Игорь Спинов
Стрела
— Продать эту штуку нельзя.
Валерий Александрович округлил глаза, стараясь придать лицу ироническое выражение.
— Увы, — Федор развел руки в стороны. — Египтяне в своей религии были более близки к истине, когда добро и зло наделяли человеческими чертами.
— Египтян-то ты зачем сюда приплел?
— Только для того, чтобы тебе было понятнее, с чем мы имеем дело.
— Не мы, а Вы, — поправил Федора Валерий.
Федя сделал вид, что не заметил последней реплики.
— Зло, как и добро, — продолжил он, — имеют свою собственную волю. Не разум, конечно, это нечто, стоящее на более высокой ступени. Шестое чувство, если угодно, понимаешь?
Валера кивнул, разглядывая очередное выпущенное им колечко дыма.
— Иными словами, если эта штука, — Федя бросил взгляд на стол, где лежала стрела, — „решила“ включиться в игру, то обратно ее уже вряд ли удастся вернуть. И ты ей подвернулся не случайно.
— И тебя я встретил по воле сил добра?! — продекламировал шеф, стараясь подражать голосу проповедника из телепередачи „Возрадуйся, пробуждаясь“.
— Вот, начал мыслить в правильном направлении, — обрадовался чему-то Федор. — А плохого я тебе не сделаю, не переживай.
— Ладно, — прервал его Валера. Поедем сейчас в то место, где я его нашел. Там я его и оставлю. После этого разойдемся, — он посмотрел на, как он считал, изобретательного бомжа.
— Идет, конечно, — после паузы сказал Федор. — Такое впечатление, что ты не веришь мне, компаньон. Я не обижаюсь на тебя, поскольку понимаю, что ты, должно быть, находишься в шоковом состоянии. Так бывает со всеми, когда они впервые вступают в войну.
— Какую ВОЙНУ? — с иронией, поправляя галстук, спросил директор.
— Добра и зла, — серьезно ответил Федор и вышел из кабинета, успев подмигнуть Ирине в приемной.
Они шли по направлению к припаркованному у тротуара джипу, когда краски нового дня вдруг поблекли. Валера поднял голову. Солнце было закрыто огромной свинцовой тучей. В этот момент он почувствовал себя ребенком. Сейчас мать позовет его домой. Он будет сидеть в избе, наблюдать за тем, как громадные капли дождя трамбуют безумно зеленый луг, как они играют пузырьками на луже у соседского забора, и мечтать о будущей взрослой жизни.
Мужчины уже сидели в кабине, когда стеной рухнул ливень. Федор посмотрел на Валерия, стараясь придать взгляду некоторую многозначительность. Тот проигнорировал и TOYOTA плавно отъехала. Километров за десять до Терешковки ливень превратился в шквал. Валерий уже не ориентировался, в море он или на суше. Если бы ему не приходилось когда-то пересекать Бискайский залив на небольшом сухогрузе то, пожалуй, и сравнить этот разгул стихии было бы не с чем.
Федор побледнел и, сидя на соседнем кресле, что-то неразборчиво бормотал. Внезапно яркий луч света ударил по глазам. Веки сами собою закрылись, Валера нажал на тормоз, утопив педаль в пол и в ту же секунду раздался оглушительный треск. „Надо же, как близко бьет молния“, — подумал директор и тут же отметил, что треску пора бы и прекратиться. Федор вцепился в его руку, глядя вправо вверх. Валерий Александрович повернул голову. Огромный дуб, стоявший у дороги от начала времен, падал прямо на них.
Он все-таки успел включить заднюю передачу и проехать менее метра, когда столетний великан своим телом перегородил автомобильную тропу. Боковой ветвью дерево помяло левое крыло и разбило левую фару. Холодок пробежал по спине Валерия, когда он представил, что было бы, не успей он отъехать на эти сантиметры. Дубовая рогатина на конце раскроила бы голову недоверчивому обладателю каменного наконечника. Валерий Александрович счел это достаточным доказательством правоты Федора и они вернулись в офис.
