Игорь Спинов
Афера
— Новый контейнер подвезут через 1 час и 30 минут, — сказал инженер по-русски и я понял, что он принадлежит к тому поколению чехов, для которого изучение русского языка в школе было обязательным.
— Як се йменуете пан? (Как Вас зовут?) — спросил я.
— Павел Ковачек, — улыбнулся чех.
— Павел, пусть контейнер подвезут через два часа: можем не успеть.
Ковачек быстро согласился и оставил нас с Жекой двоих. После короткого перекура мы принялись за работу. Старая черепица, шурша по пластмассовому хоботу, являлась источником шума и красной пыли, которая вырывалась облаком кирпичного цвета при попадании черепицы в контейнер. Затем пыль равномерно оседала на каменной мостовой, на подоконниках первого этажа и на припаркованных у тротуара автомобилях.
Первое время мы забавлялись тем, что выбрасывали ведро битой черепицы как раз в тот момент, когда беспечный пражанин оказывался рядом с контейнером, но очень скоро и это нам надоело. Загрузив за полчаса ударного труда чуть больше половины контейнера, мы решили сделать перерыв.
Разделенные пополам 250 граммов абрикосовой водки и батончик „Сникерс“, который постигла такая же участь, приятно согревали изнутри.
— Ну, а ты как здесь оказался? — прищурившись, спросил Евгений.
— О, это длинная история, — смеясь сказал я и Жека побежал за еще одной бутылочкой „мерунковой“ (абрикосовой).
* * *
Выиграл я в лотерею. Причем, деньги достаточно большие: вся моя зарплата до пенсии, да еще и на автомобиль хватает. С работы уволился, стал думать, куда деньги вложить. Читаю деловые газеты, журналы, с людьми советуюсь. Друзей старых вокруг себя собрал, фирму открыл. Работаем. Понедельник — пятница, дебет — кредит, пиво — водка.
Смотрю: друзья наслаждаются жизнью, а прибыли нет. Конкурентов развелось, — хоть отстреливай, а мы еле концы с концами сводим. Мобилизовали извилины, обзвонили старых клиентов и нашли контракт, выполнение которого помогло бы нам выйти на качественно новый уровень. Гарантии со стороны заказчика железные: смежный договор с „Автодором“, зарегистрированный в правительстве.
Только кинули нас: заплатили очень поздно. Счетчик нашего поставщика столько нащелкал, что у меня денег осталось только на поездку в Прагу.
— Может, это и не так плохо, — философски заметил Евгений, прикуривая сигарету „Petra“.
— Да, может и не плохо: Прагу посмотрел. Когда бы еще здесь побывал?
— Я не о том, — улыбнулся он. — Может, не так плохо, что ты мне правду не говоришь?
Я засмеялся.
— Это, просто, не вся правда. А что же касается твоей истории, то она просто похожа на сон.
Жека перестал улыбаться и серьезно посмотрел на меня.
— Ты прав, это действительно был сон.
— И говорит он о том, — продолжил я, — что ты кого-то ненавидишь, но убить все-равно бы не смог. Именно поэтому во сне у тебя осечка вышла.
— Верно, все верно, — пробормотал он. — Но обгоревшая „шестерка“ и Вовка мне не приснились.
— Я понимаю. Давай помолчим, покурим и докидаем этот контейнер, — предложил я.
Но Женю было уже не удержать.
— Ты слышал когда-нибудь об НДС? — спросил он меня.
— Я ж говорил тебе! У меня фирма была. Так что, про налог на добавленную стоимость мне известно.
— А известно тебе, — понизил он голос до полушепота, — что в случае отправки продукции на экспорт НДС возвращают?
— Да, слышал чего-то, — нехотя ответил я. — Но я ведь экспортом-импортом не занимался. Платил, как все, 20% и дело с концом.
— Все вы такие, — Жека сплюнул на кучу битой черепицы. — Платите сколько вам скажут, а думать ни к чему.
— Слушай, мыслитель, — рассмеялся я. — Я не знаю, чего ты там постиг с этим НДС, но сейчас мы находимся на чердаке в Праге, на грязной работе и разницы между нами никакой.
— Нет, есть разница, — сказал он серьезно, устремляя свой взгляд поверх крыш домов. — Я миллионер.
