Павел Шаронов
Простаки и прохиндеи 2
Помнится, он не был в большом восторге от этого культпохода и продолжать знакомство не собирался, но тут вступил в действие второй этап травли — ему сказали, что это не вежливо, один раз пригласить, а второй раз не приглашать и бедный Борис Андреевич был вынужден пригласить мою тетю второй раз, теперь уже на оперу, длившуюся четыре часа, в надежде убить этим ее чувства. Не тут то было. Больше тетушку на оперу, конечно, было не заманить, но от планов своих она отказываться не собиралась.
Не успел Борис Андреевич и глазом моргнуть, как его начали поздравлять с предстоящей женитьбой, а тетушку называть его невестой. Он попытался было вырваться из этой ловушки, но общественное мнение было настроено в пользу этого брака, считалось, что если он сам не понимает свалившегося на него счастья, то его надо заставить принять это счастье и он будет последним дураком и негодяем, если обманет ожидания такой замечательной женщины, как моя тетушка.
Таким образом сопротивление было сломлено и счастливая невеста потащила его в ЗАГС. Борису Андреевичу было в то время лет сорок пять, а моей тете — сорок восемь. После свадьбы она сразу установила в семье жесткую диктатуру, лишила мужа всех прав, кроме права на труд и это, мне кажется, послужило причиной тому, что дядя стал так много работать.
Своей веселости в отсутствие жены он не изменил, но, когда его поздравляли с тем, какого ангела он приобрел, на лице его появлялась детская растерянная улыбка.
В течение многих лет дядя работал корреспондентом в военной газете, хоть сам никогда и не служил по причине здоровья. В советское время это была очень денежная и приятная работа. Писать правду, тем более об армии, было нельзя, частично из-за режима секретности, а в основном по традиции. Принято было хвалить и одобрять, не вникая в подробности, и дядюшка вдохновенно сочинял скучнейшие статьи и получал за них хорошие гонорары.
С падением Советского Союза рухнула и его карьера. Кончилось спокойное и приятное существование, работу он потерял и, хоть вскоре устроился по специальности, спокойной жизни уже не было. Началась охота за фактами, конкуренция, поиски сенсаций. Воровство и разгильдяйство — это наши две важнейшие военные тайны. Раскрыть их — значит стать шпионом. Так дядя стал шпионом.
От всех этих мыслей меня отвлек голос главного посетителя:
— Ну что, уяснили ситуацию? — спросил он.
Я кивнул головой и в раздумье стал медленно ходить по комнате. Сандра с любопытством смотрела на меня, ожидая, что я отвечу.
— Мы ждем, — прервал мои размышления младший посетитель.
— Ждите, вам придется долго ждать.
— Что вы имеете в виду?
— То, что вы не получите статуэтку, пока мой дядя не будет освобожден и доставлен сюда, в эту квартиру.
— Он, кажется, так и не уяснил ситуацию, — с ироничной улыбкой обратился старший посетитель к своему товарищу, а потом повернулся ко мне, — Мальчик, мы пришли не договоры с тобой заключать, а требовать. Твой дядя все равно сядет и не в наших силах его освободить. Он рассердил очень уважаемых людей, но если ты будешь вести себя хорошо, вернешь статуэтку и напишешь признание, которое мы тебе продиктуем, он получит минимальный срок. Да, признание, — повторил он, заметив мой удивленный взгляд. Ты напишешь, что помогал ему переправлять за рубеж материалы, представляющие государственную тайну.
— Вы сошли с ума!
— Ты, кажется, не понимаешь своего положения. В этой стране ты находишься нелегально, по чужим документам. Стоит нам сообщить это куда следует и тебя вышлют из страны, то есть к нам. А если у тебя на таможне найдут пакет с наркотиками, или еще что-нибудь? Мы ведь можем позаботиться, чтобы из тюрьмы ты больше не вышел. Своему дяде ты этим не поможешь. Подумай, если поможешь нам, то получишь условный срок.
— Это за шпионаж то?
