Дмитрий Протасов
Последний прыжок
Сокращенный вариант для периодических изданий. Первая публикация в газете „Армавирочка“ в 2003 году.
Все описанные в рассказе события, географические наименования, фамилии, должности являются вымышленными. Все возможные совпадения случайны.
– I –
„Корова“, натужно надрываясь, карабкалась вверх. „Коровой“ или иногда „крокодилом“ наши десантники в шутку называли
Внутри „вертушки“ сидела полусотня десантников, готовых выполнить свой очередной прыжок. Для Константина Стрельникова прыжок должен был быть последним. До приказа оставалось меньше двух месяцев, Константин ждал его с таким же нетерпением, как и другие „дембеля“. Только его ожидание отличалось, как и отличались его неполные два года службы…
Ему не пришлось после „учебки“ служить в одной части. Стрельников после семи месяцев в Литве, получив подготовку по курсу „специалист по борьбе с бронетанковой техникой“, командир отделения ПТУРС „Фагот“/„Конкурс“ и звание младшего сержанта, вместе с несколькими товарищами отправился за „речку“. Хотя нужды в этом особой и не было. Наши войска выводили после десятилетнего выполнения интернационального долга. „За речкой“ через месяц несколько человек из его противотанковой батареи откомандировали в другую часть. Так и вышли из дружественной страны в составе другой части.
Соединение, в состав которого входила новая часть Стрельникова, частично расформировали и прикомандированных десантников отправили служить дальше — кого куда. Кто вернулся в родную бригаду, а кто попал в новую часть. Константина заметил капитан Смирнов и взял в числе хорошо показавших себя ребят на новое место службы. Так младший сержант Стрельников оказался на Западной Украине.
На Украине спокойной жизни тоже не получилось. После тихого месяца его новую бригаду отправили в Закавказье. Было опасно и трудно, но не так, как за „рекой“. Гвардейцы через два месяца вернулись из солнечного края — их ожидало разочарование. Бригада, как боевая часть, была расформирована, а на ее базе высокое московское командование создало учебную часть, готовящую сержантский состав для ВДВ. Снова солдат и офицеров раскидали по всему Союзу примеряться к новым условиям. Константина оставили во вновь созданной учебке на должности командира отделения в одной из учебных батарей артдивизиона, которым стал командовать тот самый, уже майор, Смирнов.
– II –
Одно дело — боевые или приближенные к ним условия или, на худой конец, боевая часть, а другое — учебка. В первом случае надо показать себя: какой ты человек, какой грамотный и хорошо подготовленный солдат, а во втором случае требовалось быть больше цепным псом, который бы сутками муштровал только пришедших с гражданки точно таких же, как сам, парней. Каждый курсант учебки мог написать письмо родителям такого содержания: „Дорогая мама, назовите поросенка „Сержант Иванов“, я приеду после службы — собственноручно заколю…“ Если, конечно, он не мусульманин.
Стрельников, по натуре философ, считал, что настоящая цена солдата зависит от боевого опыта, уровня специальной и общей подготовки, а также морально-психологических качеств. Но никак от уровня подобострастия к вышестоящему командиру или наглости и презрения по отношению к младшим по призыву или по званию.
Со временем командиры стали относиться к Стрельникову прохладно. Командир дивизиона прямо заявил, что Стрельников не на своем месте. Хотя, благодаря ему, учебный взвод, в который входило отделение Константина, показывал лучшие результаты по дивизиону в марш-броске. Дивизион же при проверке так понравился тогдашнему командующему ВДВ Храчеву, что тот окрестил дивизион „самым светлым пятном в войсках“. Стрельников неоднократно просил комдива, майора Смирнова, отправить его с первым выпуском курсантов в боевую часть. Майор пошел навстречу, сделав еще больше. Не дождавшись первого выпуска, Стрельников был откомандирован на новое место службы вместе с несколькими болтавшимися за штатом бригады солдатами — остатками от боевой части.
