Александр Маслов

Мумия

Эту историю мы прочли на первой странице одного забавного журнала. Из-под заголовка „Мумия и археолог“ на нас смотрело милое личико с чуть отслоившейся кожей цвета асфальта и обаятельной улыбкой на присохших губах.

В статье говорилось о совершенно невероятном случае, произошедшем с известным швейцарским археологом Ренатой Цапауль во время последней экспедиции в Перу. История настолько потрясла нас, что мы, в поисках подробностей, просмотрели целый ворох материала в интернете, „желтой“ и „белой“ — вполне авторитетной прессе, кое-что додумали сами. О, да простит нас уважаемая профессор Цапауль, но практически все это она рассказала сама!

* * *

Наш лагерь расположился в двухстах километрах от Пукальпа, у подножия восточных Анд. Мы работали над раскопками крупного храмового комплекса инков. Полтора месяца нам не везло — тонкий, почти пустой слой культуры 14-15-го веков, и работу слишком осложняли дожди. Но как-то Андреа Каури, исследовавший участок полуразрушенной стены далеко за лагерем, наткнулся на начало хода от святилища к „Воротам Заходящего Солнца“. И вот тогда находки посыпались, как из рога изобилия.

Уже к вечеру следующего дня рабочие расчистили проход к нижним помещениям этого сооружения, где было много нетронутых захоронений, камер и полок с ритуальными предметами. Мне помогало несколько местных индейцев — вместе мы быстро расчистили слой грунта у крайней гробницы. Наверное, не следовало спешить, ведь Андреа и профессор Вальдес давно закончили свою работу и направлялись к выходу, только любопытство слишком сильно владело мной — я попросила помощников сдвинуть плиту, а сама стала у изголовья с факелом.

Несомненно, это были останки вождя — я догадалась по виду головного убора, одежде и жезлу. На груди мумии лежала золотая пластина с изображением воинов в солнечном круге и хорошо сохранившееся киклу. „Я найду жизнь в тебе“ — прочитал старый индеец, разглядывая причудливо вязаные узелки.

— Идем отсюда, сеньора! Нехорошо будет! Идем! — тут же сказал он, и все мои спутники заторопились к выходу.

* * *

Ночь я провела совсем дурно. Даже в спальном мешке чувствовался холод, странный, как бы идущий изнутри, от низа живота. Тени от костра, что плясали на ткани палатки, обретали разные фантастичные формы: гоацины с когтистыми крыльями, ревуны, вдруг лицо вождя. Сон же стал настоящим кошмаром: по узкой дороге в ночи меня преследовал индеец со светящимися, как у ягуара, глазами. Он настигал меня, рвал одежду — я убегала, и снова, и снова, пока, обессилев вконец, я не упала у высоких ступеней с яркими огнями где-то у края лестницы. Он набросился на меня, обнимал или терзал, а потом в его руке появился черный обсидиановый нож — кровь брызнула из моего тела и я закричала. Проснулась, наверное, от собственного вскрика.

Было только раннее утро. Густой туман полностью закрыл долину на востоке, и не было слышно даже голосов птиц. Рабочие-индейцы спали возле легко дымящих улей. Я хотела разбудить Бурке — старшего из них и сходить к саркофагу, чтобы еще до завтрака показать профессору Вальдесу то странное киклу. Не знаю, что так торопило меня, откуда взялось это безумное нетерпение, но к гробницам я отправилась одна, взяв только фонарик и скребок.

Ход к подземелью „Ворот“ был не слишком длинным, и скоро я добралась до камеры с изваянием игуаны. Базальтовая плита все так же лежала повернутой на ребро, только… Только мумии в саркофаге не было.

— Дева Мария! О, боже! — я попятилась к выходу. Сначала предчувствие, невообразимое, какое-то животное и ужасное предчувствие пронзило меня, словно электрический разряд. Я услышала звук, похожий на скрип сухого дерева, резко повернулась и тут же в слабом свете фонаря увидела мумию вождя, стоявшую у стены. В глазах стало темно, я теряла сознание — цеплялась за него, чтобы закричать, чтобы суметь бежать или хотя бы ползти, но лишь застыла на месте с открытым ртом и сердцем, сведенным судорогой.

Я очнулась от прикосновения холодных костей пальцев. Это темное существо, медленно и грубо сдирало с меня одежду. Ужас владел мной теперь не меньше, чем в первый миг, только теперь это был другой ужас — яростное желание выбраться отсюда любой ценой, пусть даже, если придется раздирать ногтями стены, грызть их, разбивать головой. Собрав силы, я оттолкнула нависшую надо мной тварь и бросилась к проходу. Коридор изгибался несколько раз — не знаю у какого поворота споткнулась и в падении ударилась о стену. Фонарь, выпавший из рук, отлетел куда-то, потух.

Я ползла в совершенной тьме, обезумев от страха, дикого пульса крови и чьих-то приближавшихся шагов. Впереди уже показалась блеклая полоска света, когда мумия снова настигла меня — она навалилась сзади, впившись костями пальцев в плечи, придавив к земле. От запаха гнили кружилась голова. Я не могла сопротивляться — только слабо вздрагивала и, сплевывая песок, стонала. Что-то твердое входило в меня толчками глубже, беспощаднее. Даже потеряв последнюю каплю здравого смысла, совсем свихнувшись от ужаса, в это поверить было нельзя — проклятый вождь, умерший много веков назад, насиловал меня. Когда его сухие губы касались моей шеи, чудился шепот каких-то безумных слов. Его костяная хватка чуть ослабла, и я попыталась встать — он прижался ко мне с новой силой, пронзившей меня будто насквозь. Я задрожала всем телом и закричала.

Не знаю, сколько времени прошло, когда сознание опять вернулось ко мне. Слышались приближавшиеся голоса Каури, Вальдеса и индейцев. Шатаясь, я встала на ноги, кое-как поправила остатки одежды и направилась к выходу. Все произошедшее я рассказала профессору уже в лагере, опустив лишь некоторые подробности и предварительно выпив полторы бутылки виски.

Андреа с группой индейцев в тоже утро обследовал подземелье. Мумия вождя действительно нашлась в семнадцати метрах от выхода. Так же были обнаружены следы мумии, ясно отпечатавшиеся на песчаных участках почвы. И вот что удивительно: следы эти в точности соответствовали очертанию ступней мумии, но были довольно глубоки, так, будто их оставило не высохшее тщедушное существо, а полный сил мужчина не менее восьмидесяти килограммов весом. Может, это был дух вождя, вернувшийся на некоторое время или другая неведомая нам сила — никто и никогда не узнает истину. Хотя индейцы не видят в этом случае ничего удивительного.

На следующий день меня отправили вертолетом в Уануко, а оттуда в Лиму. По моей просьбе меня подвергли тщательному психиатрическому обследованию, но врачи не нашли никаких заметных отклонений. Не задерживаясь больше здесь, я вылетела в Лос-Анджелес и уже там, через полторы недели узнала, что я беременна. Нет, шока не случилось, хотя я знаю, что отец у ребенка может быть только один. Его послание-киклу я до сих пор ношу с собой.