МеЛ

Разве можно об этом кратко?

— Пап, оставим „про меня“, давай по существу. Время позднее.

— Да, да.

Тэд помешал ложечкой сахар. Отжал лимон. Вынул его на блюдце. И потихоньку начал пить чай. Аромат и тепло согревали его. А вид нетерпеливого сына чуточку веселил.

Джо перед тем, как утихомириться и сесть возле отца, решил заняться камином. Ему тоже больше нравилось жечь поленья.

— Положить еще пару поленец?

— Да. Можно. У тебя интервью, видимо, надолго затянется?

— Не-ет. Я быстро. Вопросов семь с возможными ответами.

— Даже так? Сразу и вопрос, и ответ? …Интересно.

Тэд посмотрел, как вспыхнули поленья. И снова запах сосновой смолы наполнил большую гостиную, освещенную лишь светом торшера, под которым расположился сын.

Джонатан начал задавать вопросы, ожидая от отца обычно короткие „да“ или „нет“.

— Ваша встреча послужила созданию брака, который был: а) ранним, то есть до двадцати пяти лет; б) поздним, то есть после тридцати пяти лет. Ну и „средненький“, то есть — в промежутке.

Лоренс отвечал быстро, стараясь отдельно слышать сына и видеть перед глазами тот самый первый день знакомства с женой.

Пламя чертило рваные клочки картины почти восемнадцатилетней давности. …Высокие стены старинного замка, золотисто-коричневые от падающих лучей яркого сентябрьского солнца. Прозрачно голубое небо, обхватывающее со всех сторон пушистые макушки вечнозеленых сосен…

— Ранним.

— Встреча произошла в доме, вне дома?

— Под домом.

— ?! …Встреча была в кругу друзей, знакомых, просто незнакомых или была „тет а тет“?

— Последнее.

— Женщина уже была в браке, разведенной, девственной?

— Не знаю. Наверное, последнее.

— ?! …Встреча проходила в совместном чтении книги, в разговорах, в любовании друг другом?

— Второе.

— Впечатление: сначала было отрицательным, остался равнодушным, сразу влюбился?

— Никаких.

— ?! …После встречи сразу было сделано предложение, какое-то время спустя, значительное время спустя?

— Сразу.

— ?! …Свадьба состоялась через неделю после помолвки, месяц, год?

— Ее не было вообще.

— ?! …Отец!!!

Джо вскочил с пуфа и прошел к камину. Вытянув руки к огню, он стал громко возмущаться несерьезностью отца.

А потом оглянулся и… его энергия ругаться с отцом иссякла. Он уставился в его лицо и понял, что тот более чем серьезен. А Тэд улыбнулся ему.

— Что? Вопросы кончились? Тогда их не семь, а восемь.

— Да бог с ним, с количеством! Ты… ты понимаешь, что из твоих ответов только чушь может получиться?

— Да? А у нас с мамой получился ты.

Джонатан напряженно о чем-то подумал, посмотрел на отца. Потом часто заморгал, будто даже уже сонно.

А Тэд смотрел в камин. Он рассматривал огонь над сухими поленьями. Был очень сосредоточен на какой-то мысли. Усталость сошла с его лица. Была ясная сосредоточенность на том, что случилось тогда, в тот самый день. В день, когда сразу им было сделано предложение совсем юной, совсем незнакомой ему девушке.

И парень, что застыл с листками в руках, будто тоже увидел ту картинку. Увидел в его взгляде грусть. Глубокую грусть, может быть даже печаль. И притих. Уже не шумел по-юношески настойчиво и требовательно. Лишь попросил: „Па? …папа?“

— Да? …Что, еще вопрос?

Лоренс сглотнул и, сморгнув, перевел взгляд на сына. Тот же вздохнул и снова, придвинув ногой пуф ближе к торшеру, устроился на нем, чтобы сделать из „да“ и „нет“ своего отца сносный рассказ.

— Нет. Ну я, конечно, попытаюсь написать сочинение из того, что ты сказал. Ты послушаешь, что получилось?

— Да, конечно.

Лоренс поднялся с кресла. Отставил остывший чай в сторону, на столик. Сам же прошел к стенному бару. Налил розового вина, чуть погрел бокал в ладонях. Посмотрел в темень окна, отпил вина. Прошел к камину. Поправив статуэтку на каминной плите, он посмотрел на бокал, в котором, играя светом, оживало, блистая искорками, вино. Тэд еще отпил вина.

Сын был, по-видимому, готов, чтобы прочесть свое сочинение.

— Вот, послушай.

— Да? Любопытно.

Тэд остался стоять у камина, ощущая его тепло.

Перед глазами его была вся гостиная. Было тихо. Чуть светло. И уже тепло. Но прошлое отступило лишь на шаг.

Вот сейчас оно сделает его…

„Мой отец был еще молодым человеком, когда встретил мою маму. Она была совсем еще юной девушкой. Они были одни, случайно встретившись в подвале дома. Долго разговаривали друг с другом, но их беседа носила лишь общий характер и не позволила ему сделать какие-то выводы относительно своих чувств к ней. Однако он решился сделать ей предложение сразу же. Но поскольку еще не разобрался, кто она для него, решил, что их совместная жизнь сама расставит все на свои места“…

Джонатан крутанулся на пуфе и поднял к отцу лицо.

