volans

Миллион долларов и Я

Встреча с Главным Маргиналом происходит по тому же сценарию, что и предыдущие, но эффект для крестоносцев она имеет самый неожиданный и весьма приятный. Анна по-прежнему утверждает, что о денежных делах мужа представления не имеет, но готова сообщить номер телефона, по которому изредка ему звонит, при условии четких гарантий безопасности для дочери. Вот так! Эти-то, конечно, мигом соглашаются. Оказывается, что все под боком, в Кубинке, в пустующем доме отдыха.

Широкие черные машины ездят быстро, когда не надо, а когда надо — очень быстро! На трех могучих джипах заинтересованная сторона в количестве одиннадцати пластунов в полной боевой выкладке и одного генералиссимуса добирается до места за неполный час, проезжает через выломанные ворота к нужному корпусу и тут начинается совсем уж гангстерская потеха!

За то время, что Крендель находится в бегах, из-за постоянного страха и чувства вины перед семьей, он, видимо, слегка трогается умом. Во-первых, (даром, что денег восемь килограммов) он прикупает автомат Калашникова, два пистолета ТТ и три гранаты, а, во-вторых, он начинает думать, что эти патентованные антипехотные средства в трудную минуту смогут ему помочь. И смех и грех!

Печальный итог Ватерлоо: двое раненых во дворе и издырявленный, как шумовка, Крендель. А денег нет! Нету денег!

Пробуют спрашивать у дочери, которая отыскалась в соседнем корпусе, да что с нее, с малолетки, возьмешь! Главный Маргинал командует отбой, и вся братия катит назад, в Москву, раны зализывать.

Маша, как и было обещано, через три часа оказывается дома. У нее шок. Анна даже не спрашивает, что с мужем. Все ясно по каменным лицам двух братков, на руках принесших дочь в квартиру и уложивших ее на кровать. В нашем странном мире, как выясняется, очень часто слово держат как раз те, от кого меньше всего принято этого ожидать.

Улаживание милицейских, родственных, рабочих, юридических и других, менее значительных, формальностей длится несколько месяцев. По официальному заявлению Анны ее муж пропал. Объявляется розыск, а по прошествии определенного времени история пополняет содержимое пыльных архивных папок.

Когда решаются все финансовые вопросы, оказывается, что Анна — довольно состоятельная дама и это позволяет ей не беспокоится о хлебе насущном. Шумным компаниям она начинает предпочитать автомобильные прогулки за городом и легкое белое вино, а работу в театре забрасывает.

Единственным увлечением остается не совсем обычная живопись, которая занимает ее все больше и больше. Пишет она, как правило, по вечерам. Поставив на гримерный столик бокал с янтарным вином, Анна подолгу готовится к гриму, словно пытается отыскать в зеркале что-то, ускользнувшее от нее. Все так же изящна, так же мила. Вот только волнующейся и волнующей живописи не получается, а выходят какие-то застывшие маски. Уродливые застывшие маски.

В один прекрасный день, вернее, вечер, Анна занимается любимым делом. Уже поздно, дочь, наверное, спит. Устало потянувшись, она встает из-за стола и отправляется на кухню, заглядывая по дороге в комнату дочери. Та, действительно, спит. Анна идет по длинному коридору и вдруг, за спиной ей слышатся чьи-то легкие шаги. Она оглядывается. Никого. Пудель, наверное.

Вернувшись в комнату, она опять садится к зеркалу и смотрит на результат сегодняшних трудов. Эта картина, пожалуй, самая мрачная из всех предыдущих! На Анну смотрит застывшая черно-белая кошачья морда, рассеченная жирной линией бровей на две асимметричные части. Кошка протягивает тонкую лапу к бокалу с вином и делает большой глоток. У вина такой странный вкус…

А через несколько секунд у Анны внезапно перехватывает дыхание. Она еще чувствует, как холодная испарина покрывает лоб, как немеют пальцы, когда на нее наваливается черный поток пустоты, разрезаемый белыми молниями свирепой боли. И темнота побеждает боль, а значит, света уже больше не будет. Никогда…

Тело, сползая со стула, с глухим стуком падает на пол, открывается дверь и в комнату заходит Маша. Она молча смотрит на труп матери, потом достает из кармана пижамы пузырек с маленькими белыми гранулами, открывает крышку, неторопливо стерев платочком в розовый горошек отпечатки пальцев, ставит его на гримерный столик и замирает на несколько секунд, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале. Умная, современная девочка!

