Алексей Синельников

Похмелье олигарха

Отрывки из романа, написанного в эмиграции олигархом Осинским. (Это тот самый роман, из-за которого разгорелся весь сыр-бор в сериале „Бледная горячка“).

Любое совпадение имен, должностей, названий географических и контурных точек автор просит считать случайным.

— Боже, как башка трещит! Господи, дай мне силы глаза открыть… Извини, Господи, не заметил — уже открыты, толку от этого, прямо скажем — мало, лучше их закрыть. Голова разламывается. Это душа пытается вернуться в тело, а место ее… занято всякой хренью. Между душой и телом — непреодолимое препятствие из моего позавчерашнего и вчерашнего идиотизма. „О-о-ох“. Интересно, это я сказал или подумал? Сейчас открою глаза и посмотрю… Скорее всего — подумал, так как губы открываются с еще большим трудом, чем глаза. И на том спасибо, Господи. Вот это, прямоугольное — гадом буду — телевизор, а на экране… ну, его-то ни с кем не спутаешь.

О чем говорим? Чего там опять стряслось? Чего? С Новым годом?! Господи, кто из нас с бодуна? Я-то еще думаю — почему мне так плохо? Жара и урчание это надрывное, оказывается — не у меня в башке, а кондиционер, и какая-то сволочь балкон не закрыла. Стоп, сейчас утро или день? Если я проснулся, то можно предположить, что утро и светло. Ага! И, если он поздравляет меня, то дома — зима и ночь, а я плавлюсь, как сыр, значит, я не дома и здесь — не зима и утро. Значит, я — там, где… куда заплатил. Я плачу, я все время все и всем плачу. Ой, что же мне так плохо? Последний раз мне было так плохо, или скорее хорошо, уж не помню когда, но шок был тот еще! Свалился я, помню, в СССР, а проснулся — черт знает где, и в чем, и с кем. Но тогда мы победили! И нас было много, и не только тело, душа горела и пела! А сейчас?

Кстати, почему у меня весь бок горит? С сигаретой я заснуть не мог, уже лет десять как бросил, что же так жжет ляжку, как печка? Слава тебе, Господи! На ощупь — это баба, но от нее жарит не меньше шестидесяти! Неужели на этих широтах градусы складываются? Ну, я-то понятно, а она как здесь очутилась? Повернуть башку можно только как башню — вручную. Ничего, симпатичная. До чего же девки бесстыжие… твари! Развалилась голая… дрыхнет — не шелохнется. Судя по ляжке — знойная женщина, отползти бы куда… Чего он там говорит? Ага, уходящий год был, в очередной раз, тяжелый. Да уж, хреновей, прямо скажем, не помню. Или помню? Господи, как же мне сейчас плохо, еще хуже, чем всем россиянам под его руководством! Дай мне силы хотя бы от этой ляжки уползти, а, если милость твоя будет безгранична, то хотелось бы и до ванны доползти. Фу, какой же я противный… наощупь. А девка, кстати, ничего, интересно, как это у них получается — в такую жару не потеть? Все, надо идти, надо.

* * *

Если читатель дошел до этого места, значит, он сам никогда не бывал в подобном состоянии, или наоборот — пребывает в нем перманентно. В любом случае, спасибо за терпение. Я постараюсь не вмешиваться со своими комментариями в ход размышлений олигарха, так как, полагаю, мое мнение не будет читателю интересно. Значительно познавательней прочитать, о чем думает олигарх в редкие мгновения откровенности. Поверьте, это с ним бывает еще реже, чем с обычными людьми. Я надеюсь, что вы с пониманием отнесетесь к состоянию олигарха, но если какие-либо эпизоды вам не будут нравиться — смело их пропускайте и переходите к следующим.

Человек — существо любопытное и в этом пороке уступает только мартышкам и кошкам. Ему очень интересно, кто что ест и кто с кем спит. Кто, что, где и у кого украл, и откуда, что взялось у того, у кого украли. А если это еще и люди известные, знаменитые — тут вообще — слюни по подбородку. Что делать, нам приятно находить в сильных мира сего те же недостатки, которыми в полной мере наделены мы сами. А если какого-то недостатка в нас вдруг и нет, то это просто праздник души. Особенно этим грешат „порядочные люди“, порядочность которых ни разу в жизни не подвергалась испытанию.

Почему вы дочитаете это до конца? Причина только в одном — если вы любопытны и хотите знать самое-самое редкое, что встречается в человеческих отношениях — правду. Заметьте, правду, а не истину, одно от другого отличается, как небо от земли, правда у каждого своя, а истина — одна на всех.

Конечно, вы можете взять мемуары. Но, поверьте, ни слова правды там нет. Я как-то сгоряча сам пытался написать мемуары, слава богу, есть, что вспомнить. Честно скажу — большего вранья в печатном виде я не встречал, хотя был к себе беспощаден и до этого считал себя честным человеком. Самое правдивое, что мне доводилось читать о самом себе — это автобиография. Но это чтиво не принесет никому радости, я сам дважды засыпал, не дочитав до середины.

Итак, читатель, если ты еще здесь, вернемся к нашему олигарху, который героическими усилиями принял вертикальное положение и, судя по всему, на достигнутом останавливаться не собирается.

