Андрей Птичкин
Иллюзия
— Со стороны моих агентов, — говорил начальник главного сыскного управления, — есть сведения о некоей Ольге, проживающей по адресу: „Большая Кировоградская, дом 18“, в коем месте ей было дано разрешение поселиться по вашему личному распоряжению.
Высокий господин поднял глаза и заинтересовался.
Агент посмотрел на начальника и продолжил:
— Суть их сообщений сводится к тому, что эта особа несколько раз была замечена с незнакомым нам человеком, живущим через три квартала. В настоящее время его место проживания устанавливается, — в этом месте агент сделал паузу.
— Что за человек? — черный господин положил руки с сигарой на стол и стал слушать еще внимательнее.
— Его зовут Григорий, Григорий Александрович.
— Нет, не имя. Что он из себя представляет, чем занимается? Меня интересуют все подробности, соберите необходимые сведения о нем.
— А как насчет Ольги? — позволил себе вопрос агент, несколько превысив свои полномочия.
— Я займусь ею лично, — он загадочно и сурово посмотрел выше своего собеседника. В обычное время он, возможно, не придал бы никакого значения этим фактам, но сейчас он насторожился. Не проявил ли он слабость тогда, когда сохранил ей жизнь?
— Установите слежку за этим Григорием, а я выделю лучших своих людей следить за Ольгой. — Он не хотел, чтобы столь тонкое дело проходило без его участия. — Если это необходимо, можете заручиться моей поддержкой в случае обыска квартиры этого человека.
Дело начинало принимать серьезный оборот. Не хотелось ему думать ничего дурного об Ольге, но он знал ее незаурядную натуру, и мог даже предположить худшее из возможного, а именно это больше всего его злило. Все, что угодно, только никакой любви. Эти необдуманные поступки, один черт мог предвидеть результаты от этих действий.
— Последний раз напоминаю, что вы должны приложить максимум усилий для решения поставленной мною задачи. И чтобы никаких проколов! Можете идти, — несколько тише сказал начальник.
Выслушав еще около десяти докладов своих подчиненных, страшный дядька отпустил последнего и отправился на свою квартиру еще раз обдумать происходящее.
Холод, только холод и ничего больше. Он не чувствовал своего тела и не мог пошевелить пальцами обеих рук и ног. Тело его больше не жгло. Он уже не бежал, он просто замерзал. Правда, он еще мог стоять на ногах, но чувствовал, что силы покидают его. Еще немного, и боль отпустит. Он знал, что когда человек замерзает, он уже не чувствует боли, он просто засыпает. Он с трудом повернул голову на небо. Туда, где должно было быть солнце, но его было еле видно сквозь затянутую цепь облаков. Он хотел идти вперед, но не мог. Он не знал, что в двадцати метрах от него стоял маленький деревянный домик, откуда валил дым. Пройди он несколько шагов в ту сторону, и он был бы спасен. „Очень холодно“, — была его последняя мысль. Его последний шаг совпал с паденьем. Он рухнул на тонкий снег и больше не шевелился.
Я проснулся раньше обычного. Нужно было идти налаживать отношения на работе. После чашки дымящегося кофе еще оставалось время, чтобы обдумать вчерашний день. Честно говоря, думать об этом мне даже не хотелось. Все произошедшее со мной вчера потеряло свою резкость и казалось ненужной обузой. Так бывает после долгой болезни, которая, наконец, отступает, и человек забывает о ней, как только становится здоров. Но, к сожалению, чем больше я освобождался от покровов сна, тем чаще лезли мысли об Ольге и странных событиях вчерашнего дня. Быть может, у меня провалы в памяти? Или пора сходить к психоаналитику? Странно, но раньше со мной такого не случалось. Я вспомнил про свой потрепанный дневник. С трудом я нашел его на третьей полке и записал несколько несвязных предложений.
Сидя за своим рабочим столом в удобном кресле я размышлял о том, что бы это могло означать? Может быть, просто пойти к Ольге и спросить ее об этом?
Я еле дождался конца рабочего дня. Когда я вышел из офиса, опять весело зазвенели колокольчики, но я уже не обратил на них внимания.
Ольга, не спеша, шла по улице, опустив голову, и вдруг ее посетило острое желание написать записку своему возлюбленному. Она повернула в сторону дома, на ходу сочиняя строки своего будущего письма, так повлиявшего впоследствии на ее судьбу, ставшего для нее роковым.