Тут-то, на самом деле, многое выясняется! Маша любила отца. Очень любила. И отец не оставался в долгу. От кого они прячутся, и где находится то, из-за чего они прячутся — это все, что он смог сказать дочери перед тем, как вытолкал ее на заросший буйным орешником задний двор дома, по фасаду которого уже палили помповые пушки доблестных крестоносцев. О том, кто указал им сюда дорогу, смышленая Маша без труда догадалась через несколько часов. Крендель многого не успел потому, что поспешил принять свой первый и последний шутовской неравный бой, но и успел он, выходит, немало. Ему просто не повезло. Ну не мог же изворотливый строитель, в самом деле, знать, что творится в семейке его очаровательной супруги по женской линии!

…И на закуску! Самое изысканное и элегантное! Пытливого читателя может и должен обескуражить неведомо откуда появившийся пузырек! А дал его Машеньке я. Кто это, я? Я — автор этих строк, сосед Анны по лестничной площадке. В том учреждении, с которым я сотрудничаю уже много лет, мне по долгу службы приходится сталкиваться с поиском ответов на нетривиальные вопросы. Мы с Машей всегда прекрасно ладили и к кому, как не ко мне, решила она обратиться в столь щекотливой ситуации?

Пришлось навести справки и кое-что прояснить. Для всех (кроме Машеньки) я — скромный кандидат исторических наук и только она, мерзавка, случайно видела меня пару раз, выходящим со службы, но теперь это навсегда останется между нами.

Утром приезжает скорая, потом, как водится, милиция. И опять формальности, формальности и еще раз формальности. Как будто совесть у людей становится чище, когда вся грязь перелита на бумагу!

А через неделю мы с Машей садимся в мою старенькую восьмерку и едем на базу. Папы перед смертью не лгут! Прочная кожаная сумка весит, как и положено миллиону долларов, восемь кило! Мы грузимся и трогаемся в обратный путь. У Маши горят глаза, она полна далеко идущих планов и наивные замыслы ее честолюбивы.

Я заговорщически предлагаю ей свернуть с шоссе и выпить на пленэре по чашке китайского чая из термоса. Отказа нет, и через десять минут мы на месте. Вид изумительный! Высокий холм, поросший соснами, а перед ним — простора на тридцать километров! Да, умели раньше коллеги объекты подбирать, умели. Уже лет пятьдесят в нашей конторе эта точка называется „Приют романтика“. Отвесный обрыв высотой метров двадцать пять, а под ним трясина непролазная!

Маша бежит любоваться красотами и ландшафтами, я ковыляю следом и когда подхожу сзади к ней, стоящей на самом краю, мне остается только тихонько толкнуть ее в правое плечо. Она судорожно машет руками и, окончательно потеряв от этого равновесие, летит вниз. Вы знаете, все происходит так легко и естественно, что Машенька, по-моему, так и не осознает, что ее убили.

Я перечитываю написанное и понимаю: литература — это мое призвание! Говорят, идеальных пар не бывает. Я и миллион долларов США — реальное опровержение этого легкомысленного тезиса. По вполне объяснимым причинам мы сворачиваем сотрудничество с учреждением. Думаю, что через месяц, другой одним аргентинцем или бразильцем станет больше.

На свете еще столько странных и запутанных историй, которых никто не рассказывал! Мы попытаемся в меру сил и отпущенного нам таланта, восполнить эти досадные пробелы. Пишите мне, а я буду писать о Вас…