Павел Шаронов

Простаки и прохиндеи

Гости разъехались, но хозяева продолжали совещание. Наконец, около половины двенадцатого я услышал голос Сергея Борисовича, отдающего кому-то распоряжения, после чего он и Владимир Николаевич сели в машину и тоже уехали.

Наступила полная тишина и замок погрузился во мрак. Я лег в кровать, но заснуть не мог. Нервное волнение отгоняло сон и мешало сосредоточиваться. Мысли путались.

Часа через полтора, когда я мысленно примирился с перспективой бессонной ночи, в мою дверь тихо постучали. Я вскочил с кровати и открыл дверь. В комнату бесшумно проскользнула Сандра. Едва взглянув на нее, я понял, что она хочет сообщить мне важную новость.

— Записала! — с едва скрытым ликованием воскликнула она, — Записала! Все их совещание!

— Тихо! — я осторожно прикрыл дверь и жестом велел Сандре сесть на кровать. — Молодец, но охране совсем не обязательно это знать. Техника не подвела?

— Нет, я прослушала запись.

Сандра говорила теперь еле слышным шепотом, так что я скорее догадывался о смысле ее речей, чем понимал произносимые ею слова.

— О чем они говорили?

— Само совещание — ерунда, но то, что сказано после него, касается непосредственно нас.

— Кого это „нас“?

— Тебя и меня.

— Тебя-то каким образом в это замешали?

— Скоро узнаешь. Лучше прослушай запись.

Сандра положила диктофон между нами и торжественно нажала на кнопку. Основная часть совещания действительно нас не касалась и представляла мало интереса. В основном обсуждались меры защиты и способы ответного удара по неприятелю. Возможно, милицию все эти сведения и заинтересовали бы, но, после того, что мне пришлось испытать во время покушения, я не склонен был мешать готовящейся расправе. И потом, судя по разговорам, на совещании присутствовал полковник милиции, так что милиция, вернее ее коррумпированная часть, была в курсе происходящего.

Мы не стали слушать все подряд и пропускали довольно большие куски до того момента, когда Сандра сделала мне знак, что сейчас заговорят о чем-то важном.

Судя по звуку, гости уже ушли и в кабинете остались только Сергей Борисович и Владимир Николаевич. Разговор зашел обо мне.

— А если бы его убили? — нервно спросил Сергей Борисович. — Что мне тогда, все раскрывать, или самому в гроб ложиться?

— А что, это идея, — спокойно произнес Владимир Николаевич.

— Вы с ума сошли?

— А вы разберитесь во всем спокойно. Сейчас самое лучшее время для вашего исчезновения. Вас хотят убить, прекрасно, они успокоятся на смерти двойника. У вас много экономических обязательств; вы можете еще набрать долгов и возвращать их вам не придется. Вами интересуются правоохранительные органы, но и эта проблема будет закрыта в случае вашей смерти. Конечно, вы лишитесь влияния и власти, но в каждой игре приходится чем-то жертвовать. Кроме того, в любой удобный для вас момент мы можете воскреснуть.

— Так вы думаете…

— Да, завершите ваши дела, подготовьте фальшивые документы и, когда следующее покушение закончится более удачно, уезжайте за границу.

Наступила минутная пауза.

Наконец снова заговорил Сергей Борисович.

— В этом плане, — сказал он, — есть одно очень слабое место. Мы почти не можем контролировать ситуацию. Убить все-таки хотят меня и как я могу подставить двойника, не рискуя сам попасть под удар?

— Совсем не обязательно ждать следующего покушения. Организуйте все сами в удобное для вас время.

Снова пауза, на этот раз более долгая.

— Идея хорошая, — наконец сказал Сергей Борисович, — Только вот с фальшивыми документами связываться не будем. Оформите загранпаспорт на моего двойника, но с моей фотографией. И не забудьте вписать в него Сандру.

— Зачем вам эта малолетка? Она сильно все усложнит.

Сергей Борисович стукнул кулаком по столу.

— Это не ваше дело. Здесь я отдаю приказы. И Сандра будет моей; как бы долго не пришлось ждать, но я этого добьюсь. Она не дура и когда-нибудь согласится.

Владимир Николаевич вздохнул и тихо сказал:

— Шеф, у вас бывают странные фантазии. С вашими деньгами и властью всего можно было бы добиться быстрее и проще. Впрочем, хозяин — барин. В качестве кого мне ее вписывать в ваш паспорт?

— Запишите дочерью.

