Я работаю в компьютерном отделе довольно крупного магазина. Если Вам кто-то скажет, что в торговле компьютерами и всяким сопутствующим им барахлом есть нечто романтическое, можете рассмеяться ему в лицо. Никакой романтики или хотя бы разнообразия. Даже покупатели все на одно лицо.

Я поэтому всегда здороваюсь: мне кажется, что мы продаем наши компы одним и тем же людям, а вопросы все те же. И очень трудно порой объяснить, что глюк операционки — это не гарантийный ремонт, а перед тем как испытывать новое устройство, нужно установить драйвер. Слово “драйвер” производит на клиентов гипнотическое действие: они начинают ловить твой взгляд и, если поймают, преданно смотрят. Одно слово — цирк.

Когда клиент начинает беззвучно шевелить губами — это уже на 85% твой клиент, остальные 15% — пустяковое дело. Для того, чтобы полностью завоевать клиента есть много способов:

1. Заговорить с ним о компе не как учитель с учеником, а как равный с равным;
   
   
2. Предложить скидку (ма-а-аленькую);
   
   
3. Если у клиента в руках прайс-лист конкурента — выхватить его, бегло пробежать глазами, презрительно улыбнуться и сказать: «Вы же видите, что такие же модели у нас дешевле» (всегда срабатывает); и т. д.

Скучно, господа, одним словом. Единственным занятием, хоть как-то разнообразящим такую мою жизнь является подрабатывание в похоронной конторе. Нет, на тромбоне мне не удается играть, впрочем, как и на других музыкальных инструментах. Дело не в этом. Контора изготавливает памятники из гранита и базальта, а поэтому нуждается в увеличенных до определенного размера портретах покойных.

Так вот какая у них возникла проблема: достаточно много людей уходят из жизни, оставив после себя только видеозапись. Фотография в паспорте либо очень старая, либо не нравится кому-то из родственников. Проблему переноса изображения с видеопленки на бумагу решаю я. Цены умеренные.

Недавно шеф попросил подъехать, забрать очередную пленку. Сам он присутствовать не сможет, но в 14:00 в офисе будет вдова, которая и передаст мне кассету. Я был на месте как раз вовремя. Вдовы не наблюдалось. Проклиная необязательность всех клиентов, я уже собирался уходить, когда в дверь вошла молоденькая женщина примерно 25-ти годов. Что-то подсказало мне, что это и есть вдова, ради встречи с которой я ехал через весь город, осиротив родной отдел на одного специалиста.

— Мне звонил Виталий Иванович, — начал я.

— Да, да, извините, я немного опоздала. Меня зовут Оксаной.

— Очень приятно, Оксана. Я — Игорь.

— Вот кассета. Я остановила магнитофон в том месте, где кадр наиболее удачен.

— Мне все равно придется просмотреть всю пленку, поскольку возможно, что с выбранного Вами кадра нельзя будет сделать увеличенную фотографию.

— Да, я понимаю, — отсутствующе и как-то вяло произнесла она.

— Оксана, Вы как себя чувствуете? — спросил я. Не то, чтобы меня это интересовало, но нужно же было что-то спросить.

— Я все думаю об этом несчастном случае.

— Не нужно, Оксана, не думайте. Значит так: завтра я предьявлю Вам максимальное количество кадров с этой пленки, если Вы мне скажете как он выглядит.

— Это просто, — также меланхолично произнесла она. Жениха на свадьбе, я думаю, Вы сможете найти?

— Разумеется.

Официальный тон очень хорошо действует на клиентов: как правило они перестают “хлюпать” и рассказывать леденящие душу истории о смерти их родственников и знакомых. Мы ведь тоже живые люди и брать на себя часть чужой беды, выступая в роли общественного психоаналитика, никому не хочется.

Взяв телефонный номер вдовы, я отправился производить манипуляции со свадебным видеорядом. Хочешь, не хочешь, а всю ленту пришлось просмотреть. Я их уже не менее двух десятков пересмотрел: всегда одно и тоже. Правда, на этот раз мое внимание привлек какой-то непонятный ритуал, проделанный одной из приглашенных — пожилой дамой при вручении подарков молодоженам.

Она достала двух кукол, одну отдала жениху, другую оставила себе. Затем, извиняясь, забрала ту куклу, которая была у жениха, вернув ему свою. Все это произошло так быстро, что только с третьего или четвертого раза покадрового просмотра я смог понять вышеописанный порядок обмена.

