— Усиль стражу, стерегущую их. Или лучше спрячь иноземцев. Спрячь, чтобы никто не узнал, где они.

— Ее — да. А светловолосого мужа я бы скорее убил. Иногда полдела выгоднее целого. Он необычно силен. Не по-человечески! Пятерых, пришедших за ними, порубил мечом — перепуганная стража едва успела захлопнуть дверь, иначе, казалось, он вырежет всех! Так чужаки и сидят там… Не пьют, не едят… С пятью убитыми. Я больше верю, что они — не люди. Они опасны, славный Держатель, послушай меня! Она ведьма, в теле которой черви — ведь не бывают женщины такими! А он — воплощение духа нечистого.

— Возможно. Но ее пока не троньте. Грозному мужу отрубите руки: запах и цвет крови покажет, кто он.

Они некоторое время молчали. Со стены было видно, как догорают останки неугодных храмов — красиво и трагично. В городе почему-то стало тихо так, что слышалось веселье в лагере имьяхийцев.

— Их перевалило за три тысячи. Думаю, утром станут нас испытывать, — сказал Магиор. — Но они еще слабы.

— Их силы растут. Грязные псы! Они будут бросаться все яростней, а мы слабеть. Почему мы их не раздавили в первый же день! — сокрушался Ваамкан. Он давно уже послал своих людей, переодетых крестьянами, заручиться поддержкой в малых городах; вложил им в уста слова хитрых обещаний. Только мало было надежды на какую-нибудь помощь. Да и кому он был нужен, с кем мог быть знаком новоявленный Держатель? — еще недавно маленький безызвестный жрец.

— Мы одолеем их, — вдруг сказал Магиор. — Я долго думал и нашел выход. Нам поможет один человек — твой враг, которого ты разыскиваешь… Я уже нашел его.

— Кто?!

— Иенхон.

— Иенхон! Схватили его?! Я знал, что он не вышел из города. Где он?! — известие, что найден охотник, исчезнувший в ночь погрома в святилище Рэдо, безумно обрадовало Ваамкана. Он ненавидел человека Голубого Леса едва не больше, чем Оенгинара. Ненавидел и боялся за его дерзость, гордый вид, за злой язык и еще за то, что тот был знаком со многими тайнами.

— Город, не лесные дебри, здесь трудно путать следы. Он скрывается у одной блудницы. Я намеренно не стал его тревожить.

— Чем он будет полезен?

— Я долго думал, как ловчее обмануть имьяхийцев… — Магиор огляделся, убеждаясь, что их никто не слышит: — Под восточной стеной от рощи, что по берегу реки, есть подземный ход. Ты не знаешь о нем. И вряд ли кто знает, кроме немых слуг Оканона. Пусть нечестивец Иенхон узнает о тайном ходе. Пусть воспользуется им для бегства.

— Отпустить его?! Дать уйти этому псу через тайный ход?!

— Истинно так… Он не уйдет далеко! Он, полный ненависти, зло обиженный дикарь, укажет путь вражьему войску. Путь в могилу — мы засыплем оба конца прохода!

— Ты сын лисы, Магиор! — Ваамкан глядел на него странным немигающим взглядом, потом, словно опомнившись, рассмеялся:

— И к тому же глупец! Иенхон не пойдет на встречу смерти. Ему незачем идти в лагерь горцев, где, увы, не убитый им же Оенгинар. Он не сумасшедший, он просто сбежит!

— Нет, — Магиор упрямо покачал головой: — Я еще раз утверждаю — Иенхон ради мести пойдет и на смерть. Мне ли его не знать! Он изведется, лишь бы на гибель тебе протащить войско Истргдора тем ходом. Поверь, я все обдумал много раз. Нам не найти лучшего орудия для этого замысла! Лучшего, чем горящий местью Иенхон. Любой другой посланец вызовет у опытного Истргдора подозрения. Любой, но не пришедший каяться Иенхон — человек Голубого Леса, служивший Ниесхиоку!

