Эдуард Снежин

Коленвал

Василий Иванович обладал мужским достоинством непомерных размеров. Но это доставляло ему кучу неудобств.

Работал он мастером на фрезерном участке.

Был Василий Иванович худощав и малого роста — ушел весь в корень, как говорит народная мудрость. От суеты и беготни натирал он свой корень ширинкой, к концу смены тот саднил, чуть ли не кровоточил и при этом испытывал неестественное возбуждение, так что, чтобы скрыть подозрительную выпуклость, приходилось Василию Ивановичу сгибаться во время ходьбы и втягивать, дальше некуда, свой тощий живот, отчего у него появилась сутулость.

Шарахался также мастер от подвижных фрезерных станин, потому что бывало, несмотря на большую опытность, зацеплялся выпуклостью за углы оных и набивал синяки на достоинстве.

Но совсем житья не стало ему от подростков — учащихся колледжа, которых ему навязали на прохождение практики.

Любопытные ко всему, имеющему отношение к сексу, подростки, узнав о чудной аномалии учителя (как ни старался он оставаться один в туалете) сопровождали его группами, наблюдая за походкой мастера.

Когда Василий Иванович шел, то из-за постоянной болезненности органа покачивался, стараясь неосознанно найти ему новое, более удобное положение, но подростки ехидно это толковали по-своему:

— Качает его, потому как маятник у него большой и болтается, раз влево! А он вправо дергается, чтобы не упасть! — подслушал как–то мастер волнительный разговор своих учеников в курилке.

Тогда Василий Иванович применил новый прием. Он начал складывать свою колбасу пополам и затыкать конец под ремень. Орган почти перестало натирать при движении, а для маскировки пополневшей выпуклости мастер стал носить длинный классный пиджак, и под него купил даже и надел первый в жизни галстук.

— Молодец, Колосков! — похвалил его начальник цеха, — не зря я тебя выбрал для воспитания молодого поколения, личный пример в одежде подаешь!

И добавил Василию Ивановичу полтинник премии.

Однако от непрекращающегося болезненного внимания пацанов к свой персоне мастер скоро взвыл и начал обращаться с ними — строже некуда, тем более что это отвлекало практикантов от усвоения учебного материала и от работы, план-то ведь остался — бывший военный завод перешел на конверсию и сейчас выпускал детали для легковых автомобилей.

— Ты куда смотришь, стервец?! — орал учитель. — Ты на деталь смотри, а не мне в штаны, ведь запорешь! — И нередко снабжал нравоучение подзатыльником, к тому же постоянно разгонял ребятишек с перекурной скамейки.

Наконец ученики тоже взвыли, но жаловаться начальству не стали, а придумали подшутить над мастером, использовав подходящую к случаю ситуацию.

На проходной завода бывших солдат заменили на молодых девчонок, всех, как на подбор, красивых, в военной форме с пилотками, как у стюардесс.

Тут как раз администрация начала кампанию с борьбой против выноса автомобильных деталей, девушкам строго наказали:

— Смотреть в оба! Если подозрительно — обыскивать всех, кто что несет!

Никто из заводчан не жаловался на противоправное умаление человеческого достоинства, появилась безработица, и терять место никому не хотелось. Но нести продолжали, рискуя и изобретая всякие новые способы. Однако в последнее время форменные девушки стали особенно придирчивы, так как директор издал приказ о премировании часовых за каждое оправданное задержание.

Ребята решили использовать эту ситуацию. Самый разбитной из них, знакомый с красавицами, предупредил тех, что гражданин Колосков Василий Иванович собирается сегодня после работы вынести с завода дорогую автомобильную деталь — коленвал.

К вечеру ребята бегом, опережая мастера, сгрудились около проходной, на что Василий Иванович внимания не обратил — так они ему надоели на работе, да к тому же спешил он забрать внука из детсада. Поэтому, когда мастер подал пропуск девушке около турникета, а та, прочитав его реквизиты, начала испепеляюще сверлить его взглядом, подозреваемый высказал возмущение:

— В чем дело?!

Но девушки уже закалились от всех этих деланных возмущений и вранья несунов, поэтому охранница подозвала в качестве свидетелей двух подружек с соседних кабинок и те, прикрыв на время турникеты, смотрели во все глаза, как молодица ловко хлопала по карманам пиджака Василия Ивановича и запускала ладони ему за пазуху.

Задержанные по необходимости работники в соседних проходных даже не стали возмущаться, и с раскрытыми ртами наблюдали увлекательное зрелище обыска растерянного мастера.

Но везде было пусто.

— Что вы ищете?! — истерически взвизгнул Василий Иванович.

— Знаем, что, — отвечала красавица и глянула за поддержкой на подруг, которые тоже заранее были осведомлены о грядущем преступлении.

Тут дознавательница, отвернув полы пиджака, заметила предательскую вздутость в штанах мастера и возликовала:

— А это что?! Вот он, коленвал! Расстегните ремень!

Василий Иванович, весь красный от возмущения, спорить не стал — рывком расстегнул ремень и выхватил из штанов вздутый от нервного напряжения тридцатисантиметровый шланг. Освобожденный пленник с облегчением распрямился и грозно шлепнул по хромированной трубке турникета.

— Вот вам коленвал! — взревел мастер.

Толпа и вместе с ней девушки возопили враз:

— Ах!

У охранницы подкосились ноги, хорошо, что успел ее подхватить глазевший неподалеку мужчина. Мертвая сцена изумленных зрителей превзошла по эффекту финальную немую сцену знаменитого „Ревизора“ Гоголя.

Только подготовленные к ней ученики, толпившиеся чуть поодаль, выли и стонали от восторга, хватаясь за животы.

Василий Иванович аккуратно заправил свое драгоценное богатство на место, которое ему полагалось, выпрямился, может быть, впервые в жизни, до предела, чем заметно прибавил в росте, и, сверкая взором, гордо прошествовал через проходную.

[Конец.]