсь любовью со своей бывшей женой. Просыпаюсь от семяизвержения. Поллюция в моем возрасте как смешна, так противна и нелепа.
Я опять в своей квартире. За закрытыми глазами бурчит холодильник. Пью млечный сок заспиртованного кактуса.
Меня будит Пол.
— Вставай. Выйдем, нужно о чем-то сказать.
За дверями комнаты мотеля, прохладной сжатым воздухом времени, толстая пелена горячего пространства. Выходим или вталкиваемся в нее… Пол предлагает сигарету. Я все еще не отошел от спиртного, меня мутит, в голове гудит, легкая тошнота. Хочется, чтобы вырвало и желудок очистился от текилы. Закуриваю. Мы сидим в креслах-качалках, курим. Пытаемся дышать в утреннем зное.
— Как спалось?
— Всю ночь кошмары мучили. Зачем будил?
— Недавно туристы проезжали, студенты, муж и жена. Они меня тут нашли. — Дикий Бык указал на дверь в мою комнату. — Хотели заправиться, но узнав, что у нас та же проблема и бензина нет, развернулись и уехали, не сказав ни слова.
— Из-за этого ты меня будил в такую рань?
— Странные они были, — Сказал он, затянувшись. — Ты кричал.
— Я?
— Да. Пытался уснуть в кресле, ворочался. Вдруг слышу, вначале как шепот, потом дикий крик из твоего номера. Заглянул, ты спишь как младенец. Как ты?
— Не знаю, удрученно как-то. Будто обманули, обломили, недоверчиво.
— Бывает. Я тоже не верю во все это. — Пол кивнул в просыпающуюся под действием солнца пустоту.
Костер щелкал, тлел, разбрасывая отпрыски искр по своему светлому пятну.
* * *
— Это же непостижимо, разве можно так пить?
— Срань Господня. Заранее извиняюсь, с похмелья я становлюсь еще более старым и ворчливым.
Энтони 37 и Билли Боб по очереди выползали из комнат. Наверное, мы с Полом задремали, так как синхронно повернули свои головы на их помятые рожи.
— Не будь вы разнополы, можно было предположить вашу нескучную ночку тет-а-тет.
— Отвали. Куда ты, Боб?
— Поссать. Где здесь сортир?
— Удобства на улице.
— Тогда я за угол, мне не катит, когда смотрят.
Тони плюхается на крыльцо и охает.
— Бог ты мой, это ж надо было так напиться. Как спали?
— Хреново. Пол говорит, сюда еще кто-то приезжал? Туристы?
— Да. Хотели подзаправиться, но узнав, что бензина нет, уехали. Оставь покурить.
Я протянул ему бычок.
— Весело… Энтони протянул это так скучно, что можно было понять, вчера мы здорово перепили и сейчас всем хотелось холодного пива, крепкого кофе, пару таблеток аспирина и принять холодный душ. А вместо этого была вновь зачинающаяся жара, палящее солнце и альтернатива ехать обратно в город. Уикенд собравшихся вместе домашних алкоголиков со всех концов Америки под предлогом нажраться где-нибудь в пустыне.
Что-то случилось. Я узнал об этом с экрана TV.
— Что это с ним?
С противоположного конца магазина несся, петляя как подстреленный заяц, Билли Боб.
Он был в ужасе, остатки волос всклокочены. Заикаясь:
— Там, та-а-м!!!
— Что там?
— Там… — показывая пальцем на бензозаправку, он опустился на землю и заплакал, — Там-м-м…
— Пойдем, нам надо посмотреть.
— Я бы лучше не ходил.
— Мы должны это увидеть, Пол. То, что его так испугало.
Пришлось нам с Тони направиться по следам Билли. Благо, они остались. Взрыхленный вместе с дерном песок вел нас к тому, что было за магазинчиком, „там“.
Обратно бежали так же быстро или быстрее. Настолько, что легкие горели на таком коротком промежутке.
— Скажи нам, ты это сделал? — Мы накинулись на Дикого Быка с кулаками.
— Вы охуели? Что сделал?
— Майки Маус висит на фонарном столбе, вверх ногами, его горло перерезано, лицо обгладали койоты или стервятники, кишки вокруг, кровь, кишки смешанные с дерьмом, мухи, боже…