Игорь Спинов
Сектор «Б»
Он быстро сбегал в коридор и вытащил из-за шкафа старую хоккейную клюшку. Снова сел перед экраном, посмотрел в глаза Татьяне, стараясь синхронизировать движение своих зрачков со зрачками диктора, прыгающими по текстовым строкам монитора, и испытал уже знакомое головокружение. Спустя мгновение он ощутил себя в студии с клюшкой в левой руке.
За спиной Митковой стоял огромный, отвратительного вида мужик, нагло пытающийся сорвать костюм с телеведущей. Несмотря на внушительного вида комплекцию, силенок у него явно не хватало. Приглядевшись повнимательнее, Вадим отметил, что наглого субъекта никто в студии не замечает, кроме него и Татьяны. Между тем со стороны телекамер находилось по меньшей мере пять человек. Горский совершенно спокойно вошел в кадр и, имитируя удар бейсбольной битой, который он видел в каком-то американском фильме, ударил с разворота мужика по голове. Тот схватился руками за уши и начал пропадать, растворяясь в лучах прожекторов.
Спустя 30 секунд на месте противного Горскому субъекта располагалось небольшое облачко, чем-то напоминающее выпущенный из легких курильщика сизый дым папиросы „Беломор“. Миткова расправила плечи и бодро дочитала новостийный блок. „Реклама на канале…“ — сказала она и посмотрела в сторону Вадима. Красный огонек на видеокамере потух. Татьяна аккуратно сняла с головы наушник, хитро спрятанный в объемную прическу и направилась к Вадиму. „Неужели она меня видит?“ — пронеслось у него в голове, когда она остановилась в двух шагах от него. Операторы были заняты чем-то своим и не обращали, казалось, никакого внимания ни на ведущую, ни на Горского.
— Спасибо, — сказала Миткова, примерив одну из своих дежурных улыбок.
„Надо же“, — удивился Вадим, — „Она и в жизни такая же ненастоящая, как и на экране“. Но вслух сказал: „Да не за что, вобщем“.
— А я переживала. Гольдштейн сказал, что никого не будет. Мы даже хотели пускать новости в записи, но, как всегда, цейтнот.
— Да я, собственно, сам… — начал почему-то оправдываться Вадим.
— Понимаю — тревожное время. Людей не хватает, — подсказала она ответ. И это окончательно задело Горского.
— Не знаю я никакого Гольдштейна, — сказал он, отчетливо выговаривая слова. — Пришел сам. Тебе-то надо было помочь?
Почему-то эта пламенная речь развеселила Миткову.
— Да, оригинальная у меня сегодня охрана. И что это за прием такой с клюшкой? Новые методы работы? И что значит пришел сам? Прийти сюда, минуя охрану, могут только „меги“ или „коллективка“. Последнюю ты нейтрализовал, значит, ты МММ, сказала она и засмеялась чему-то.
Горский поморщился.
— Уважаемая, — начал он — так и хочется ответить вам словами Шурика из комедии „Иван Васильевич меняет профессию“: „Когда вы говорите, у меня такое ощущение, что вы бредите“.
— Ну ладно, примирительно сказала Татьяна — в конце концов любую гипотезу можно проверить. Она подошла к Горскому и укусила его за ухо. Последним, что увидел Вадим в студии, были черненькие и пушистые ушки ведущей, спрятанные в густых волосах и роскошный черный хвост, выпавший из-под юбки.
* * *
Вадим сидел на диване и смотрел на трех рекламных придурков апельсинового цвета, что есть силы бьющих в барабаны. Больше всего его удивляло то, что тот, кто вложил деньги в съемку этого „шедевра“ и в его трансляцию, наверняка считает себя самым умным.
Горский выключил ящик и вспомнил тихим словом всех рекламщиков вкупе с криэйторами и копирайтерами. „Приснится же такой дурацкий сон“, — думал он, подбирая оптимальную температуру воды в душе. „Надо меньше пить. Надо меньше пить…“, — повторил он вслух ставшую классической фразу и залез под согревающие тугие струи воды. Не открывая глаз, Вадим нащупал левой рукой открытый флакон шампуня и щедро плеснул на макушку. Намыливая голову, он задел правое ухо и вскрикнул. Горский приблизился к зеркалу, — ухо горело. Казалось, виден даже след от укуса.