Видимо, моя обеспокоенность психическим здоровьем моего напарника легко угадывалась по глазам, поскольку он скромно кашлянул и добавил: „Почти“. И тогда я предложил ему изложить захватывающую историю, из которой мне стало бы понятно, что заставляет „простых“ миллионеров носить мешки с цементом, мешать раствор и возить тележки с песком, перемещая за 10 часов такого труда невероятное количество груза.
* * *
Схема „как заработать первый миллион“ действительно оказалась простой. Евгений заключает сделку с любой фирмой Западной Европы на разработку программного обеспечения общей стоимостью 5 000 000 долларов и целый год гоняет небольшие суммы денег, вывозя при этом за границу „сидюк“ или дискету.
Вывоз информационного носителя декларируется, декларации сдаются в налоговую, НДС возвращается. Появляются знакомые налоговики и среди них есть те, кто может ускорить возврат НДС, но их время еще не пришло. Наконец наступает решающий этап операции, после которого человек становится богаче на 1 000 000 долларов и может прошептать бледными губами: „Финита ля комедиа“.
Через таможню уходит десяток компакт-дисков со скопированными из интернета страницами общей стоимостью 5 000 000 долларов. Государство, имея документ об экспорте товара на такую сумму, возвращает НДС, который тут же уходит на обналичивание. Чтобы сработала такая схема, не жалко потратить год, анализируя все звенья цепочки. Иногда, по словам Жеки, приходится менять банк или даже таможню, если имеется хоть небольшая вероятность того, что идеально вырисованная на бумаге схема не сработает.
Я спросил Жеку, почему он работает на стройке, а не наслаждается жизнью в том месте земного шара, которое ему наиболее импонирует. Он взглянул мне в глаза и я понял, что им движет страх. Что-то невысказанное отражалось в его зрачках.
— Ты с кем-то не поделился? — спросил я, заранее зная ответ.
— Они бы опять меня „кинули“, — сказал он, отворачиваясь.
— Кто они?
— А ты думаешь, такую схему можно провернуть одному? — спросил он и снисходительно посмотрел на меня. — Да мне на каждом этапе чиновникам отстегивать приходилось. И так делают все, кто ведет свои дела более-менее успешно. Перестал платить, — жди развала. Или штраф какой выпишут неподъемный, или лицензию отнимут.
Женя молча порылся в карманах, достал сигарету и нервно прикурил.
— Вот они и есть мафия, — сказал он, выпуская дым.
— Они тебя ищут? — спросил я.
— Пусть ищут, — ответил он, успокаиваясь, — здесь им меня не найти, а деньги, — тут он посмотрел на меня, улыбаясь, — в банке.
— Трехлитровой? — спросил я в тон ему.
Мы рассмеялись. Исчезла напряженность, существовавшая в воздухе еще пять минут назад, и мы продолжили работу по очистке пражского чердака от старой черепицы.
* * *
Три месяца спустя, работая все там же, на реставрации „Славянского Дома“, Жека упал с лесов. Получив сотрясение мозга и редкую болезнь „амнезия“, он вскоре отбыл на родину. Это был совершенно другой человек. И, если раньше в редкие часы досуга он напоминал Роденовского „мыслителя“, то теперь он был балагур и весельчак, стремившийся быть в центре внимания.
Правда, он ничего не помнил. Мне пришлось знакомиться с ним заново. Все наши споры, за которыми мы коротали рабочее время, все диспуты, которые позволяли нам чувствовать себя людьми, а не посаженными на цепь рабами, все то, что составляло нашу дружбу, начисто исчезло из его памяти.
Я проводил его без сожаления, посадив на автобус „Прага — Ужгород“ в районе „Либуш“, избегая появления на автовокзале „Флоренц“. Не то, чтобы меня пугала встреча с нашей отечественной шпаной, требующей денег, просто я всегда считал, что если есть возможность избежать конфликта, то ее надо использовать. Уже вечером, накачавшись недешевым пивом „Velvet“ и разбирая Женин чемодан с робой, щедро оставленной для нужд пролетариата, я обнаружил аккуратно упакованные пачки американских рублей, на общую сумму около 200 000 долларов.