— Ну, тут я позволил себе небольшое заключение, а то как-то… э… аморально получается. Меня… то есть… тебя не поймут. Маму — тем более. Я написал так: „Но моя мать сумела расположить к себе моего отца и чуть позже все-таки свадьба состоялась, и семья Лоренсов живет долго и счастливо…“ Ну, как?

Тишина.

— Папа?!

— Что? А… да. Очень складно и… вообще, ты прав… кратко получилось. Но… свадьбы не было, сын. Твоя мать…

Лоренс старший вздохнул.

— …действительно заслуживает такого конца истории, как ты придумал. Но я, видимо, на самом деле… аморальный тип. В паспорте твоей мамы по-прежнему значится ее девичья фамилия…

Лоренс-папа растянул губы в нерадостную улыбку, а потом сразу отвернулся от сына. Горьким, неловким движением он обхватил бокал и почти залпом допил вино. Он оставил пустой бокал на каминной плите и сел обратно в кресло.

Принялся дальше наблюдать за красно-черными углями, тлеющими в голубом пламени.

Джонатан уставился на отца.

— Папа?

Парень сморгнул и сдвинулся с пуфа на мягкий ковер. Сел в ногах отца. И спине не жарко, и глаза отца виднее. Они всегда правдиво отражали его душевное состояние.

— Я не понял, па. Что, мама… не… мама — не миссис Лоренс?

— Нет. Мисс Саммер. Официально она мне не жена.

Джонатан, приоткрыв рот и сморщив лоб, долго смотрел на отца. Потом, быстро облизав губы, он потянулся к чашке с недопитым чаем. Одним глотком все и выпил. Звеня тонким фарфором, он снова поставил чашку на столик.

За его движениями отец не следил. Тэд смотрел сквозь него. На догорающий огонь.

Обрывки той сентябрьской картинки склеивались. Картинка получалась раненой, но оживала. И становилось больно и стыдно.

Джо тихо и прерывисто вздохнул и снова попросил: „Папа, если ты не очень устал… может, ты объяснишь мне, что это все значит. Маму все называют „миссис Лоренс“. Все. Твои друзья, мои учителя, люди в доме, …молочник. Я, правда, никогда не смотрел в ее паспорт. …Но мне не понятно, папа, значит юридически вы… чужие друг другу люди?!

Тэд молчал. Он взвешивал слова, подобные тем, что так запросто произносил сын.

— …подожди, подожди, папа, но…

Парень сглотнул.

— Но, случись с тобой что-нибудь, мама… она не будет иметь никаких прав, папа. Ни на твой счет, ни на дома, ни на усадьбу… на виллы… на яхты, на… машины… Отец?!

Джо оглядел гостиную.

— Папа? Как же так?

Отец его вздохнул и выпрямился на кресле. Сыну, сидящему в ногах, он показался сейчас огромным, величественным. Но ответ прозвучал просто: „Их имеешь ты. Ты же — Лоренс“.

И Джо заговорил шепотом, будто просил раскрыть тайну: „А почему мама не …Лоренс?“

— Так получилось. Но ты не волнуйся. На тот случай, если со мной что-то случится, есть завещание. Ты, как будущий юрист, понимаешь: фамилия дамы, живущей со мной под одной крышей, ну, скажем, как любовница, не будет при этом иметь значения.

Джонатан оглядел всю вытянувшуюся в кресле фигуру отца. И уже громче спросил: „Пап, расскажи, как… почему все так вышло?“

Тэд улыбнулся. Сильно прогнулся вперед и вытянутой рукой дотянулся до лица сына. Провел пальцами по пушку на его щеке. Потом потрепал волосы на челке и, вздохнув, выпрямился. Сцепил руки на животе.

Немного помолчав, начал рассказывать.

— Ты только не суди нас такими, какими мы теперь тебе видимся. И я, и твоя мама — мы другими были. Другими… Мы познакомились с ней на свадьбе моего заместителя. Тогда с Фрэнком Мэрфи мы были не сильными друзьями. Так, приятели-коллеги — и только. Он женился на очаровательной Франческе де Мори. Она была капризна. Но, в общем-то, имела право на это. Очень была красивой и… смышленой девушкой. Фрэнк был без ума от нее. …Он вообще интересный парень, мой теперешний друг — Фрэнк Мэрфи. На работе он сух со всеми. Его считают заносчивым. Кто не любит, кто боится. А вот у нас с ним даже… даже какие-то родственные чувства. Всепрощающие. Странно. Я обижаю его шуточками. Указываю ему место, зная о его тщеславии. А он дерзит, но не „кусается“. А вот его личная жизнь, его личная жизнь для меня „табу“ с некоторых пор. Да не с некоторых, вот с этой свадьбы как раз. В личной жизни он собственник. Свою капризную красавицу он мне лишь через „вуаль“ показывает. Старается у меня в доме либо сразу всем табором, с детьми появиться или вообще один придет. Или детей подбросит, сами с Франческой они не покажутся. А на работе он всегда при мне. Провожает, встретит из командировки, когда сильно не занят. Болею, каждый день у меня бывает. Он вообще очень заботливый, исполнительный. А я…