Нифжи Кост вошел и тут же в растерянности остановился, бронированная дверь захлопнулась тяжелым тупым ударом. Наступила гложущая нервы тишина. Никогда геер Сабб не принимал его здесь, и полумрак стиснутого бетонными блоками помещения, язвительная усмешка старшего эксперта, Полда Ши — этого проныры из службы релятивистов, осадились предчувствием чего-то недоброго.

— Все в порядке. — Успокаивающе произнес Сабб. — Не стой же там! Я вызвал тебя потому… Потому, что старт сегодня. Ну? Каков сюрприз? — Он улыбнулся уголками губ, покровительственно и надменно, как умели это делать высшие чины ведомства, что-то стряхнув с блестящего чернотой мундира, покосился на кейс.

— Здесь оставшиеся документы пояснил Нифжи. — Принес… Мне они больше не пригодятся.

— Зачем спешка? — Сабб небрежно махнул рукой и указал на кресло. — Сядь. Старт через десять минут, и я хочу, что бы ты видел. Ты говорил: там твоя душа? Так вот смотри, как она обретает крылья! Смотри, как устремится она в вечность!

Нифжи послушно опустился в мягкое кресло и уставился на экран. Таймер мерно истекал секундами, по пластику ползли ряды цифр. Появлялись многоликие символы. Сабб повернулся к Полду Ши, и тот, уловив на лице геера знак одобрения, коснулся пульта. Туманная голубизна монитора сменилась черным, сверкающим россыпями звезд, пространством. Слева выплыл рефлектор главной площадки станции — там, в его центре, словно насекомое в чаше фантастического цветка, еще покоился “Великий удар”.

Корабль, облитый густым светом прожекторов, вырос на весь экран. Нифжи смотрел на сияющий конус его тела, спирали коллекторов, громадные раструбы излучателей, и необъяснимая могучая сила заставляла его ежиться, сжимать холодеющие ладони, здесь, за сотни тысяч километров. Он украдкой взглянул на бесстрастного геера, но ни его строгий мундир, ни ровная улыбка губ не вернули спокойствия. Он представил, как эта твердыня, словно легендарная крепость Ифж, вознесенная в поднебесье, хлынет сейчас огнем и полетит, обгоняя свет, поглощая себя гиперполями: провалится во тьму, в мир сверхскоростей, непостижимых законов, даже другого течения времени; уйдет, чтобы прожить там миллионы лет.

Прожить и вернуться, когда пославшая его планета едва ли успеет совершить годичный круг. “Великий удар”! Да, он понесет в себе его детище: мозг, каждый грамм которого вмещает знания многих людей. А его там тонны! Тонны! И эти тонны рукотворного разума, вобравшего ум всей планеты, будут заняты одним… Лишь над одной задачей будут трудиться ячейки разума миллионы лет: создать совершенное оружие. Самое совершенное, от которого не нашлось бы защиты ни у гостей с Электы, ни у космолетов Тяжелых звезд — лучшее оружие на все времена.

От этой мысли колючий озноб прокатился по спине, облил мерзлой водой живот. Сведя плечи и обняв себя руками, создатель вжался в кресло. Он почти перестал думать, что будет потом, через год. Только вопрос “зачем?” мучил его чаще, особенно последние дни, когда он уже не был занят ничем, кроме ожидания.

Огни, радужными цепочками кружившие вокруг “Великого удара”, отпрянули, брызнули в стороны — это был последний маневр ревизирующих киберов. Корабль покоился несколько мгновений еще, потом исчез в слепящем свете. И нельзя было понять, смерть ли это или прыжок через пожирающую пропасть инферно. Лишь плазма и вихри гиперполей метались в уготованной для них чаше.

— Порядок, — улыбнулся Сабб, он победно взглянул на релятивиста, и тот кивнул в знак согласия. — Ждать всего год. Год — 726 дней.

— Если не подведет этот сверхмозг. — Полд Ши покосился в сторону Нифжи. — Ничто не обходилось нам так дорого.

— За мозг я ручаюсь. Он вечен: самосовершенствующийся организм высшей надежности. Время будет только наращивать его потенциал.

— А впереди у него без двух минут вечность. Все проверенно много раз. Но ставка слишком велика и волнения естественны. — Сабб сказал это подчеркнуто холодно. Итог как будто не вызывал сомнений. Он смотрел на экран с блаженством, словно теперь стал он единственным творцом и разрушителем, диктатором войны и мира. Нет, конечно. Он, высокий геер, не был одним. Сколько еще людей в черных мундирах стояли рядом с ним, над ним. Но теперь он выдвинулся вперед, возможно на самый верх, где в креслах правления заседали семеро.