Наскоро обтершись огромным полотенцем и облачившись в махровый халат, он отправился на поиски Барсика. Кот лежал на том же месте, что, правда, ничуть не смутило хозяина. „Сожрать мой ужин, укусить за ухо: многовато будет“, — рассуждал Вадим, доставая из кармана пиджака похищенную из „Б-сектора“ мензурку. В аптечке нашелся шприц и его поршень быстро перекачал желтую жидкость в свой пластиковый желудок. Кот все так же безмятежно спал, когда Горский попытался ввести ему препарат, оттянув шерсть на спине. Как только игла исчезла под пушистой складкой и первая капля жидкости начала движение, Барсик с жутким воем слетел с кровати и начал метаться по комнате.
Опрокинул стул, сорвал гардины турецкого производства и скрылся в ванной комнате. „Барсик“, — позвал Вадим, стараясь придать голосу обыденно ласковую интонацию. Но кот только блестел пуговицами глаз из дальнего угла того мира, в который нога человека почти не ступала. Пространство этого мира было образовано кафельным полом ванной комнаты и старой чугунной ванной, доставшейся Вадиму по наследству от старых хозяев. Сюда Горский сбрасывал то, что больше хранить было негде: полупустые банки краски, оставшейся с последнего ремонта, растворители, на треть израсходованный пакет обойного клея, всученный ему с жуткого похмелья представителем „канадской оптовой компании“ и тому подобные вещи.
Внимание его привлек пузырек с надписью „OH“. Все еще не веря себе, Вадим повернул бутылочку. Информативная надпись гласила „C2H5OH“. К сожалению, количество эликсира в пузырьке было невелико: в приготовленном к употреблению внутрь виде его едва хватило бы для заполнения 50-граммовой рюмки. Горский расстроился, сразу же забыл о Барсике и вышел в комнату, заботливо прижимая левой рукой к животу свою находку, а в правой неся заправленный шприц.
„Богатый на события выдался день“, — подумал Вадим. Не хватало последнего штриха. Он аккуратно положил свою ношу на стопку газет, сохранившихся с тех времен, когда Горский их читал регулярно и с интересом. Присел на старое кресло у самодельного журнального столика и закатал рукав рубашки на левой руке.
* * *
Проснулся Вадим от противно дребезжащего звонка будильника. Во рту было горько и сухо, шея болела, голова раскалывалась. Первым, что он увидел сквозь узкие щели приоткрытых глаз, были пустой шприц и флакончик. Магическая формула „C2H5OH“ попала в поле зрения немного позже: когда он уже смирился с тем фактом, что содержимое флакончика уже несколько часов циркулирует в его крови. Горский с отвращением влил в себя содержимое бутылька со спиртом, крякнул и испытал некоторое облегчение. Маленькая точка на сгибе левой руки напоминала о вчерашней глупости и отчасти объясняла оставшиеся в памяти фантастические события прошлого вечера.
„Ничего“, — успокоил он себя. — „От одного раза я не стану наркоманом. Скажем наркотикам: у нас еще водка не кончилась“, — вслух сказал он и отправился в ванную. Здесь его ждало новое открытие: за ночь на обеих щеках надуло по огромному флюсу. И, несмотря на то, что зубной боли не было, Вадим решил выкроить время для посещения зубного врача.
Спускаясь по лестнице, Горский встретил соседа — Славика со своим ротвейлером. Обычно дружелюбный „Балу“ заскулил и спрятался за своего хозяина. Вадим пожал плечами, кинул: „Привет“ опешившему Славику и вырвался из подъезда навстречу новому дню.
Магнитного пропуска не оказалось на том месте, где его Вадим оставил вчера и Горский успокоился: „Должно быть, забрал тот же человек, что и оставил“. Он возился с оборудованием, когда его окликнула Наталья.
— Вадик, у меня принтер не печатает…
— Сейчас подойду, — без энтузиазма откликнулся он и потрогал припухлости на щеках. Они становились все более жесткими.
Неисправность, как всегда, оказалась пустяковой: выпал разъем из порта принтера и Вадим прикрутил его, скрывшись под столом, где и был установлен системный блок. Уже выползая из-под стола на четвереньках и проклиная работу лаборанта, он вдруг заметил, что Наташа стоит рядом, беседуя с подругой по телефону. И тут Горского „переклинило“ — другого названия его поступку не было. Не поднимаясь с колен, он приблизился к Наталье и потерся щекой о ее ногу. Точно так поступал Барсик по утрам, выпрашивая утреннюю порцию „Вискаса“.
Наташа обозвала Горского затейником и сообщила, что вряд ли выкроит время для встречи на этой неделе. Вадим что-то промычал в ответ, поднялся и пошел к своему месту. Возможно младший научный сотрудник и не нашла ничего странного в его поступке, но Вадим-то знал себя лучше. Он и сейчас с трудом мог представить повторение своих действий, совершенных всего несколько минут назад.