Павел Шаронов
Дело о беглой свинье
Проблемы Егора Степановича начались в тот день, когда его свинья перешла государственную границу. Как это произошло? Раньше, когда был еще Советский Союз, границы между республиками были условные, точнее, они были, но их как бы и не было. Поэтому он имел дом в одной республике, а огород в другой и это никого не удивляло. Тем более, что и дом и огород находились совсем рядом друг от друга.
Но после 1991 года все изменилось. Понаехали какие-то люди, наставили заборов, а главное, чтобы теперь попасть из дома на огород, приходилось идти три километра до КПП, там стоять очередь, отмечаться и потом еще три километра идти до огорода, хотя он и находился в ста метрах от дома.
Поначалу это раздражало, потом стало угнетать и антиправительственные разговоры в семье Егора Степановича стали обычным явлением.
Свинья, как известно, животное не самое умное, и если люди не всегда знают свои законы, то что можно требовать от свиньи? Она прокопала ход под колючую проволоку и ушла за кордон.
Ловить свинью даже в обычных условиях дело непростое, а тут и подавно. Если бежать три километра до КПП, а потом еще три в обратном направлении, но уже по территории соседнего государства, свинью можно и не застать на месте. И, Егор Степанович, недолго думая, кинулся в погоню. Лаз был достаточно широк и, немного покряхтев, Егор Степанович преодолел его и стал ласково, матом, подзывать свинью к себе.
Свинья была молодая; впервые оказавшись на воле, ей хотелось развлечься и поиграть. Весело хрюкнув, она понеслась прочь. Выругавшись, Егор Степанович бросился за ней. В пылу погони он не заметил ни канавы, которую преодолел в две секунды, ни кустов, продираясь через которые он в клочья порвал свою рубаху, ни даже грозных криков пограничников, ошалевших от такой наглости.
И только тогда, когда над его головой засвистели пули, и чей-то грубый голоc приказал ему остановиться и поднять руки, Егор Степанович вдруг осознал, что его действия не нравятся не только свинье, но и кому-то еще.
* * *
Допрос продолжался минут сорок. Егор Степанович объяснил сердитому, начинающему седеть майору всю ситуацию, потом долго отвечал на вопросы, по которым было видно, что его считают крупным преступником и что он сам заставил свинью перейти границу, чтобы потом был предлог последовать за ней. Когда ты нарушил закон, всегда бывает трудно объяснить чистоту своих намерений.
Наконец, когда протокол был составлен и подписан, сердитый майор сменил гнев на милость и, угостив Егора Степановича сигаретой, добродушно сказал:
— Да, мужик, ты крепко влип. Теперь посадят. С нарушителями у нас строго.
— Как посадят?! — поразился Егор Степанович, — Да ведь я каждый день сюда на огород хожу. У меня и разрешение есть.
— Это разрешение можешь засунуть себе, сам знаешь, куда. И про свинью лучше не вспоминай, потому что с ней это будет уже групповой переход границы.
Конечно, майор шутил, но Егор Степанович уже не понимал шуток.
— Как забыть?! Я требую, чтобы мне вернули мою свинью! Я с ней не сговаривался и вообще, границу переходила она, а я только за ней… того…
Голос Егора Степановича дрогнул и, замолчав, мужик с надеждой посмотрел на майора.
Тот нахмурился.
— Не советую скандалить, — холодно сказал он, — Этим вы ничего не добьетесь. Есть факт нелегального перехода государственной границы. К тому же, вы были вооружены. Узнаете?
Майор положил на стол складной нож, изъятый у Егора Степановича при обыске.
— Я и забыл про него, — признался Егор Степанович, — Лежал себе в кармане и лежал. Да разве это оружие?
— Оружие, — подтвердил майор, — Так что, готовьтесь к суду. А пока вас отведут на гауптвахту.
* * *
Время как-будто остановилось. Часов у Егора Степановича с собой не было, но даже если бы они у него и были, он едва ли смог бы на них
Егор Степанович подошел к окну и рукавом протер стекло. Светлее не стало, только более четко стали видны закрывающие окно снаружи решетки. За ними скорее угадывались, чем были видны, стена и крошечный клочок неба, от которого не хотелось отводить взгляд.