Утром следующего дня, надергав десятка два портретных файлов покойного, я набрал номер Оксаны. “Ждать пришлось недолго”, — как поет Гребенщиков, — “не дольше, чем зимой ждать весны”. Гудке на пятнадцатом она подняла трубку и попросила подьехать с видеокассетой и образцами фотографий для портрета. “Видимо, я совсем безобидно выгляжу, если молодая женщина так рано приглашает меня, пусть даже и по делу”, — подумал я и пообещал приехать минут через тридцать.

К моему приезду вдова уже варила кофе, от чашечки которого я никогда не отказываюсь. Раньше даже позволял себе сигаретку, но внутреннее стремление к максимально здоровому образу жизни, индуцированное, как ни странно, голливудскими деятелями искусств, наложило отпечаток и на мои привычки. Мы сидели в комнате. Оксана рассматривала распечатку, я же, прихлебывая горячий кофе, от нечего делать инспектировал домашнюю библиотеку.

В ней было все стандартно: немного детективов, разбавленных классикой и любовными романами в дешевых переплетах, 33 тома Большой Советской Энциклопедии и т. п. Однако, посмотрев внимательнее, я увидел целую полку книг (не менее тридцати), посвященных оккультным наукам. Здесь были книги с названиями вроде: “Я колдунья”; “Белая и Черная магия”; “Ведические знания” и прочая дребедень.

— Вот уж не думал, что кто-то такие книги покупает, — ляпнул я, забыв где и по какому поводу нахожусь. Оксана повернула голову, проследила мой взгляд и спокойно ответила.

— Это бабушка моя приносит. Хочет, чтобы я прочитала.

— А ты?

— Некогда было все. Мы ведь только год как поженились с Андреем… — Она замолчала, а я, как всегда, пожалел о том, что начал разговор: зачем мне все это? Своих проблем что ли не хватает? Пусть выбирает фотографию и на этом моя работа с этим клиентом закончена.

— Ну что, выбрала портрет? — нарушил я паузу.

— Знаете, не могу что-то решиться и выбрать какой-то. Может Вы съездите к моей бабушке? — перешла на “Вы” Оксана.

— А к бабушке то зачем? — мне это уже начинало надоедать: можно подумать, других дел у меня нет.

— Не сердись, — она впервые улыбнулась, — просто ты чем-то на него похож. Я действительно не могу…

— На кого? — глупо спросил я, понимая, что теперь она может вить из меня веревки любой толщины и протяженности. Она ничего не ответила, видимо сочтя этот вопрос риторическим.

— Где живет бабуля? — уже было ясно, что в магазин мне сегодня не попасть. Любой мой отгул начальник трактует как сильный похмельный синдром. Ну и черт с ним: пусть трактует как хочет.

У бабули я был минут через двадцать. Грязный подъезд обдал меня неаппетитным запахом овощебазы с примесью дешевого табачного дыма. Дверь мне открыла та самая дама, которая вручала куклу жениху. Это было мое первое открытие. Второе я сделал минут пять спустя, когда я отправился в туалет, оставив бабулю выбирать фотографию.

Проходя мимо маленькой комнаты, очевидно спальни старушки, я увидел на столике фотографию молодоженов, рядом с которой сидела все та же кукла, но с разрезанной на две части головой. Счастье и молодость, которые олицетворяли собою Оксана и ее муж конечно же контрастировали с расположенным рядом пластмассовым уродцем, чья рассеченная голова пожалуй внушала отвращение. “Видимо, старушка этого не замечает”, — подумал я и ошибся.

Через несколько дней, когда художник уже перенес портрет на гранит, я случайно оказался в цеху и попал на “смотрины”. Так в мастерских по изготовлению памятников называют первый визит клиента, связанный уже непосредственно с приемкой выбитого на полированном камне портрета. Огромная глыба полированного гранита оперлась на стену, напротив которой стояла Оксана и плакала.

И было в этой картине столько всего, что единственная мысль, которую я помню, была примерно такой: “Господи! Лучше бы ты меня забрал, но пусть бы эта девочка была счастливой”. Несчастливая молодость — противоестественна. Было ясно, что портрет принят. Довольный своей работой художник скромно стоял в стороне и обдумывал насущный для него сейчас вопрос: “Что купить? Бутылку водки или две самогона?”