— Ну, совсем не обязательно выставлять тебя шпионом. Так, выполнял поручения, не вникая в их суть. У тебя сейчас на выбор только две возможности: подчиниться нам или погибнуть. Выбирай.
— Дайте время. Сейчас от всего этого у меня идет кругом голова. Я должен все обдумать. В любом случае, статутки при мне нет и сегодня ее достать уже невозможно.
Младший посетитель попытался что-то сказать, но я его перебил:
— Если будете на меня слишком давить, я предпочту сам сдаться испанской полиции, а заодно и передам им эту чертову статуэтку.
Гости зашептались между собой, после чего старший заговорил более миролюбиво:
— Не надо поспешных действий. Мы даем вам сутки, так что хорошенько все обдумайте. Наше предложение остается в силе. Принять его — это для вас единственный шанс уцелеть. Возможно, мы даже поможем вам вернуться в Испанию. Конечно, если будем довольны вашим поведением. С вашим дядей, в конце концов, тоже ничего дурного не случится. Отсидит год или два и мы выпустим его по амнистии. Все зависит от вас. И главное, хочу предупредить, не пытайтесь бежать, с нами этот номер не пройдет. И еще, не вздумайте с нами шутить шутки и подсунуть вместо оригинальной статуэтки копию. Сейчас мы готовы с вами договориться по-хорошему, но одно ваше неосторожное действие — и вы с вашим дядей погибнете. Кстати, эта милая девушка тоже, — и он указал пальцем на Сандру.
Дверь за незваными гостями захлопнулась прежде, чем Сандра успела выразить свое возмущение.
— Нет, каково! — выдохнула она. — И это государственные служащие. Бандиты какие-то. Что будем делать? — При последних словах лицо ее приняло жалобное и растерянное выражение, которое бывает у детей, когда их неожиданно чем-то обидят.
Ни слова не отвечая, я сделал ей знак молчать и указал пальцем на балкон. Сандра сразу поняла, что я имею в виду, и пошла в указанном направлении, а я тем временем громко включил телевизор, после чего присоединился на балконе к Сандре.
— Ты уверен, что они прослушивают твою квартиру? — шепотом спросила она, прижав губы к моему уху.
Со стороны мы, наверное, напоминали пару влюбленных, которые, полуобнявшись, шепчут друг другу всякие милые глупости.
— Скорее всего подслушивают. Слишком хорошо они знают содержание нашего разговора с Владимиром Николаевичем.
— Но когда они могли успеть установить жучки? Ведь Владимир Николаевич узнал, где ты живешь, только проследив за мной. А они, похоже, следили за ним.
— Подслушивать можно и без жучков. Есть такая штука, вроде радара. Направишь ее в нужную сторону и можешь все слушать с большого расстояния.
— Ну и дела! А у тебя правда в квартире установлена эта система, как ее… колокол?
— Нет, до сих пор в ней не было необходимости.
— Значит, наврал? В хорошенькую же историю мы попали. Владимир Николаевич скоро выяснит, что получил не ту статуэтку, и будет страшно зол. А если он, к тому же, узнает, что ты отдал статуэтку его врагам, то за это может и убить.
— Я не отдам им статуэтку.
— Но тогда сделаешь уже их своими врагами.
— Они и так мои враги.
— И что же теперь делать?
— Многие жаждут получить эту статуэтку. Почему я должен отдавать ее, ничего не получая взамен, кроме обещания, что меня может быть не посадят, а моему дяде снизят срок? Эти ребята желают получить все, ничего не давая. И вообще, у меня появилась смутная идея.
— Какая? — горячо спросила Сандра.
— Ну, детали надо еще продумать, но если быть кратким, то это выглядит примерно так: есть две группы, желающие получить эту статуэтку. Возможно, если поискать, групп будет и больше. Сделаем вид, что передали статуэтку кому-то одному и пусть они передерутся, а мы тем временем исчезнем.
Сандра озадаченно посмотрела на меня.
— Рома, не забывай, — сказала она, — Что эти люди — профессионалы и им устроить слежку или найти человека в незнакомом городе ничего не стоит.
— Ничего, я прочитал много книг про шпионов, так что тоже