— Полдюжины „Кьянти“, макарони! Ко мне приезжает брат из Италии! Еще полдюжины „Фраскати“, спагетти ленивые! Брат, родной брат из Италии. Добавьте еще три „Колли Албани“ и три „Амаро“, вы, пасташутта бестолковая! Как держишь благородный пармезан, паяццо? Брат мой приезжает сегодня из самой Италии, понимаете вы, неаполитанские пиццы безмозглые?!
Я уже стал смутно догадываться, какой это итальянский брат приезжает к Геко, но тревоги моей это не уменьшило. Наконец вино и закуски были уложены в таксомотор, и мы двинулись в сторону Пореллы. „Может быть, нам сменить машину? — ломал я себе голову. — Отправиться в Фидесту, а оттуда морем на каком-нибудь баркасе…“ Поглядев на веселого и спокойного Геко, перебиравшего покупки, я почувствовал досаду. „В конце концов, меня никто не посвящал в сегодняшний план, так зачем мне брать на себя заботы и тревоги Дона и его друзей, которым он, видимо, более доверяет. Пусть сами заботятся о своей безопасности“.
Геко не утерпел и стал отхлебывать из разных бутылок, ловко вышибая пробки могучей ладонью.
— Помните стих, Гвед? „Но оказалась в кубке том вода!“ Вода, Гвед! А она… они думали — вино! Здорово мы все их надули. А здесь, — он тряхнул бутылкой „Фраскати“, — уж точно вино. Убедитесь сами, Гвед, что вы такой скучный?
После треволнений дня мне действительно захотелось убедиться и я протянул руку к вину, но в это время из придорожных зарослей наперерез нам лихо выкатился задом желтый таксомотор с поднятым верхом. За рулем сидела все та же подозрительная личность, следившая за нами в банке. Я остолбенел, но быстро спохватился и направил руку в карман, к револьверу. В это время верх автомобиля опустился и нам предстал давешний итальянец в темных очках; он выбросил вверх руку на римский манер и звонко провозгласил:
— Evviva dillettanti! Evviva il mondo dilettantistico! [1]
— Вот он, итальянский брат мой! Люблю итальяшек! — завопил хмельной Геко.
Итальянец сорвал очки и я узнал глаза Дона. Пока я разбирался с сумбуром чувств и мыслей, Годлеон соскочил с таксомотора и ринулся к нам с объятьями, довольно подшучивая над моею озадаченностью. Он со знанием дела похлопал меня по карману с револьвером („Мужаете с каждым днем, юноша…“), с рукоятки которого я еще не снял руку, и крикнул своему шоферу:
— Еще секунда и ты был бы трупом, дорогой Лунк! Это Лунк, мой друг и помощник, а также самый классный профессиональный водитель Кристадоны и окрестностей. В остальном же гениальный дилетант, как и все мы. Сегодня будет пир, Гвед, в честь победы добра над злом, то есть, дилетантов над профессионалами, хотя первые и воспользовались в определенной мере искусством профессионала, который, однако, в жизни первоклассный дилетант. Ого, да вы не теряли с Геко времени даром, — он кивнул на наши покупки. — Тогда не будем терять времени и сейчас…
Покупки быстро перекочевали в автомобиль Лунка, воссоединив два знаменитых желтых саквояжа (один нес вино, другой — деньги), наш водитель, оказавшийся приятелем Лунка, весело отсалютовал и умчался назад, и мы триумфаторами двинулись в Пореллу.
— Дон, не приведем ли мы их за собой в Пореллу? Мне показалось, что они следовали за нами с Геко в своей черной машине по параллельной улице.
— Так оно и было. Но спокойствие и терпение, друг Гвед. Все расскажу на нашем пиру с чашей в руках. Пока скажу только: ваше с Геко восхитительное дилетантство вкупе с профессионализмом Лунка отвели от нас эту опасность…
У самой таверны мы нагнали маленький автобус; он остановился, и из него вышла Вэйви с корзинкой и свертком. Лицо ее было печально, но, увидев нас, она уронила сверток и освободившейся рукой радостно нам помахала. Мы лихо притормозили около нее, Лунк ловко подхватил сверток, отряхнул и передал Вэйви. Мы посадили девушку с нами и попылили к ее дому. По дороге Годлеона приветствовали жители Пореллы: очевидно, он пришелся здесь многим по душе.