* * *

Штормит, однако. С чего, казалось бы? Это способность к прямохождению с трудом овладевает организмом. Ой, какой ужас! А… это куранты… бьют… особенно в голове. Как же он меня кинул! Зла не хватает. Тихушник чертов. Ведь все всё знали и он знал, и его знали, а он всех… одно только не учел, что ловить блох он поручил вшам. И плевать, кто победит — чесаться он будет так же. Да пошли они все!

Дома — Новый Год, дома — мама и мандарины. Снега, наверное, нет ни хрена — не завезли. Гимн. Я люблю эту музыку, я с ней вырос, я под нее гордился. И, заметьте, я с трудом, но стою. И шампанское, какой дурак засунул его в ведро с кипятком? Вот те на — половины, как не бывало, но грохнуло классно, даже девка зашевелилась. Я помню анекдот про теплую водку и потных женщин, но это не про меня. У меня кипяченое и шампанское, и девица… просто огненная. Интересно, как она… в постели? Эй, красавица, проспись! Новый Год на дворе! Фу, какая кислятина! Я всегда любил советское-полусладкое. Блин, никакой реакции. А задница у нее ничего. Господи, спасибо тебе за шампанское. Я куда-то шел? В душ. Маршрут изменить нельзя — раньше я был просто потный и противный, теперь я еще и липкий.

Хвала тебе, Господи, за душ и шампанское. Может еще, какой подвиг совершить — побриться, например… А скажи ты мне, Господи, то, что я вижу сейчас перед собой, действительно создано по образу и подобию твоему, или прав все-таки старикашка Дарвин? До чего же паршивое зеркало… как худший образчик соцреализма. К черту подвиги. Пойду, допью шампанское. Фу, какая гадость. Надо было девице оставить. Если здесь такое пекло, может пожить какое-то время в холодильнике? Ого, чего здесь только нет! Меня, разве что, не хватает! Ммм-да, а жизнь-то налаживается. Голова, кажется, включается — хватило ума балкон закрыть.

Дай-ка, я себе налью чего-нибудь вкусненького. Что-то прохладно становится. Где, кстати, мои шмотки? Господи, я не прошу о многом, дай мне, хотя бы, трусы. Не могу же я, как эта бесстыжая сука, разгуливать по номеру, в чем мать родила, может, халат надеть? Ага, кондиционер и ее пробрал — под одеяло заползает. Все-таки странный народ эти бабы. Из того, что я видел сейчас в зеркале, нет ничего, что могло бы стоить хотя бы мизинца на ее ноге. Когда мне было столько, сколько ей, я вообще полагал, что человек, которому уже исполнилось тридцать, должен думать только о вечном, а тем, кому за сорок, как моим родителям в то время — можно полностью, без остатка посвятить себя науке. Кстати, о ногах. Так, на глазок, за их счет девица раза в полтора длиннее меня. Это как же надо любить деньги, чтобы проснуться рядом с такой образиной, как я.

Я никогда не питал никаких иллюзий по поводу своей внешности. И, надо сказать, у меня в молодости значительно большее удивление вызывало согласие девушки переспать со мной, нежели ее отказ. И, что еще более поразительно, чем старше я становился, тем реже мне приходилось слышать отказ, притом, что красивее и богаче я не становился. Увы, только сейчас я могу предположить, что мои подружки тогда, если и не любили меня, то я им хотя бы нравился… просто так. А сейчас надо порадовать себя, любимого, чем-нибудь бодрящим. Ух, уже хорошо.

С Новым годом! Что-то скучно и одиноко становится. В конце концов, я имею право познакомиться с девушкой, столь бесцеремонно развалившейся в моей постели? Ух, какой кошмар, холоднее этой задницы — только лед, который я бросил в „Виски“. Какие прыжки температуры! Ой-е-ей, малышка, видать, остывает, ее надо спасать, прижать к моему толстому брюху. Ни хрена себе, потянушки с прогибами. Какая упругая нежная грудка, животик. Ноги действительно бесконечные, даже до коленок дотянуться не могу, впрочем, мне туда и не надо. Мне надо несколько выше, еще выше, вот сюда. Ах-ты… розовые щечки — бархатная жопка! Какая она умница, не только рта не открыла, даже реснички не дрогнули. Умница. Как были бы некстати какие-либо разговоры, а взоры томные — и того хуже. Такое ощущение, что она все это время лежала в засаде, ожидая только моего прикосновения, чтобы встретить меня во всеоружии. Еще одна женская загадка. Если бы я не принял душ, от меня, как минимум, псиной бы несло. Она же — благоухает. Ах, молодец, такими ногами можно и не так обхватить. Так вот оно, что впечатлительные юноши называют блаженством! Что-то все, как в кино, но явно порнушки не хватает. А если, малышка, мы изменим направление главного удара? Ай, да кисонька, ай, д-а-а у-у-умница, только носик слегка сморщила, да нижнюю губку слегка прикусила. Ты заслужила поцелуй, малышка. Фу, спасибо тебе, юное сокровище. Кстати, о сокровище. У меня, понятное дело, полный порядок, а где я ее взял — Богу одному ведомо. Вот черт, забыл, а они у меня где-то были… Один черт — поздно.