В новой части его взяли в разведроту как противотанкиста — мало ли чего приходится подрывать разведчикам. Часть была сокращенного состава (кадрированная), служба в разведроте тем более была почетной и выгодной. Все остальные подразделения через день на ремень ходили в наряды или караулы. Лишь разведка на все сто занималась выполнением боевых и учебных задач.
Через время бригаду развернули, укомплектовали призывниками с гражданки и свежеиспеченными сержантами из той же украинской учебки. Константину дотянуть до дембеля в особых рядах разведроты не удалось. Солнечным апрельским воскресеньем, когда солдаты бригады отдыхали от учебы и разведвыходов, а главное, от пристального внимания отцов-командиров, в разведроте было решено отметить перевод молодых солдат, отслуживших первые полгода в более высокую категорию.
Вроде бы все просчитали. Офицеры должны сидеть все дома с семьями, отмечать хороший православный праздник — Пасху.
Надо же было случиться, что когда переводили одного из молодых — мастера спорта по боксу в тяжелом весе, чемпиона Украины, под окном шнырял дежурный по бригаде, майор Кресов. Били не особо и больно, скорей по традиции, но боксер по фамилии Медведев орал, как настоящий медведь. Дикие крики не остались без внимания дежурного по бригаде. Он зашел в тот самый момент, когда Стрельников „переводил“ своего молодого, который, как и полагалось, произносил родные для разведчиков девизы…
В итоге сам командир бригады сорвал сержантские лычки с погон Константина и пообещал отправить его из разведроты дослуживать на свинарник. Худшего наказания для разведчика и не придумаешь! Но на свинарник он не попал, а был переведен в один из батальонов бригады, где как раз не хватало опытного, пусть даже и разжалованного, сержанта в разведвзвод…
– III –
Константин Стрельников, под рев двигателей „вертушки“ припоминая всю свою службу, готовился к своему последнему прыжку. Он с нетерпением ждал дембеля, когда закончатся постоянные переводы, переезды, смена коллективов, и он сможет пожить, наслаждаясь прелестями гражданской жизни, которые доступны в небольшом солнечном горном городке на Северном Кавказе. Эти радостные ожидания согревали ему душу и отвелекали от предстоящего прыжка. Только все отравлял сидевший прямо перед ним тот самый злополучный майор Кресов. Так уж получилось, что по весу майор оказался немного тяжелее Стрельникова и, согласно правилам воздушно-десантной подготовки, должен был прыгать перед ним.
„Корова“ вышла в район десантирования. Это были ночные прыжки и десантирование должно было идти в четыре потока. Правый Костин борт шел первым. После команды „Приготовиться к десантированию!“ и, как водится, следующей за ней: „Пошел!“ десантники один за другим стали покидать борт „вертушки“. Как один из всех двадцати семи прыжков, этот прыжок для Константина прошел удачно. Приземлился — как следует, собрал купол парашюта и направился на пункт сбора. Только вертушка в небе подозрительно кружилась и не было похоже, чтобы прыжки продолжались.
На сборном пункте Константин узнал причину задержки прыжков — насмерть разбился майор Кресов. На земле возле тела обнаружили нераскрывшийся основной парашют. Карабин камеры вытяжного парашюта находился здесь же. А должен был вместе с камерой остаться в вертолете. Из-за этого и случилась трагедия. Не раскрылся вытяжной — не сработал основной купол, а запаской штабной майор в условиях ночного прыжка воспользоваться не сумел. Либо карабин не был пристегнут к тросу в вертушке из-за разгильдяйства выпускающего, либо кто-то отцепил его перед самым прыжком…
– IV –
По факту гибели майора Кресова началось расследование. Стрельникова вызывали среди прочих в штаб к особисту — майору военной контрразведки, разговаривали, брали показания. Провели следственный эксперимент на аэродроме, проверяя, кто как сидел и что делал в вертолете в тот злополучный день. Прошло три недели. Константин уже надеялся, что неприятности миновали и ему удастся нормально дотянуть до дембеля.
Но в один из воскресных вечеров дежурный по батальону оторвал Стрельникова от книги, сообщив, что его срочно вызывает особист.