На раздавшийся шорох Егор Степанович не обратил сначала внимания. Здесь было много всяких звуков.
Шорох повторился и на этот раз Егор Степанович напряг слух, стараясь понять, что это было.
— Папаня, ты здесь? — услышал он чей-то шепот под своим окном.
— Кто это? Саня, ты, что ли?
— Я.
Саня был младшим сыном Егора Степановича. В свои шестнадцать лет он увлекался техникой и радиоделом и по этой причине у него до сих пор не было девушки.
— Папаня, тебя скоро отпустят? А то мамка волнуется.
Егор Степанович вздохнул. Стоявший в его горле комок мешал ему отвечать.
— Нет. — Наконец сказал он, — Меня посадят. Надолго.
Наступила пауза. Саня пытался осмыслить услышанное.
Наконец снова зазвучал его шепот:
— Папаня, ты только не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем. Ты только никуда не уходи, а я еще вернусь.
Егор Степанович хотел ответить, что даже если бы он захотел уйти, его все равно не отпустят, но Саня убежал и уже готовые слететь с языка слова выразились в печальном вздохе.
Снова начались долгие часы вынужденной праздности.
Через неопределенное время принесли обед — тарелку супа и две картофелины, а на третье — водянистый компот с куском булки.
Почувствовав некоторую сытость, Егор Степанович приободрился. В природе нет ничего вечного, и даже этот тягостно длинный день наконец закончился и наступила ночная тишина.
Сон не приходил; нервы Егора Степановича были напряжены до предела и он порой вздрагивал от звуков, которые раздавались только в его воображении.
Было часа два ночи, когда он вновь услышал голос Сани:
— Папаня, ты еще здесь?
— Здесь.
— Сейчас мы тебя выпустим.
Не успел Егор Степанович спросить, каким образом его собираются выпускать, как на перекладине решетки был закреплен большой железный крюк с тросом, из-за стены послышался шум мотора, трос натянулся,
Теперь оставалось только открыть окно. После произведенного шума можно было уже не осторожничать и Егор Степанович резким ударом локтя сломал замок и распахнул окно. Вниз посыпались осколки стекла.
— Быстрее, папаня, — еле сдерживая нетерпение, воскликнул Саня, — Сейчас сюда прибегут.
И действительно, со стороны караульного помещения послышались голоса и быстрые шаги. Сам удивляясь своей ловкости, Егор Степанович проскользнул через узкое окно и побежал вслед за Саней.
— Стой, стрелять буду! — крикнул кто-то из преследователей и передернул затвор автомата.
Но Егор Степанович уже перелезал через забор и, спрыгнув с него, пробежал мимо глухо урчащего трактора, с помощью которого его освободили.
Лес был недалеко.
— Куда мы бежим-то? — тяжело дыша, спросил он сына. Тот ничего не ответил, только махнул рукой, как бы объясняя, что сейчас не до разговоров.
Как только они углубились в лес, Саня резко свернул налево, чтобы сбить со следа возможных преследователей, но погони, похоже, больше не было. Не сумев поймать беглеца сразу и, возможно, сочувствуя ему, солдаты дошли до ближайшей поляны, походили по ней и вернулись в караульное помещение с сообщением о том, что арестант сумел уйти.
* * *
На следующее утро к дому Егора Степановича подъехал военный уазик. Капитан решительно постучал в дверь и она со скрипом приоткрылась. Капитан дал знак сопровождавшим его солдатам следовать за ним и первым вошел внутрь.
Их встретило запустение. Дом был спешно покинут; на полу валялся оброненный кем-то ботинок, в шкафу остался висеть позабытый парадный костюм Егора Степановича, повсюду были раскиданы всякие мелочи, но никого из обитателей дома на месте не оказалось. Сам Егор Степанович, его жена и два сына исчезли. Были соблюдены положенные в таких случаях процедуры: опрошены свидетели, составлен протокол, доложено начальству.
Егора Степановича объявили в розыск и вскоре все это дело было благополучно забыто.