„Милый Гриша, — писала она, сидя за рабочим столом в кабинете мужа, — я пишу эти строки в тайной надежде, что они будут услышаны и поняты тобой, потому что если есть в тебе чувство, какое есть во мне, то сердце твое непременно откликнется…
В этот день, такой солнечный и немного грустный, когда я впервые увидела тебя, во мне проснулось чувство, далекое от любви, но несомненно, что это было желание, может быть, желание чего-то неизведанного, нового, может, инстинктивного желания обладать тобой. Но теперь чувство мое к тебе, если это — любовь, не знаю, переполняет меня тем светом, теплотой и покоем, каких я не испытывала очень давно. Ты пробудил во мне чувства, спрятанные в глубине души на самом дне, заваленные в суматохе грудами надежд и обломками несбыточного счастья.
Теперь я счастлива. Как будто это — провиденье божье! Хотя все подвластно дьявольской силе, и, может, эта любовь — иллюзия? Но почему же тогда так бьется мое сердце, и с новой силой хочется жить? Хочется проснуться утром и перемолвиться с тобой словечком. А вкус утреннего чая стал ароматнее, окружающие — менее раздражающими, и вообще весь процесс бытия радужнее и насыщеннее. Неужели все это — иллюзия? Дорогой, не хочется так думать. Мне немного грустно в этот туманный осенний день, и меня посещают невеселые мысли. Наверное, я стала стареть и устала от одиночества. Поэтому я пишу эти строки. Конечно, я могу прийти и произнести их вслух тебе, но мне хочется, чтобы ты сам нашел меня, затерявшуюся между лабиринтами домов или спрятанную в пожелтевшей листве густых деревьев. Когда ты получишь это письмо, не сердись на меня за детские выходки, потому что очень хочется быть с тобой. И еще, ты знаешь, я нашла в тебе покой и умиротворенность, как усталый путник, дошедший до привала и давший, наконец, покой своему уставшему телу.
Твоя навеки, Ольга“.
Рано утром, проснувшись как обычно, Ольга решила прогуляться. Она выглянула в окно, день обещал быть хорошим. Морозный воздух проник ей в легкие и заставил закашляться. Был уже конец ноября, а снега все не было. Иногда, правда, в воздухе начинали кружиться мелкие снежинки, но они испарялись в воздухе, не достигнув земли. Правда, по обочинам дорог виднелись следы снега, которые лежали на зеленой траве. Ольга шла без всякой цели, думая обо всем и в то же время — ни о чем конкретно. Сначала она подумала, где сейчас Гриша, но потом вспомнила, что он, должно быть, на работе. Потом она вспомнила, что ее муж должен уже приехать. Раньше он не уезжал так надолго. А где же подруга? Совсем пропала. Она чувствовала себя совсем одинокой. Не отдавая отчета в своих действиях, она пришла к тому дому, с балкона которого благополучно приземлилась. Зачем она пришла сюда, она не знала.
О, нет! Конечно, чтобы передать свое письмо. В душе она сознавала, что это может быть опасно, но ей очень хотелось. А вдруг он дома? Тут ей показалось, что какой-то мужчина с противоположной стороны улицы пристально смотрит на нее. Она посмотрела в его сторону, но тот отвернулся. „Может, ждет кого-нибудь?“ — Ольга в нерешительности задумалась, продолжить ли ей путь или вернуться домой. Но женская настойчивость взяла верх, и она направилась к подъезду, в котором жил Григорий. Когда она заходила в подъезд, ей показалось, что подозрительный мужчина опять посмотрел в ее сторону. Как и следовало ожидать, дома никого не оказалось. Только заскрипели половицы под дверью. Она не смогла не оставить свое письмо в почтовом ящике. Ольга направилась в обратную сторону. На какое-то время она позабыла про мужчину, который, возможно, мог следить за ней. Она снова задалась вопросом, что с ней происходит, может, она действительно влюблена в Гришу?
Вдруг на левое плечо Ольги легла чья-то рука. От неожиданности Ольга даже вскрикнула.
Вынырнув из-за спины девушки, человек в черной одежде и черных очках представился Ольге. Постепенно приходя в себя и начиная соображать, в чем дело, Ольга тщетно силилась вспомнить — не видела ли она раньше этого мужчину среди подопечных страшного дядьки. То, что этот человек — один из его подчиненных, она поняла сразу. Только они появлялись всегда так бесцеремонно и нагло.
— Вас вызывают сегодня к шести часам вечера, — последовала многозначительная пауза, — вы сами знаете, кто, — пролепетал он со служебной интонацией в голосе. — Кажется, у вас неприятности? — с ехидной улыбкой добавил он.
Только сейчас, вглядываясь в лицо незнакомца, Ольга заметила свежий синяк прямо у него на лбу и под глазом. Ольга сильно встревожилась этим сообщением, но, как ни в чем не бывало, повернулась на невысоких каблуках и направилась в сторону своего дома. Она не могла предположить, что за время ее отсутствия могло произойти столько событий.