Игорь Спинов

Афера

Незаметно рассвело, и зимнее пражское солнце наполнило светом небольшой двор, на котором уже полным ходом велись строительные работы. Средняя температура воздуха зимой в Праге +6°C, но в январе-феврале бывают дни, когда по утрам температура опускается до –10°C.

Наша бригада рабочих, на 90% состоявшая из украинцев, разгружала цемент в питлах (мешках) и тем грелась, водитель „Татры“, одетый довольно легко, сообщал, что зима ему вообще никогда не нравилась, а молодой мастер, довольный своим положением, но вынужденный испытывать ежедневный дискомфорт от раннего пробуждения, лениво разговаривал по служебному сотовому телефону, устанавливая очередность прибытия грузовиков и количество необходимых стройматериалов. Шла реконструкция „Славянского Дома“, что в семи минутах ходьбы от „Вацлавского намести“ (Вацлавской площади) и в двух от „намести Републики“.

Мастер подозвал бригадира и начал ему что-то объяснять.

— Мы поедем, — сказал мой напарник Евгений, даже не дослушав их разговор до конца.

„Вот, что значит знать язык“, — подумал я и в который раз попытался ответить на вопрос: „Что я здесь делаю?“

— Запомни, здесь лучшая работа — это уехать на машине с кем-нибудь за чем-нибудь, — заявил он.

— Хорошо, — согласился я.

— Если повезет, и склад далеко, то на одну дорогу может уйти полтора часа.

Да я и не возражал. Мне тоже хотелось просто проехаться по Праге, пусть даже в кабине старенькой „Татры“.

Дорога к складу заняла не более 30 минут, на протяжении которых мы любовались пражскими пейзажами. Но все хорошее кончается. Закончилось и наше короткое путешествие. Теперь мне и Жене предстояло наполнить кузов грузовика так называемыми европоддонами. На эту операцию у нас ушло минут сорок неспешного перекладывания без перекуров. Марек, наш водитель, решил однако, что с поставленной задачей мы справились довольно оперативно и, в качестве поощрения, остановился на 15 минут возле „господы“ (так в Чехии называются небольшие кафешки–пивнари). Пока Марек цедил кофе и обсуждал со своими приятелями, на какую команду делать ставки в „Фортуне“, мы с Жекой взяли по бокалу „Staropramen“.

Бесподобное пиво дарит бесподобные ощущения. Мир становится лучше, собеседник ближе, а проблемы уходят куда-то в сторону. Хочется говорить о том, что волнует в данный момент. Евгений начал первый.

— Ты знаешь, а я ведь чуть человека не убил.

— Когда? — почти безразлично спросил я.

— Год назад. Дома еще, — ответил он и я увидел в его глазах сожаление о начатом разговоре.

— Жека, — сказал я, сделав большой глоток янтарной жидкости, — можешь не говорить. — Хочешь, я расскажу тебе, как сам сюда попал?

Возможно, его не устроила такая перспектива, а может, он просто решил кому-то „излить душу“. Так или иначе, но мне пришлось выслушать его историю.

* * *

Мы с Вовкой лежали на третьем этаже здания, которое так хотел купить Толян. Сквозь дырки в полу можно было видеть часть помещения, находящегося этажом ниже. Вольдемар как раз снял с предохранителя „браунинг“, найденный в лесу под Киевом еще три года назад, когда под нами раздались голоса. Мужской и женский.

Сквозь ближайшую ко мне прореху, размером с блюдце, я увидел женщину в костюме а-ля „деловая леди“ и бычка-мужичка, представлявшего, видимо, ее охрану. Я знал, что женщину зовут „Бася“, а кличка это ее в коммерческих кругах нашего города или уменьшительное от какого-либо заморского имени вроде „Басилиана“ — неизвестно. Однако Толика не стало по ее вине. Конкуренция, твою мать.

Вовка медлил. Я подумал, что он не может решиться и забрал у него ствол. Задержав дыхание, я прицелился и нажал курок. Боек сухо щелкнул, но выстрела не последовало. Видимо, в момент щелчка было очень тихо, потому что охранник-бычок сразу задрал свою бритую голову, а правую руку сунул под пиджак на уровне груди. Наши глаза встретились и мне показалось, что я его уже встречал. Времени не было: еще чуть-чуть и этот придурок начнет палить.