* * *
Федор Юрьевич моментально вошел в курс дел и даже позволял себе, не спросясь шефа, играть на бирже, оперируя деньгами фирмы. Операции эти никогда не были убыточными, хоть и не приносили сверхприбыли, как другие начинания. Куплю-продажу древесины Валерий не забрасывал, хотя в нынешней структуре его разросшейся компании этот отдел был самым малорентабельным. Деньги крутились в банковском секторе, увеличиваясь в объеме, словно ком мокрого снега. Из немногочисленных разговоров с Федором Юрьевичем Валера понял, что все успехи происходят с ними благодаря стреле, которая покоилась в сейфе, под стопкой старых договоров на поставку древесины.
— Ну и зачем это ей? — спросил как-то он Федора.
— А кто ее знает? — пожал плечами тот. — Первоначальное накопление капитала.
— А потом?
— Не знаю. — Федор закурил. — По идее должно быть стремление к власти.
— Так для этого ж, сколько денег надо? — удивился Валера.
— В том то и дело, что в легальном секторе экономики нам, похоже, таких денег никто заработать не даст.
— Почему же?
— А кому нужны конкуренты? — спросил, выпуская дым, Федор.
— Вот именно, кому? — переспросил шеф. — Я во власть и политику не играю. Мне и половины тех денег, что уже заработал, хватит до конца моих дней, — он вдруг осекся и настороженно посмотрел на сейф, сиротливо стоящий в углу.
— Ты кажется, забыл, что у этих вещей есть своя воля…
— Так по-твоему, все политики и бизнесмены выполняют волю каких-то древних вещей? — перебил Федора Валера.
— Ну, не все, — добродушно рассмеялся финансовый советник. — Но, как бы это выразиться? Чем выше политик, тем круче вещь. А что уж они носят в своих „ядерных чемоданчиках“ — одному богу известно. У кого-то, может быть, „кубок Грааля“ или заповеди из „ковчега Завета“, другой нашел „ящик Пандоры“ или золотого скарабея. Понимаешь?
Валера как-то безучастно кивнул, и на этом их разговор окончился. Теперь директор все более погружался в некое созерцательное состояние, в котором, вероятно, пребывал великий Омар Хайам, строчивший свои „рубаи“ в промежутках между увлечениями вином и женщинами. Наблюдая по телевизору новости, он действительно стал замечать, что политики, чей приезд на разного рода саммиты „бесстрастно“ фиксировала камера, действительно выполняют порой необъяснимые движения, очень похожие на рукопожатия, но в действительности таковыми не являющиеся. При замедленном воспроизведении Валере удалось заметить, что государственные мужи передают из рук в руки какие-то не то амулеты, не то статуэтки.
Он постепенно стал отходить от дел. Федор, хотя формально и являлся только советником, фактически руководил предприятием. Валера догадывался, что тот прокручивает внушительные суммы наличности на торговле героином, но молчал. Ему горько было думать, что такие маленькие и никчемные, казалось бы, вещи, как их стрела, оказывают влияние на жизнь людей. Теперь Валера часто сидел в комнате отдыха, глядя на аквариумных рыбок и дегустируя спиртные напитки разной крепости. Он постоянно думал о необъяснимом всеобщем сумасшествии, суеверии, доставшемся нам в наследство от язычников — коммунистов или, возможно, от их более ранних предшественников, царствовавших еще до крещения Руси.
Негромкий хлопок в конце одного из дней и пуля 9 мм, прошедшая через самодельный глушитель, навсегда оборвали жизнеутверждающие мысли директора. На столике, рядом с журналом „PENTHOUSE“, осталась початая бутылка любимого Валерием Александровичем коньяка „Белый Аист“, несколько долек лимона, купленного на импровизированном базарчике рядом с офисом, да мелко нарезанный голландский сыр.
Приехавшая утром опергруппа оформила протокол, где детально описала кабинет, комнату отдыха, положение трупа и абсолютно пустой сейф. Понятыми были секретарь-референт — Ирина Витальевна Красина и финансовый советник — Федор Юрьевич Безродный. Остальные сотрудники были отпущены по домам. Для составлявшего протокол молодого следователя, случай этот не являлся сколько-нибудь интересным или необычным. Ставшие уже привычными разборки коммерсантов: кто-то кому-то за что-то не заплатил. Удивительным было только то, что уходя он услышал, как плакавший на плече секретарши финансовый советник причитал: „Ирочка, понимаешь? Она сменила хозяина“. Однако, уже через несколько минут он забыл об услышанном: предстояло запротоколировать еще два случая.