|
|
|
|
| Обратно в приемную | Листы : 1 2
|
|
Любовь
Угол Денежного и Глазовского. Старый дом, давно уже ждущий, но страшащийся реставрации. Что он видел? Кто в нем жил? И помнят ли обитатели его – нынешние или прошлые – весну 17-го – красивую женщину (4-ый этаж, дверь направо), ежедневно ходившую в соседнюю лавку за снедью, и лысоватого франта, часто приходившего к ней. Может быть их дочь так и унесла с собой тайну своего рождения…
|
И снится:
Женщина приходит,
И говорит, что не находит
Она покоя без меня,
Что остальное все не важно…
…А ливень ухает протяжно
И печь чернеет без огня.
Ну, и, конечно же, деревня,
И облетевшие деревья
Все жмутся к нашему окну…
…Но кто я здесь?
…В каком дому?
…И снится:
Мы огонь разводим
И что-то терпкое находим
В бутыли пыльной. И сверчок…
Ну, и, конечно же, собака
И крепость огурцов из бака,
Рябины вызревшей зрачок.
И мы сидим. Нет, мы витаем,
Как будто мир – необитаем,
И, наконец-то, мы одни!
И все сбылось и воплотилось,
И за надежды заплатилось,
И за погубленные дни.
…Но вот опять ее я вижу:
Я наклоняюсь ближе, ближе,
И все пытаюсь разглядеть.
«Ответь мне, кто ты?»
«Я, – смеется, –
Я та, что в руки не дается,
И о которой век скорбеть.
Я появилась в одночасье
Твоим понятием о счастье,
Деревней, женщиной, огнем,
Сверчком, собакой и любовью…»
…Я вновь прижался к изголовью
Не в силах сладить с этим сном…
Но все прошло. И я проснулся.
Лица небритого коснулся,
И вспомнил, что я здесь живу…
…Деревня… Женщина… Собака…
Я так давно уже не плакал
Во сне. Тем паче – наяву.
|
|
Слухи
диалог
- Вам что-нибудь говорит имя – Павел Мальков?
- Нет.
- Нет!? А Фаина Каплан?
- Она, кажется, в Ленина стреляла…
- Кажется – или стреляла?!
- Кажется, стреляла – все равно…
- Действительно – все равно. Ну, а Павел Мальков?
- Да не знаю я, кто он?
- Говорят он был в 40-х начальником Воркутинского централа.
- Ну и что?
- Так в это время там Каплан сидела!
- Так ее же, кажется, расстреляли!
- Кажется – или расстреляли?
- Ну, расстреляли…
- Кто расстреливал-то?
- Не знаю, ЧК кажется…
- Наверное, не знаю… Но коменданта Кремля в первые годы Советской власти - Павлом Мальковым звали. Может однофамильцы, а?
- Не знаю, какая разница?
- Да никакой… Только – напоследок – кто такая Вероника Павловна Каплан?
|
|
Мечты…
Так хотелось бы, чтобы в каком-нибудь тихом скверике стоял памятник пианисту – не Шуберту, не Шопену, не Рахманинову – а простому таперу, прожившему жизнь в музыке и умершему в ней.
|
|
Память сердца
А привокзальные буфеты были полны вернувшимися с войны инвалидами, ненужными изуродовавшей их Родине… Вот он, сидит, колченогий и пьяный, наяривая под неизменный баян:
|
Если, Землю обнимая,
Лягу с пулею в груди,
Не тоскуй по мне, родная,
И назад с войны не жди.
Пусть другой вернется из огня,
Срежет с плеч погонные ремни –
Полюби его ты как меня,
Если сможешь, полюби.
|
А в это же время, совсем рядом, иные и иное:
В Неапольском порту
С пробоиной в борту
Жанетта выправляла такелаж.
|
Это какие-то иные уроки географии (Неаполь! – это вам не подмосковные Мытищи) и любви («Если сможешь, полюби»).
А рынок… Безумный балаган, наполненный какими-то марсианскими именами – Вертинский, Козин, Лещенко…
Белочка, поймешь ли ты меня
или
На солнечном пляже в июле
В своих голубых пижамаx
|
|
Какая-то мозаика бесшабашной безнадежности. А над ней, над всем этим неизменно вставал огромный вал бессмертных “Журавлей” :
Здесь под небом чужим я как гость безымянный
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Ах, как больно в груди, как мне хочется плакать,
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
|
|
Вывод
А больше-то и писать нечего. Стоит, быть может, но – нечего. Впрочем, и это зачем написал – не ведаю. Может – зря?
Когда-нибудь, наверное, продолжу. Впрочем, перечитав, понял, что некая законченность все же присутствует.
Спасибо всем, кто терпел и терпит меня – пишущего и нет.
|
| Обратно в приемную | Листы : 1 2
© 1991-1996, Пекин – Москва, Павел Максименко
© 2001, Выборг, верстка – poetman
© Картинка украдена с ViewImages.com
|
|
|