Пир наш был обильно украшен всевозможными дарами океана. Кроме нашей компании за стол уселись родители Вэйви, поначалу державшиеся скованно и настороженно, но потом развеселившиеся простым, искренним весельем, а также юный цирюльник, застенчивый юноша, с обожанием поглядывавший на Вэйви. Во главу стола был посажен не Годлеон, а Геко, выглядевший импозантно даже в своей затрапезной одежке, в которую он проворно и с облегчением переоделся, знаменуя тем самым окончательное завершение сегодняшней операции. Он удивил меня знанием застольного этикета и причудливых старинных обычаев и правил.
— А ведь сэр Геко глядит настоящим сэром, — шепнул я Годлеону.
— Он и есть сэр и баронет. Или чайльд. Он из горной Шотландии. Его родня чуть не уморила его, добиваясь денег и наследства; он продал, что было можно, и сбежал от них, нанявшись на парусник в Глазго простым матросом…
Дон поднялся и предложил тост за Геко, а также за дилетантов.
— Дилетанты или любители, — пояснил он свою настойчивость, — суть настоящие, природные, естественные люди, ибо человеку свойственно ошибаться, и они ошибаются и заблуждаются, будучи непрофессионалами. Поэтому они человечны. Не ошибается или почти не ошибается только профессионал. Поэтому он всегда или почти всегда бесчеловечен или, лучше сказать, нечеловечен. Исключение составляют только те, — он наклонил с лукавой улыбкой голову в сторону Лунка. — кто является другом и соратником дилетантов в их дилетантских, любительских и, как правило, бескорыстных предприятиях, добавляя в их общее свое профессиональное частное — как исключение из правила. К тому же друг Лунк в жизни своей не за рулем был и останется образцовым дилетантом прекрасной любительской души. Amen.
После тоста Дон пригласил меня пройтись.
— Лунк, несмотря на свою блеклую внешность, славный, деятельный и верный парень, — сказал Дон. — Его дядя служит в банке швейцаром, поэтому я послал его присмотреть на всякий случай за вами и, если понадобится, помочь. В Кристадоне нет более профессионального и ловкого водителя, чем Лунк, но в этом деле он повел себя как дилетант и слава Богу! Да здравствует любительство! Он должен был только сообщить мне, когда вы покинете банк, чтобы мы там не столкнулись и не вышло какого недоразумения, но Геко стал что-то писать, а такое не предусматривалось нашим планом, и Лунк, зная склонность Геко к авантюрной импровизации, забеспокоился за исход дела и тоже нарушил правила, подойдя к вам и пытаясь заглянуть в текст. Кстати, прекрасный стишок со смыслом… Но опять же да здравствует дилетантство: он тем самым навлек на себя подозрения охранника, который состоит на службе у Травоты с Таваго и должен был только дать им знать, когда я — или Геко в моем образе — и вы покинете банк с деньгами. Но этот молодец решил, что Лунк местный бандит и что кристадонские гангстеры прознали про сделку и тоже нацелились на эти деньги. Тогда Таваго и Травота опрометчиво заспешили и взялись за вас прямо в кафе; иначе они предпочли бы проследить за вами, чтобы захватить наверняка в более надежном и укромном месте, и добраться таким образом до меня. Так что еще раз здравица в честь дилетантства…
— Но они могли потом попытаться исправить свою ошибку.
— Они так и поступили. Поначалу они были слишком обескуражены промахом и поэтому попросту удалились, не захватив вас насильно с собой. Кроме того, в конце концов в Кристадоне есть какая никакая полиция… На площади к вам подкатил Лунк, чтобы отвезти вас ко мне (я очень за вас беспокоился), что, конечно, было нелепо после его поведения в банке, но таково было мое опрометчивое, надо признать, указание. Если бы он привез вас ко мне, то был бы самый реальный риск, что Таваго с приятелем, опомнившись, ринулись бы по вашим следам и настигли всех нас. Так что опять нам помог промах любителя. Впрочем, вы с Геко поступили здесь по законам жанра, профессионально, так сказать, отвергнув Лунка и дождавшись третьего или четвертого таксомотора.