— Не подойдет. По новым документам вам двадцать два года; у вас не может быть тринадцатилетней дочери.

Сергей Борисович снова вспылил.

— Пишите, кем хотите: сестрой, матерью, мне без разницы, лишь бы она была в этом чертовом паспорте. Что еще?

— Нет ваших фотографий, надо позвать фотографа.

— Не надо. Я сейчас мало кому доверяю и если узнают, что я оформляю документы… Лучше сделаем так: у нас полно любительских фотографий, найдите на пленке подходящий кадр, отнесите в фотографию, только подальше отсюда и проверьте, чтоб не было слежки. Пусть там заретушируют пейзаж и вообще сделают все, что нужно. Когда паспорт будет готов, сделайте в него шенгенскую визу.

— Сегодня же будет сделано.

— Не надо. Паспорт оформим в последний момент. А пока подыщите пленку и отметьте кадр. Всем остальным займется Медведев. А вы мне понадобитесь для более важных дел. Думаю, нам на всю подготовку понадобится не меньше двух недель. Если паспорт будет готов через неделю, это нормально.

— А билеты заказывать заранее?

— Нет, билеты в последнюю очередь. Я не хочу, чтобы о моем отъезде стало известно даже за час до отлета.

— А вот в случае с вашей женой…

Прозвучал еще один удар по столу, на этот раз, судя по звуку, ладонью.

— Тема моей жены закрыта!

— Как хотите. Я на вашем месте не был бы в этом так уверен.

Далее пошло обсуждение текущих дел, которые не вызвали у нас особого интереса и, когда из диктофона послышался щелчок закрываемой двери, Сандра отключила его и мы встревоженно посмотрели друг на друга.

— Вот гады, решили меня убить, — сказал я.

— И о моей сестре что-то говорили, только я ничего не поняла, — добавила Сандра. — Что будем делать?

— Воевать. С нами не церемонятся и считают марионетками, что ж, значит, мы с ними можем тоже не церемониться и наши удары станут для них неожиданностью.

— Надо убрать Синюю Бороду, — предложила Сандра.

— Не забывай, что у него охрана и я не смогу ее удержать, пока ты будешь убивать своего зятя.

— Нет, он, кажется, шурин, хотя не знаю, как это называется. В общем, это все антидисистеблишментаризм.

Это слово Сандра произнесла с некоторым напряжением, но ни разу не запнувшись.

— Что это значит? — спросил я.

— Не знаю, слово интересное. Но я предлагала не убивать Синюю Бороду, а именно убрать его. Например, так: в самый последний момент, когда он уже готов к выезду и велит мне следовать за ним, я предлагаю ему посидеть перед дорогой и выпить на брудершафт. Потом отвлекаю его внимание и подсыпаю в его рюмку лошадиную дозу снотворного и брома. Гарантирую, что в ближайшие сутки ему будет не до нас.

— Забавный план, только раньше он успеет убрать меня. И более основательно. А если не уберет он, то уберут его враги, ведь теперь, в случае покушения, никто защищать меня не будет, а скорее наоборот, подставят.

— А может тогда я воспользуюсь Интернетом и от имени Синей Бороды наеду на ФСБ с требованием денег? Подставить его будет несложно, а посадить его могут надолго.

— Идея неплохая, но в ФСБ не дураки сидят и могут не поверить в такую явную подставу.

— Но во всяком случае я предложила уже два плана, а ты пока ни одного.

— Мой план не такой эффектный и я предлагаю использовать усилия врага в нашу пользу. Опасно вставать на пути мощного потока, но незаметными действиями его можно направить в другое русло.

— И как мы будем это делать?

— У меня пока только смутная идея и надо еще все хорошо обдумать, но первые действия мы можем уже предпринять. Сегодня будут подбирать снимок для загранпаспорта и подходящий кадр будет отмечен. Я не думаю, чтобы после этого кто-то присматривался к пленке. Поэтому надо найти момент и заменить ее на другую, на которой будет отмечен кадр со мной. Меня тут много снимали, так что пленки должны быть.

— Сделаю.

— Кроме того, надо точно узнать, когда принесут паспорт и выкрасть его.

— Выкраду.

Я надеялся, что у Сандры все это получится, ведь в доме она пользовалась почти неограниченной свободой, но что делать дальше, удастся ли осуществить побег и стоит ли брать с собой Сандру? Будет ли это для нее спасением от домогательств Синей Бороды или наоборот, я поставлю ее под удар?

С этими мыслями в четвертом часу ночи я лег спать.