София Каждан

Мадам

Синицын сделал шаг и приблизился к Лене.

— Я с другом ехал в машине… В нее врезался какой-то салага… Друг отделался только испугом… А я… Мне хотели ампутировать ногу… Но вот, слава богу… Сейчас эта проклятая третья нога будет моим вечным спутником в жизни, — произнес он спокойно, и девушке стало очень жаль стоящего перед ней молодого человека.

Лена предложила Синицыну зайти в ближайшее кафе, и он не отказался…

Сидя за столиком, Владимир проклинал родителей своей бывшей жены.

— Ох, Мадам, если бы ты только знала, как они меня унижали, оскорбляли! Каждый раз старались подчеркнуть, кто я, а кто они. Я больше не смог жить вместе с ними, и однажды, собрав вещи, ушел. Моя жена — дура! Таких еще нужно поискать… Она в последнее время только и делала, что слушала своих тупорылых предков… Вот сейчас пусть живет одна! — по его лицу прошлась холодная усмешка, — Пусть вместо мужчины прижимает к своей груди подушку.

— А ребенок? У тебя же сын…

— Да… У меня сын, — с гордостью в голосе произнес Синицын, — Мальчишка, вылитый папа. Не дай бог, он был бы похож на мать! Она же — каракатица! Если во сне приснится ее образ, то можно сразу же умереть от разрыва сердца! Пусть… Пусть сейчас поживет одна… Я терпеливый… Могу еще подождать… Уверен, что приползет и будет, стоя на коленях, просить вернуться.

* * *

А спустя год Лена окончила институт и возвратилась в свой родной город. Ее жизнь стала однообразной. Работа — дом. Дом — работа. Мать, видя, что с дочерью творится что-то неладное, решила поговорить с ней. Но разговора не получилось. Елена накричала на нее и впредь посоветовала не вмешиваться в чужую жизнь. Это был последний вечер, когда Кудрякова видела своих родителей. На следующий день их не стало. Они погибли в автомобильной катастрофе.

Смерть родителей в буквальном смысле „добила“ Кудрякову. Постоянно рядом с ней находилась ее школьная подруга Катерина.

Ночи были самыми страшными часами в жизни молодого юриста. Ни работа, ни дом, ничего не интересовало ее. Все мысли Кудряковой были направлены на Владимира Синицына. Она решила больше не ждать, не мучиться, а найти повод и встретиться с ним.

Каждую субботу и воскресенье девушка старалась пройти возле его дома в надежде, что судьба подарит встречу с ним. И она подарила. Они встретились… Но только не возле его дома, и даже не на той улице, где жил Владимир, а случайно. Совершенно случайно, возле пивного ларька.

— О, кого я вижу! Мадам! — увидев Лену, восторженно закричал он и, опираясь на палку, сделал несколько шагов навстречу ей, — Ты как раз кстати! — Синицын взглянул в глаза Кудряковой и, улыбнувшись, спросил, — Ты бы не могла выручить нашу компанию? Понимаешь… Ну не хватает самой малости… Вот хотели побаловаться… Купить пиво… Нет, Мадам, ты не думай… Как только пойду работать, сразу же верну долг… Вот с работой, правда, пока ничего не получается… Да черт с ней, с этой поганой работой! Слушай, Мадам, будь человеком… Выручи друга…

Лена достала из сумочки кошелек и, вытащив сто рублей, протянула их Синицыну.

— Мадам, — жалобно простонал он, глядя в сторону друзей, — что за эти копейки можно купить?

— Пиво.

— Мадам, ну… Дай еще хотя бы две сотенки… — он посмотрел на нее и, печально усмехнувшись, добавил, — Пожалей инвалида… У меня в жизни осталась всего одна радость — пиво.

Лена протянула ему еще сотню, а затем другую.

Увидев деньги, глаза Синицына заискрились, и он от счастья даже позабыл поблагодарить Лену. Подняв палку вверх, Владимир направился в сторону друзей со словами: „Гуляем, братцы, гуляем!“

Лена еще долго стояла, косо поглядывая в сторону Синицына, в надежде на то, что он подойдет к ней. Но так и не дождавшись, медленно побрела к автобусной остановке. Она совершенно не помнила, как вошла в квартиру, как включила газ и как легла в постель, чтобы заснуть вечным сном.

Только чудо спасло жизнь Кудряковой. Катерина возвращалась от своего приятеля, и по дороге решила заглянуть к подруге. Нервы Лены не выдержали от нескончаемых звонков в квартиру, и она нехотя поплелась к дверям.

— О, господи! У тебя же пахнет газом! Ты что, сошла с ума?! — закричала Лахнович, едва переступив порог квартиры. Она раскрыла настежь окна, и силой потащила подругу к себе домой.

