— Кени меня удержал, — Эвис убрала прибор и села у распахнутого окна. — Ты сам в порядке?

— О, да! Я размял мышцы, но отодвинул поход в Ланатон. Я много узнал любопытного. И еще я рад, что твоя встреча с Аманхором мне только приснилась. Отвратительная встреча…

— Я была у Данэ. Он увидел меня возле Оху и пригласил к себе.

— Что за вздор?! Мастер покинул мастерскую?! Разгуливает по городу и завлекает хорошеньких женщин?!

Эвис не приняла иронии Грачева. Она некоторое время смотрела в окно на собравшихся вокруг костра нутов.

— И что же у Данэ? — напомнил Грачев.

— Мне он решился показать свою работу. Да. Представь себе. Там… Там осталось несколько незавершенных линий, тонких штрихов. Они не удаются ему и он истязает себя мыслью о неодолимом. Весь смысл — в тех невыполненных движениях резцом. В нескольких граммах камня. Если бы я могла помочь ему! Потом мы сидели в темноте, даже не зажигали свечи. Была Луна. Как прошлый раз пили горячее вино. Я видела как светится воздух рядом с ним…

Эвис встала, разгладила волосы спящего Хетти и вышла на порог. Казалось, ее одолевает неясное волнение. Она вдыхала свет синих звезд, думала о них и о Данэ.

— Что же статуя? Она хороша?

— Ее найдут при подводных раскопках. Через тысячи лет! Действие времени разрушительно к плодам человеческих рук. Но и тогда, через тысячи лет, гений этой статуи тронет людей!

Глава 6
Мотив Эам

К всеобщему удивлению Хетти поправился, начал передвигаться, опираясь на узловатый костыль, уже через несколько дней. Из Ану по-прежнему часто приходили знакомые, справляясь о здоровье пострадавшего. Разглядывали огненно-красную шкуру чудовища и с недоверием смотрели на следы от страшных ран, теперь едва заметных на теле охотника. Некоторые просили Эвис показать действие магического прибора, вспыхивающего разноцветными огоньками, снимающего боль и мгновенно заживляющего мелкие садины, ушибы. Все это для испытавших казалось настолько необычным, что молва разлетелась далеко за пределы Ану. Лишь строгий этический кодекс и присущая аоттам сдержанность оградили дом Хетти от паломничества многих.

Как-то под вечер, солнце только скрылось за гряду холмов, а вершины гор еще купались в розовом свете, к жилищу охотника пришли посланцы Ланатона. Впереди шагал Кор. Двое других в длинных одеждах адептов Сфер были в преклонном возрасте, хотя вряд ли кто отважился бы назвать их стариками.

Высокий и стройный напомнил Грачеву Норна: может походкой или жестами худых рук при тихом разговоре. Глаза его таили глубокий синий блеск и проникали дальше, чем покровы души. Имя его было Хепр. Другого посланца, строгого от низких густых бровей и резкой складки на щеке, чуть медлительного, называли Апи. Седые волосы хранителя стягивал стальной обруч. Сходство в рельефе на нем с тонкими узорами Голубой Саламандры казалось значительным.

— Клянусь, не ожидал подобного! Могучий зверь! Самый могучий из всех! — воскликнул Кор у шкуры роха, подвешенной на распорках между стволов каштанов. Он трогал густой мех, пробовал остроту кривых когтей и представлял исполина живым, на лесной тропе, полным грозной силы. — Как сумел ты убить его?! Говорят, он свалил Хетти одним махом, а ты будто бы дрался потом сам. Все же убил, не получив и малой раны.

— Не все так просто. На могучего зверя нашлось могучее копье, юноша. Вдобавок подумалось: мы с Хетти стоим в этом мире больше, чем глупая кошка. Так-то. Я надеялся увидеть тебя раньше, внук Апи, — насмешливо заметил Андрей и повернулся навстречу подходящим старшим.

Поравнявшись с ним, Хепр вдруг коснулся ладонью лба Грачева и сказал:

— В первом ты прав, хотя можешь смеяться.

Потом внимание аотта привлекла Эвис. Он разглядывал ее как-то осторожно, щурясь, то совсем опуская веки, пока на пороге не появился, прихрамывая, Хетти.

— Ты ходишь, — бесцветно изрек Апи. — Значит мы тебе не нужны. Хепр верно убеждал, не стоит спешить.

— Вы нужны как гости. Хранители долго избегали меня. Не могу поверить, что праведные стражи Ланатона умеют таить обиду. Да еще столько лет! А ведь я чист. Я отчищаюсь Тогом.