Теперь было самое время воспользоваться продуманным ранее вариантом отхода. Пришлось использовать спуск „дюльфером“, как говорят альпинисты. Из окна мы выбросили двенадцатиметровый канат, по которому и спустились на задний двор, предварительно защелкнув титановые карабины.

Ночью я проснулся оттого, что вспомнил, где видел этого парня с бритым затылком. Полгода он учился в нашем 8-Б классе, а затем по неизвестным причинам родители перевели его в другую школу. В таком случае, он тоже мог меня вспомнить. Да и Вовку он, кажется, засек.

Еле дождавшись утра, я поспешил к своему другу. Необычно большое для раннего утра скопление народа в его дворе сразу насторожило меня. Приглядевшись внимательней, за безучастными фигурами людей я увидел остов сгоревшего автомобиля, чем-то напоминающий Вовкину „шестерку“. Холодея от жуткого предчувствия, я подошел ближе.

Капот лежал метрах в трех от машины. На первых двух этажах не было стекол, осколки лежали повсюду. „Значит, был взрыв?“ — подумал кто-то внутри меня. Я перевел взгляд на водительское сидение, вернее на то, что когда-то им было. По блестящему зубу я понял, что на том, что когда-то было водительским сиденьем, располагалось то, что когда-то было моим другом.

Возможно, Вован тоже вспомнил, где он видел этого бычка и хотел пораньше подъехать ко мне? Почему же меня тогда оставили в живых? Ответ был очевиден: я уже вторую ночь не появляюсь дома, поскольку встретил свою вечно молодую приятельницу Свету. Этого адреса просто никто не знает. Поеживаясь от утренней прохлады и еще более от какой-то непередаваемой внутренней дрожи, я достал телефон. Трубку взяла мать. Да, дома все хорошо, все в порядке. Молодец, что позвонил, а то они уже стали волноваться, да и не только они. Кто еще? Да вот ребята заходили недавно. Чего хотели? Попросить тебя, чтобы ты сыграл за их команду в футбол, а то у них людей не хватает. На этой оптимистической ноте я и закончил разговор, поскольку в футбол никогда не играл и зашедшие „на огонек“ ребята преследовали, скорее всего, иные цели.

Последний раз взглянул я на то, что было Вовкой и потрусил к Светочке. Это сейчас я могу так спокойно рассказывать о событиях полуторагодичной давности, а тогда у меня в голове была одна мысль: бежать. Я так и сделал. Светку послал к родителям за своим загранпаспортом и той жалкой суммой долларов в 500, которая была у меня в „заначке“, а сам принялся просчитывать пути отступления. Очень скоро я пришел к тому, что лучшим убежищем для меня станет Прага.

* * *

Не скажу, что меня сильно удивил Жекин рассказ: доводилось и не такое слышать, но я бы на его месте не был столь откровенен. „Хотя“, – думал я, сидя в кабине „Татры“, — „нам делить нечего. Так что и ему нечего опасаться“.

За окном мелькали бесснежные поля светло-коричневого цвета. Предложи кому-нибудь в центре Украины обрабатывать такую землю и ты услышишь самые нелестные отзывы о себе и обо всех ближайших родственниках, а здесь другой то земли и нет.

Зазвонил мобильник водилы. Вдоволь наговорившись по телефону, Марек сообщил, что сегодня весь остаток дня нам предстоит работать в другом месте. А нам-то что? Заскочили в „Славянский Дом“, забрали одежду и уже через полчаса были на „Letenske namesti“. Это небольшая площадь, расположенная в районе „Старый город“ („Stare Mesto“) и занятая двумя или тремя одноэтажными магазинчиками, которые окружены четырех, пятиэтажными домами столетней давности.

В одном из них хозяин-квартиросдатчик решил поменять черепицу. Мы поднялись на чердак, где, вежливо улыбаясь, строительный инженер объяснил, в чем наша задача. А заключалась она в том, чтобы старую черепицу, сложенную в огромные кучи на загаженном голубями чердаке, сбросить вниз. С самой крыши тянулась огромная пластиковая кишка, которая заканчивалась контейнером, сброшенным маленьким грузовичком „AVIA“ пять минут назад.