По дороге Кудрякова расплакалась и рассказала, что все эти годы только и делала, что думала о Синицыне.

— Я люблю Володю! Понимаешь? Люб-лю… Мне кроме него никто не нужен… Либо он, либо…

— Опомнись, дуреха! В кого ты влюбилась?! — но, моментально поняв, что ее нравоучения Кудряковой в эти минуты совершенно не нужны, обняла подругу за плечи, — Успокойся… Не надо так расстраиваться, — проговорила Катерина как можно мягче, — Если ты хочешь, то я могу устроить тебе с ним встречу.

— Правда?! Ты меня не обманываешь?!

— Вот чудачка! Он же мой родственник! Что мне стоит пригласить его в гости?

Лахнович сдержала свое слово.

Ближе к обеду, в субботу, Синицын переступил порог квартиры своей кузины, а спустя час пришла и Лена. Катя старалась изо всех сил всеми правдами и неправдами свести подругу с братом. Лахнович боялась, что в противном случае, если ей эта затея не удастся, она потеряет подругу.

Посидев с гостями чуть больше часа, хозяйка квартиры, ссылаясь на то, что должна срочно отлучиться на короткое время, оставила подругу наедине с братом.

Как только за Лахнович закрылась дверь, Синицын взглянул на Катерину, и вытащил из кармана ключи.

— Мадам, как Ваше Величество смотрит на то, чтобы покинуть эту берлогу и провести время в деревенской глуши?

— Я не против, — произнесла она, и глаза ее засияли от счастья.

— Тогда — вперед.

* * *

Сидя в электричке, Лена все еще никак не могла поверить, что сейчас она рядом с любимым человеком, и скоро, совсем скоро будет принадлежать ему. Она прикрыла глаза, пытаясь представить сцену предстоящего вечера.

— Мадам, следующая остановка наша.

Они вышли из электрички и направились в сторону леса.

— Куда это мы идем? — испуганно спросила Лена Владимира.

— Мадам, не стоит бояться! Вы ведь рядом с мужчиной… Настоящим мужчиной… — он рассмеялся и, сделав шаг вперед, остановился перед ней, — Не стоит меня бояться… Это короткий путь…

— Я и не боюсь, — произнесла она, чувствуя, как трясется ее сердце.

Дорога от станции до деревенского дома казалась Кудряковой длинною в целую вечность.

— Мадам, вот мы и пришли, — подбросив ключи от дома вверх, произнес Синицын, остановившись возле одинокого дома, у которого тускло горел фонарь.

Не успела Лена опомниться, как Владимир открыл дверь старого деревянного дома, пропуская даму вперед. Он вошел вслед за ней.

Поставив палку в угол, Владимир открыл дверцы старого буфета и извлек из него начатую бутылку „Столичной“ и две банки рыбных консервов.

Лена с испуганными глазами наблюдала, как Синицын поставил на стол два граненых стакана и налил в них водку.

— Вот мы и наедине…

Девушка побагровела.

Он сделал несколько глотков и посмотрел на сидящую напротив девушку.

— Ты чего это… Почему не пьешь? Тебе что, не нравится моя компания? Обижаешь, Мадам, обижаешь…

Лена сморщилась и сделала два маленьких глотка.

Синицын поднялся из-за стола и подошел к ней:

— Каким же я был дураком! Каким дураком! Как я мог не разглядеть рядом с собой такую изюминку, такой цветочек, — он взял руку девушки и поднес к своим губам, — Какие тонкие пальцы… Мадам, ты само совершенство… Само божество…

В эти мгновенья Лена чувствовала себя самой счастливой девушкой во всем мире. Она слушала Синицына завороженно. Ей казалось, что пройдет еще каких-нибудь десять минут, и она получит то, о чем мечтала по ночам, зарывшись носом в подушку.

Владимир положил свою руку на женское колено, и Лена вздрогнула. Но он и не думал останавливаться перед намеченной целью. Его рука поднималась все выше и выше, исследуя каждый сантиметр пройденного пути. С каждым мгновением учащалось мужское сердцебиение. И вот он у заветной цели… У самого основания ее цветка. Еще секунда, и он сорвет лепесток. Девушка почувствовала, как натянулась ее кожа, как по позвоночнику прошел мелкий озноб.

— Я хочу тебя… Слышишь… Сейчас… — тяжело дыша, произнес Владимир, — Я уже больше не могу…

— Милый… Дорогой… Единственный… Мой золотой… Я люблю тебя… Безумно люблю… — проговорила она, дрожа перед неизвестностью.

— Пойдем в спальню… Она ждет нас…

Кудрякова не помнила, как оказалась на постели.

Лена ощутила прикосновение его влажных губ на своем лице.

— Расслабься… Не дрожи, — промолвил он недовольно, — Ты же не спящая красавица…