Павел Шаронов

Простаки и прохиндеи

Я выглянул за дверь кабинета, проверяя, нет ли кого поблизости, потом вернулся и, присев на край стола, быстро заговорил:

— Я на него не работаю. Меня к этой работе принудили, так что я не считаю себя обязанным хранить верность. Единственное мое желание — поскорее уехать отсюда и больше никогда не видеть твоего…

— Синяя Борода не мой.

— Без разницы. Мне не нравится он, мне не нравится его окружение и мне не нравится то, к чему меня готовят. Но у меня нет выхода и мне придется быть его двойником и подставлять себя под пули вместо него. Если это продлится недолго и закончится благополучно, я буду рад; если заплатят, тоже неплохо, но я хочу, чтобы ты поняла, что я здесь не ради денег, а потому, что у меня не было другого выхода. Я хочу знать, что здесь происходит и чего следует ожидать. Если ты поможещь мне, то, возможно, и я смогу помочь тебе.

Я надеялся, что моя речь придется Сандре по вкусу, но такого успеха я не ожидал. Со словами: „Отныне мы — союзники“, она протянула мне руку и мы скрепили рукопожатием образовавшийся союз.

Глава 4 

Дальше поговорить с Сандрой не удалось; на лестнице послышались тяжелые шаги и мы поспешили покинуть кабинет Сергея Борисовича и разойтись по своим комнатам, пока нас не застала Тата.

К счастью, кабинет располагался в закутке и дверь в него не была видна из главного зала, поэтому мне удалось, укрывшись за тяжелой портьерой, пропустить Тату мимо себя и проскользнуть за ее спиной незамеченным. Сандре повезло меньше. Странная старуха ее заметила и подозвала к себе. Скрываться больше не было смысла и Сандра неохотно, но довольно уверенно подошла к Тате, успев по дороге сделать невинное выражение лица.

— Что случилось? — спросила она.

— Нет, это я у тебя должна спросить, что случилось? — строго сказала Тата, — Почему ты здесь, а не в лицее, егоза?

— Я не смогла пойти, — ответила Сандра и это было чистейшей правдой.

— Почему?

— Положа руку на сердце, — сказала Сандра и положила руку на толстый живот Таты, — Виновата судьба. Не суждено мне сегодня было идти в лицей.

Старуха смягчилась. Сандра умела нравиться людям и даже Тата не могла устоять перед ее обаянием. Со временем я понял, что все люди делились для Таты на своих и чужих. Чужие внушали ей опасение и враждебность; свои делились на две категории: свои по крови, кого она безоговорочно любила и чьи даже самые отвратительные поступки столь же безоговорочно оправдывала; и свои, бывшие когда-то чужими, но приближенные по каким-либо причинам к тем, кого она любила и на кого иногда распространялась некоторая доля ее симпатии.

Впрочем, свою симпатию она дарила немногим, пожалуй, только одной Сандре, остальных просто терпела; что касается охранников и меня, то наше присутствие она игнорировала, считая нас чужими.

Я прошу прощения за такое длинное пояснение, но без него трудно было бы понять характер старухи, которая хоть и недолго, но была одним из главных действующих лиц этого периода моей жизни.

Не интересуясь больше причинами прогула, Тата распорядилась, чтобы Сандра отправилась в свою комнату учить уроки и на этом успокоилась. Я понял, что в ближайшее время возможности поговорить с Сандрой без свидетелей не представится и отправился слоняться по дому, репетируя походку Сергея Борисовича. Не видя оригинала, это было довольно сложно, но под предлогом репетиции я оглядывал дом и размышлял.

Больше всего сомнений во мне вызывала личность Сергея Борисовича. Кто он? Я не верил, что он честный бизнесмен, но на уголовного авторитета он тоже явно не тянул. Скорее, что-то среднее. Может, политик? Но для окончательного вывода у меня не хватало материала и я отложил дальнейшие размышления на потом.

Время до обеда тянулось нескончаемо долго.

В этом доме поздно вставали и поэтому все приемы пищи происходили часа на три позже, чем я привык.

Обедали по-старинному, все вместе, за большим дубовым столом, покрытым белой скатертью. При всей моей нелюбви к Сергею Борисовичу, должен признать, что радушный хозяин. Конечно, властность его проявлялась и здесь и он мог запросто оскорбить гостя, но в остальном обедали довольно демократично. Шофер, телохранители и Тата сидели тут же и ели те же блюда, что и Сергей Борисович. Только охрана, защищающая дом, питалась отдельно. Телохранителей было двое, Вадик и Костя. Они сидели, привычно расположившись поудобнее, много ели, никогда не начинали разговор сами и почти не отрывали взгляда от тарелки.

