Андрей Ратеев
Раб синей лампы
Подраздел 8. Кибернетический кризис в Приморье
Владимир Владимирович в беседе участия не принимал.
Сидел тихо, склонив голову, и быстро писал буквы в
большой, тяжелый блокнот в сафьяновом переплете.
Просмотрев несколько видеороликов, Лиза успокоилась. Померещившиеся ей ужасы не имели под собой совершенно никакого основания. Сюжеты, в которых действие происходило в светлых, высоких помещениях лаборатории; спектакли реальности, в которых главную роль часто играл бодрый и веселый папа, непринужденно дурачившийся, отдыхая, или напряженно вглядывающийся в окуляры микроскопа, сосредоточенно работающий; изображения приятных, улыбчивых людей, окружавших его, совершенно не вязались с картинами, нарисованными возбужденной фантазией. Поерзав в мягком кресле, устраивая поудобнее немного занемевшую попку, Лиза, заботясь о хорошей осанке, выпрямила спину, несколько раз наклонила голову вправо-влево, и, размяв кисти, продолжила знакомство с дневником папы.
Указав курсором очередной видеофрагмент, кликнула клавишей мыши, удобно охваченной ладошкой. Промотав скучные преамбулы научных объяснений, Лиза притормозила демонстрацию до стандартной скорости кадров в секунду, и заинтересованно приблизила лицо к экрану. На нем папа, на фоне какой-то напоминающей ярко-голубую пирамиду установки, что-то увлеченно объяснял. Изображение сменилось, камера плавно наехала на установку. Большой, светящийся приятным, голубым, исходящим изнутри светом, цилиндр, занял весь кадр. Лиза прибавила громкость.
— А сейчас вы сможете увидеть подготовительный этап. — Изображение исчезло, промелькнули титры, и в кадре снова появился папа. За его спиной, в кресле, напоминающем кресло дантиста, в странного вида шлеме с большими наушниками, в легком, похожем на спортивный, костюме, спокойно лежал молодой мужчина. — Прошу любить и жаловать, наш новый сотрудник, Александр Викторович Креолов. Сейчас завершаются последние тесты, — как видите, испытуемому они доставляют удовольствие, и через несколько минут, мои помощники инициируют процедуру. — Лежащий на кресле мужчина, как бы в подтверждение слов папы, не открывая глаз, широко улыбался. В кадре появились двое. Одетые в биокостюмы, с подключенными к капюшонам с полукруглыми стеклянными забралами гибкими зеленоватыми шлангами, они подкатили к изголовью кресла большое, напоминающее стационарный фен для сушки волос, металлическое яйцо, установленное на поворотных шарнирах, и сосредоточенно заиграли пальцами в белых перчатках по клавишам пультов управления „стоматологического“ кресла и „фена“.
— Теперь, после того как мы убедились в полной адекватности всех компонент — медиаторов, биогенных аминов, аминокислот, нейропептидов и опиоидов, можно приступать к следующему шагу нашей процедуры. — Лиза залюбовалась папой, его уверенностью, сухощавой подтянутостью, элегантным изяществом движений, тем, как плавно качнулась его, слегка седая, голова, позволяя сотрудникам продолжать манипуляции. Один из помощников, подтверждая полученный сигнал, так же кивнул. Это получилось комично — будто белый медведь, объевшись мороженой рыбой, сонно встряхивает большой головой. Металлическое яйцо, повинуясь нажатой вторым помощником клавише пульта, плавно приблизилось к голове спящего и слегка наделось на нее, на манер восточного тюрбана. Раздалось тихое жужжание, и лицо мужчины исказила гримаса боли. Звук усилился, и вдруг, что-то
Обмякшее тело девушки накренилось вправо, судорожно сжатые пальцы потянули за собой беззубого грызуна. Курсор, описав плавную кривую, всего лишь на секунду задержался над ярко-красной, неприметной пиктограммой с непонятным словом Alarm, но этого хватило, чтобы мелкая, бессознательная дрожь побледневших пальцев, инициировала программу, ассоциированную с красным пятнышком. Глухо стукнула о ворсистый ковер кудрявая головка. Высокими, резкими трелями заскрежетал модем…
Подраздел 9. Вселенский потоп сознания
Величественные и властные Дюреровские Матрены, объединенные в российские эмираты, горько сожалея о том, что федеральный орган не подключен к теплу, подкладывали поверх полиэтиленовых трупов для водоснабжения детей с ограниченной трудоспособностью.
Дубовые ветви власти, перебделывая балансы, нежно подогревали градус интереса к эпидемии апатичной пневмонии. Шлюхи преподавали детям этику, а холуи, доказывая спермой у рта не позволившие завершить подписать амбиции, яростно праздновали свой Холуин.