Его мысли унеслись за год, и лицо, гладко выбритое, почти лишенное морщин, стало моложе. Сабб представил, как неизвестно Что, но ясно — Нечто непобедимое, сокрушающее, как огненный молот старшего бога, окажется в его руках. И уже тогда не останется ни одной планеты, ни одного мирка, оторванного пропастью пространства и взирающего на них презрительно, без должного почтения. Он в клочья разорвет унизительный Кодекс Гнову, и даже удачливые гордые электяне падут ниц перед властью четвертой планеты Рамба.

— Только зачем все это? — неожиданно спросил Нифжи Кост. Его голос в испуге дрогнул.

— Что зачем? — не понял Сабб.

— Зачем такое оружие? Ведь нам никто не угрожает. Я работал в информатории… — Нифжи понимал, что не следовало говорить гееру о закрытых файлах. Однако опасные слова сорвались с языка, он, потупившись, продолжил — Электяне, кодо и их соседи, конечно, обогнали нас. Корабли их быстрее, им известны какие-то тайные законы. Но они не воюют между собой, ни с кем в известных пределах. Они хотят помочь нам — взамен просят, чтобы мы прекратили эксперименты с Рао лучом и не трогали низшие миры.

— Тех Кост был допущен к секретным архивам не для того, чтобы делать наивные и опасные выводы. Оценивать информацию дозволенно только лицам, имеющим специальный мандат!

— А может он возомнил себя равным тени Верховных?! Может он держит в кармане Абсолютное Право?! — эксперт Полд Ши ядовито ухмыльнулся.

— Отбирая информацию для “Великого удара”, я был вынужден…

— Не продолжай, Нифжи, ты невольно столкнулся со сложными документами. Трудно представить, сколько всего накопилось там! Я отвечу на твои вопросы. Змеекожие кодо и электяне действительно предлагали нам помощь. О, да! Они не против того, чтобы бросить подачку! Дать пищу голодным, очистить воду и якобы нейтрализовать радикальные выбросы. Они будто способны вылечить болезни. Только что стоит за этим?! Их помощь в том, чтобы смешать меня, тебя — всех, кто способен мыслить и приносить пользу, с толпой грязных и безголовых! Уровнять нас, держащих на себе мир, с потерявшей человеческий облик чернью, а потом подчинить себе. Этого не случится, Нифжи. Они не смогут лишить нас истинной силы — ответом им будет “Великий удар”!

— Я многого не понимаю, геер Сабб. Я всего ученый, едва смыслящий в устройстве компьютеров.

— Ты хороший ученый, Нифжи, жетоны благополучия возьмешь на втором этаже. Ты заслужил их, целых 730 свободных дней. Если понадобится помощь — можешь рассчитывать на нее, но о том, что сказал мне, лучше не говори никому.

— Последний вопрос, геер Сабб, — он остановился у двери и глухо произнес — Что будет с моими людьми? С моей лабораторией? Я заезжал утром. Там стражи Легиона, они не пустили меня, сказали: “пропуск больше не действует”.

— Верно. Лаборатория временно закрыта. А о твоих бывших помощниках есть кому позаботиться — это тебя не должно беспокоить. После необходимой проверки они получат вознаграждение и… свободу.

Шаги Нифжи скоро стихли в дальнем конце туннеля. Дверь вернулась на свое место.

— Зачем ты пригласил его? — после некоторого молчания спросил Полд Ши.

— Он сумасшедший. Он опасный псих. К тому же совсем не трус, как казалось сначала. Я хотел, чтобы он видел старт. Его эмоции тоже кое-что значат.

— Его эмоции удобнее изучать через толстое стекло. Он просмотрел 80% архивов, и, если его голова не банк ультракомма, то она, по крайней мере, неуправляема. Ты собираешься отпустить его просто так?

— Разумеется, нет. Я решил устроить “кри-кри”. Мне нравится эта игра. — Сабб развернул кресло к панели связи. На экране появилось лицо до сих пор незнакомое Полду Ши, но уже с первой минуты он был уверен — перед ним человек службы Глаза и Когти Нур.

Опираясь на истрескавшийся парапет, Нифжи Кост смотрел вниз. Грязно-серая вода текла медленно и тяжело. Иногда мимо проплывали какие-то предметы, маслянистые пятна. Ноздри щекотал неприятный сладковатый запах. Старые дома с обваленными балконами, секущими насквозь трещинами, были уже не домами — ландшафтом, рельефом скупого ума. И почему они стояли столько лет?

Под стать жилищам, люди в бесцветных одеждах, безразличные и угрюмые, проходили к врезавшейся в залив стреле пирса. Когда Нифжи напускал на лицо улыбку — они, кривя гримасы, обходили его стороной. Раньше это его лишь забавляло: забавляли чахлые, редколистные деревца, которых здесь было неизмеримо больше, трава, желтевшая в изломах бетонной полосы. Но теперь он сам сторонился настороженных взглядов и брел по бесконечной набережной, стараясь замечать вокруг как можно меньше.