— Всем известно — слишком часто. Он знает тебя лучше самого Аманхора. Это не против законов. Но вода подмывает корни. Хетти, думаю, ты видел деревья, живущие в реке, в сезон дождей, когда воды слишком много.

— Нет, Апи, говори лучше об огне и ветре. Это не смерть — это другая жизнь, непонятная, никак неоцененная Ланатоном. Наверное, сейчас нельзя спорить с тобой. Входите же! — охотник поклоном пригласил гостей в дом.

— Мы останемся до утра. Ты рад? — Хепр первым переступил порог, оглядывая убранные по-другому покои знакомого жилища, задержался за распахнутой дверью. Он не был здесь со времени ухода Лонкэ. Сильные, понятные только ему чувства, родились из глубины.

Он снова закрыл глаза, что бы ненадолго остановить редкий миг, вникнуть и унести с собой сложную вязь переживаний. Потом сказал:

— В Ану стало холодно для нас. У тебя уют и добрые лица пришедших. Пришедших… — с таинственной улыбкой он повернулся к Эвис. — …чтобы и здесь не найти покой. Пришедших откуда?

Хронавт хотела что-то ответить, но он в знак молчания коснулся пальцами ее губ.

— После того, как внук принес весть, мы ждали вас. А вы, значит, ждали нас, — Апи устроился на скамье, подальше от охотничьих атрибутов, затем расположились все остальные.

— До сих пор неизвестно, готов ли принять нас Ланатон, — сказал Грачев. — Мы бродили по Ану, вокруг, не смея приблизиться к священной долине.

— И неустанно собирали самые бредовые истории о меку, Ланатоне, всех нас. Слышали наивные сказания пикритов. Но больше вас интересовала память о Голубой Саламандре. Так? Дай-ка ее, — Апи взял диадему, взамен снял с себя тяжелый медальон и протянул Эвис. Посмотри на этот знак. Может, он что-нибудь пояснит тебе.

На пластине из драгоценного сплава в треугольник был вписан рельефом лучистый круг, словно солнце, ярко пылающее на грани пирамиды. Вершины фигуры обозначали три камня: рубин вверху; фиолетовый, как сумерки, аметист и искрящаяся капля топаза легли в основание. Еще, в центре медальона, среди сплетения замысловатых линий, Эвис различила число “семь” — Хронавт в достатке знала язык камней, его сложные метаморфозы в земных культах и тут же попыталась объяснить ребус: — Рубин — символ власти, начало воли над хаосом. Он же — Закон. Здесь он выше и крупнее двух других. Разум в чистом, холодном виде обозначает топаз…

— Нет, — прервал Апи. — На медальоне смысл камней другой. Для посвященного он ясен, как смысл Числа “Семь”. Не утруждайся: таких медальонов семь. Они — знаки Сфер. Сфер, что неразрывны меж собой и составляют основу мироздания. В них заключены все силы вселенной, явные и скрытые.

— Без исключения? Даже энергии, которые умеют вызывать жрецы Верхнего храма; которые в Аттле называются темными Силами Земли? Вам известно о них?

— Силы Земли и вселенной едины. Они одновременно присутствуют в любой точке бесконечного космоса. Мера и пропорции — вот разница, она создает картину Мира и отдельных его частей.

— Этот закон справедлив для простых и третичных энергий, — согласилась хронавт. — Я хотела коснуться высших порядков, несущих жизнь или стирающих саму ее основу. Ланатон обладает этим знанием? Вы как-то выражаете пронзительную и нежную волну Эам и медленно-мерный пульс Ины?

Апи некоторое время сурово молчал, думая над странными, но удачными аллегориями и удивляясь глубине познаний незнакомки, ее необычной проницательности. В нескольких простых словах она живо изложила суть ключевых воззрений нижнего мира и Шестой Сферы.

— Твой вопрос намного значительнее, чтобы касаться его сейчас, — ответил он.

— Он слишком важен. Я не могла его не задать.

— Важнее истины о Голубой Саламандре?

Синие глаза Хепра смеялись. Она почувствовала, как пылает ее лицо, будто этот человек приписывал ей какой-то постыдный грех. Тут же она вспомнила несравненно иное, давящее воздействие Тарга и легким усилием воли отстранилась. Коротко взглянув на диадему, что, как уже никчемная вещь, покоилась в повисшей плетью руке хранителя, она сказала:

— Нам нечего скрывать. Мы пришли узнать историю и свойства Голубой Саламандры. Еще недавно я считала, что диадема попала к вам от соарян, или “белых людей со звезд” — как вы их называете. Теперь-то ясно: происхождение ее гораздо древнее и загадочнее.