Только дня через два я с удивлением узнал, что их задача — охранять меня. Хотя, если быть более точным, они скорее конвоировали меня из одного места в другое. Вадик был угрюмый, неразговорчивый, меня еле терпел и не скрывал своего презрения. С ним было очень трудно общаться. Только боязнь нарушить приказ Сергея Борисовича мешала ему поколотить меня. Про Вадика как-то сказали, что у него призвание быть хирургом: он любил резать людей. Внешне же он больше напоминал неандертальца. С Костей было проще общаться, но труднее говорить. У него была странная манера невнятно, но быстро произносить слова, так что поначалу я понимал не более трети того, что он говорил. Впоследствии я научился вникать в общий смысл его речей, не прислушиваясь к отдельным словам. У Кости была еще одна странная особенность: при том, что он пил и очень много курил, он не доверял водопроводной воде и всегда употреблял только родниковую из бутылок.

* * *

Сандра вышла к обеду позже всех. Ни слова не говоря, она села за стол и, проигнорировав суп, стала накладывать себе пюре с рыбой.

Тата неодобрительно покачала головой и вдруг спросила:

— Руки не забыла помыть?

Сандра молча показала руки и только после этого ответила:

— Мои руки так же чисты, как совесть Генерального прокурора.

К моему удивлению эта шутка не вызвала никакой реакции. Все продолжали невозмутимо поглощать пищу.

— Сегодня придет парикмахер, — сказал Сергей Борисович, обращаясь ко мне, — Сделает нам одинаковую прическу и уже дня через три начнем тебя понемногу задействовать.

Я чуть не подавился куском и смог только ответить:

— Хорошо.

Сандра сочувственно взглянула на меня и, повернувшись к Сергею Борисовичу, спросила:

— Может и мне двойника найдете?

— А тебе зачем?

— Будет за меня в лицей ходить.

Тут Сандра зажмурилась, вспомнив, что сегодня пропустила занятия и что Тата может сейчас это рассказать. Но старуха промолчала и Сандра сразу повеселела.

Снова наступила тишина. Слышалось только размеренное движение челюстей, стук ложек и прочие звуки, которыми обычно сопровождается трапеза.

На этот раз молчание прервала Тата.

— Сереженька, на ужин-то придешь? — спросила она Сергея Борисовича.

— Нет, у меня дела, — ответил он.

— Все ты в хлопотах, совсем себя не жалеешь.

— Каждый локальный индивидуум стремится к апофеозу, — сказала Сандра, видимо давно заготовленную фразу, но на ее шутку опять никто не обратил внимания.

Вскоре после обеда пришел парикмахер и, когда после всех процедур я взглянул в зеркало, а потом оглянулся на Сергея Борисовича, только в эту минуту до меня наконец дошло, как мы с ним похожи.

Тот же разрез глаз, очертания рта, нос. Конечно, когда мы стояли рядом, перепутать нас было нельзя, но для тех задач, которые передо мной ставились, сходство было достаточным.

Через час Сергей Борисович уехал, а меня до вечера тренировали его походке, манерам и даже речи.

Глава 5 

Пробуждение было внезапным. Кто-то тряс меня за плечо и, несмотря на все мои попытки погрузиться в сон, усиленно будил.

— А… что такое… уже пора? — пробормотал я, еще толком не придя в себя.

Надо мной наклонилась Сандра и, закрыв мне рот рукой, подавала мне знаки не шуметь. Я кивнул и она убрала руку.

— Сколько времени? — шепотом спросил я.

— Уже пять часов.

— Ты всегда встаешь так рано?

Сандра не ответила. Выглянув за дверь, она убедилась, что никого поблизости нет и вернулась к моей кровати.

— Я много думала о нашем разговоре, — сказала она, — и хочу тебе все рассказать. Сейчас самое удобное время. Потом и ты и я будем заняты.

— Что ж, тогда говори.

— Я не просто сидела в шкафу, — Сандра сделала короткую паузу и добавила, — Я подслушивала.

— Примерно это я и предполагал, — ответил я, — Если девушка залезает в шкаф, то либо она прячется, либо подслушивает. И что ты хотела узнать, сидя там?

— В смерти моей сестры есть какая-то тайна. Я чувствую, что Синяя Борода что-то скрывает. Я всегда замечаю, когда он врет. После ее гибели он только и делал, что врал.