Татьяна Высочина

Случай в Париже

В последний день нашего второго медового месяца, а точнее, недели, мы пошли искать Бастилию. Наивные, забыли, что она к 1791 году была окончательно разобрана на камешки. Но площадь-то Бастилии мы все-таки отыскали, тут хвала нам, и дальше пошли опять искать — в этот раз Сорбонну. По карте, вроде, все было понятно, но вот на местности… И где этот главный корпус? Ну, чтобы с табличкой, сфотографировать, хвастаться потом, что Сорбонну видели. Как обычно.

Отошли на несколько шагов от Сены. Почему-то казалось, что идем правильно, так потом и вышло. Наше внимание привлек красивый трехэтажный особняк с башенками. Ну чем не Сорбонна? А! Я же не рассказывала, как мы приняли за Сорбонну Собор Парижской Богоматери? Это было в другой раз. Знаниями мы явно не блистали.

Особняк стоял в окружении чудного парка. На дворе январь, но погода стояла как поздней московской осенью — голые деревья, на газонах кое-где трава, еще зеленая, но пожухлая, моросящий дождик. Небольшой водоем, скамеечки, я сразу влюбляюсь в такие местечки! Тут во мне проснулся японец, и я пристала к мужу с требованием меня сфотографировать. Однако, трех снимков мне показалось мало. Захотелось еще побродить, снять загадочные башенки особняка, затейливые стрельчатые окна. Муж меня не понял.

Вот тебе и медовый месяц, опять поссорились! Он ушел вперед, искать Сорбонну, оставив меня с фотоаппаратом и в восторженном настроении. Только через пять минут я поняла, что он унес с собой карту, мой мобильный и все деньги. Благо, порывшись в кармане, я отыскала проездной на метро. Ладно, оторвусь по полной программе, сейчас все здесь перефотографирую!

Пасмурное небо темнело, загоралась новогодняя иллюминация, которую еще не сняли некоторые ресторанчики. Через полчаса блуждания по садику я вспомнила, что пора бы догнать своего благоверного. А что это он меня не ищет? Повезло мне, что Бог наградил меня встроенной в голову GPS, я примерно представляла, в какой стороне метро. Помню, в первую же ночь в Париже, новогоднюю, кстати, я провела нас от гостиницы почти до самой башни Эйфеля без карты. Только Сорбонну найти не получалось.

Вот и теперь я пошла потихоньку по улице, не знаю, какой, попутно поглядывая на таблички — не появится ли где Сорбонна или мой муж? Меня обогнал прилично одетый мужчина, худощавый и черноволосый. Оглянулся, заинтересовался. Спросил что-то по-французски. Я ему по-английски ответила, что не понимаю его, французскому не обучена. Последующий разговор продолжался на английском.

— Что такая красивая девушка делает в одиночестве?

Мне нечего скрывать, поэтому я честно ответила, что потеряла мужа и теперь его ищу.

— Потеряли мужа?

— Да.

— Где?

— Здесь, на этой улице.

Удивление, улыбка.

— На этой улице? А как его зовут?

— Алексей.

Лучше бы я этого не говорила, потому что в ту же минуту на противоположной стороне появился мой супруг. Он шел назад, видимо, собираясь вытащить меня из того милого садика. А я-то решила, что он меня бросил! Незнакомец быстро сообразил, что я нашла то, что искала, и собрался было продолжить свой путь. Но муж не видел меня, и тогда мой новый друг решил мне помочь и со всей силы закричал через дорогу: «Алексей!» — и помахал рукой.

Примирения не получилось. Не в этот раз. Угрюмые мы доехали на метро до трамвайной линии, покатались на трамвае, заехали туда, где кроме автобусов ничего не ходит, и поехали домой. Перед очередным спуском в метро я снова захотела поснимать. Но этот раз вечерний Париж. На улице уже стемнело окончательно, только край неба отливал темно-синим глубоким свечением. Колесо обозрения и маленькие карусели были усыпаны огнями, гирлянды лампочек украшали арки домов и витрины магазинов. Муж, не глядя на меня, спускался в метро. А я, словно остолбенев, остановилась у своего собрата — столба, и принялась фотографировать. Ну и пусть идет! Ведь это последний вечер в Париже!

Разглядываю фотографии, сделанные тогда, и вспоминаю тот зимний день и нашу ссору. На фото есть все — и я в саду, и загадочный особняк, и Сорбонна, которую все-таки снял на мобильный телефон мой муж. Вот и чертово колесо, блещет огнями, словно соревнуется с другими осветительными приборами — фонарями да прожекторами Эйфелевой башни. А еще есть фотография с клубничным пирожным, которое я получила от любимого Лешки вместо скандала, когда вернулась в гостиницу к полуночи по таинственным туннелям парижского метро.