Шестьдесят четвертый главный контроллер Модуля Распределения Нагрузки, или в short-варианте — гкМРН-0000064, задействовав только что освободившиеся ресурсы скМРН-0006701 и скМРН-0000127, коммутировал поток мемо-сигналов в Модуль Накопления Рефлексов, и зарегистрировав подтверждения, перешел в режим ожидания. Слишком частые переключения состояний модуля красноречиво демонстрировали незавершенность схем управления. Было очевидно, что МСК, или, в
Создатель, как всегда элегантный, возбужденный несколько более, чем обычно, кивнул. Щелкнула, поднимаясь вверх и занимая положенную стандартом высоту, подпружиненная клавиша, исполнительный, как всегда, гкМРН-0000064, равнодушно, без колебаний, инициировал экстрактор. Бесстрастно зарегистрировав импульсы ПЗС, схематично отобразившие вышитую шелком по верхнему срезу нагрудного кармана оболочки лежащего на кресле протококона надпись: „А. П. Лопухов“, и чуть ниже: „гкМСК-0000000“, гкМРН-0000064 плавно включил контактное торможение.
Неприятная щекотка разбудила Акима. По извилистому рельефу ушной раковины, задевая легкий пушок, что-то быстро ползло, направляясь к отверстию. Попытка избавиться от раздражителя почему-то не удалась — Лопухов не смог ни тряхнуть головой, ни поднять руки. В недоумении, Аким еще раз попытался сбросить ползучую гадину, но так же безуспешно. Мгновенно осознанный ужас, мощным импульсом пронзил сознание — мерзкая тварь беспрепятственно проникла в ухо, загрохотала коваными когтистыми лапами по короткой пещерке и, прорвавшись к перепонке, внезапно остановилась. Распахнув глаза, Лопухов увидел удаляющиеся спины людей, одетых в странные скафандры. Все встроенные панели осветителей неприятно пульсировали малиновым, зловещим светом. Через две секунды в помещении остался один Аким.
С трудом подняв отяжелевшую руку, Лопухов осторожно отстегнул наушники. С громким, пробочным хлопком вытянул гладко выбритую голову из непонятного металлического тюрбана. Поморщившись от резких взвизгов сирены, Аким медленно сел. С трудом слез на пол, подошел к прозрачной, упиравшейся в потолок, перегородке, мутным взглядом уставился вглубь примыкающего помещения. Огромная пирамида, сияющая желтым, ярким светом миллионов цилиндрических ячеек, гипнотизировала, завораживала своей правильной, неестественной красотой. Вяло отметив режущий свет раскалившегося до бела металлического основания пирамиды, Кима устало закрыл глаза, ноги его подогнулись, и он съехал на ребристый, в насечках пол, из-под которого потянуло холодом глубокого погреба.
гкМРН-0000032, тридцать второй главный контроллер Модуля Распределения Нагрузки, обреченный на деградацию и утилизацию, лихорадочно пытаясь предотвратить реабилитацию сознания протококона, ничтожными импульсами угасающей метаболической регуляции, по цепям переноса электронов вяло проталкивал негативное представление. Разразившийся по его вине в недрах UberBrain хаос, унисоном слабых импульсов дестабилизировал систему. Криогенные теплообменники не успевали отводить излишек энергии, хладагент вскипал, не пройдя и трети положенного цикла. гкМРН-0000032, в последний раз вспыхнув синим пламенем, вдруг остро и безнадежно осознал весь ужас небытия, и, вдохновенным порывом прощания, расплываясь желтой, пенящейся кляксой, проклял протосознание Ефима Леонидовича Куглера, так некстати высунувшее любопытные синапсы из глубин протококона.
Рев сирен неожиданно смолк, погасли яркие транспаранты с непонятной надписью Alarm, и синтезированный девичий голос, с еле заметными вокодерными интонациями, несколько раз, с небольшой паузой, почему-то радостно, повторил:
— Тревога! Всему персоналу срочно покинуть отрицательные уровни! — И, после минутного молчания, тщательно выговаривая слова, не торопясь, заговорил снова. — Начинаю процедуру сворачивания. Шлюзовые камеры будут открыты по окончании отсчета. Пять. Четыре. Три. Два. С оглушительным треском лопнувшая полусфера, мириадами осколков просыпалась на пышущую жаром, белым, раскаленным солнцем сияющую пирамиду UberBrain. Сорванные чередой взрывов ребристые люки, отлетели. Из распахнувших пасти шлюзов рванули вверх фонтаны холодной воды. Пронзительный, переходящий в ультразвуковые частоты свист пара заглушил все. Взрыв пирамиды мегатонным хлопком всколыхнул землю. Наполнившая лабораторию вода, всасываемая автоматически включившимися мощными насосами, ринулась обратно в подземелье.
Очнувшийся, инстинктивно вдохнувший воду Аким, захлебываясь, в бурных потоках, падал в преисподнюю. Все громче становился гул циклопических лопастей, безжалостно разрубающих пласты воды, бешено вращающихся вокруг раскаленной трением оси. Страшная воронка засасывала выпучившего от ужаса глаза Лопухова в неумолимую мясорубку. Влетая в пенное месиво, отчаянно зажмуривая в последний раз глаза, Кима, мгновенно прекративший сопротивление, сверхскоростной камерой сознания запечатлел резкий крен вращающегося круга, и тягучее, медленное кино разрушения лопастей, увлекая разумную камеру массой мчащейся воды, выплеснулось в огромный, заиленный сотнями прошедших лет, пятьдесят четвертый коллектор древней системы подземных коммуникаций раскинувшегося на холмах города.
Июль, 2003 год.