— Хорошо… — Ваамкан неторопливо взвешивал доводы начальника войска, понимая насколько привлекателен и опасен неожиданный план. Ему никак не хотелось отпустить бывшего уже в руках Иенхона, без особой уверенности в том, что расправится с ним позже. Однако, возможность так легко покончить с осаждавшими, брала вверх. Спустившись с башни, они направились к Дому Рода, и до глубокой ночи обсуждали детали уже пущенной в ход затеи Магиора. Устроившись в ярко освещенном зале, глотали вино из золотых сосудов, подносимых бледнотелыми невольницами из капдских гор и даже позволяли себе шутить.

Как и предвидел Магиор, имьяхийцы утром предприняли атаку. Конечно, это не был подлинный, яростный штурм, которых за века Бамбуковый город пережил множество, сгорая до тла, возрождаясь по-прежнему сердцем страны Единорога. Истргдор просто испытывал защитников города, познавая их боевой дух, разведывая слабые места. Горцы, вопя угрозы, пуская стрелы, налетали на стены и, встреченные равным ответом, откатывались назад. Это малополезная игра, стоившая раненых и убитых, окончилась, как только солнце припекло жарче. Воины направились, кто к реке обмыть пыль и пот, другие, строго подчиненные старейшинам, в городившийся частоколом лагерь.

Еще вчера там появилось несколько молодых слонов с длинной редкой шерстью, с устрашающими, как косы смерти, бивнями. На них притянули бревна для тарана и предполагали использовать в битве, если только враги посмеют выступить. На ровной площадке у подножия холма начали сооружать сразу две штурмовые башни, рассчитывая довести их вровень с городскими укреплениями и доставить по дощатым настилам к участкам засыпанного рва. Усердно стучали топоры. Полунагие люди рыли землю, точили мечи, штопали одежду, кромсали мясо для похлебки и бранились. Таким, полным работы, пустой суеты, увидел лагерь Иенхон. Он шел через скошенный луг и, предвкушая великую месть, радовался. Еще думал об Оенгинаре, выжившем волей богов, при этом в его груди что-то металось, вздрагивало — но и то, похоже, была радость.

— Ведите меня к Истргдору! — крикнул он, подскочившим всадникам: — Я — Иенхон, известен всем!

— Как вонючий раб Ниесхиока?! — рассмеялись горцы. Человек Голубого Леса по привычке вздернул руку к ремню, где раньше носил меч и если бы он имел его, насмешники, возможно, поплатились за те слова.

— Ведите! Кто я — скоро вы узнаете лучше!

Горцы переглянулись и, не переставая хохотать, направили коней к воротам, заставляя охотника успевать за ними бегом. Несущий великолепное открытие, Иенхон взошел на холм. Меж идолов был натянут тент, под которым собрались некоторые вожди войска имьяхийцев и люди, близкие Истргдору. Когда же охотник увидел живого Оенгинара, сидящего на грубом табурете, украшенном кусочками хрусталя и блестящего обсидиана, он вдруг повалился на землю с громким восклицанием: — Вспомни и прости священный Рожденный! Это я — твой убийца! Я, слепой, неразумный отдал тебя реке! Вспомни и прости! Заклинаю именами всех богов! Вспомни и прости!

Оенгинар разглядывал его, словно диковинного зверя, распростершегося у ног, с опасением и любопытством. В памяти, опьяненной в день покушения дурманящим настоем, теперь всплывали забытые туманные образы.

— Не помню, — тихо произнес Оенгинар.

От этих слов Иенхон взвыл, как от раны, потом поднял голову, глаза его слезились, и начал пересказ сути заговора и о своей недоброй воле в нем.

— И ты осмелился придти сюда?! Искать пощады?! — удивился молодой воин.

— Смерть ему! Сейчас же смерть! — зароптали горцы.

— Он сам пришел — не будем мучить!

— Топором по шее!

Вдруг все по оклику Истргдора замолчали. Оенгинар встал, подошел ближе к Иенхону, с улыбкой глядя на его косматое лицо, красные мясистые губы, горестные глаза.

— Я прощаю тебя! — сказал Рожденный, касаясь его ладонью: — Ты был ослеплен. Боги вернули зрение — ты снова с нами!

Охотник встал. Теперь вид его был спокойным, торжественным.

— Я не боюсь смерти, — отчетливо произнес он, чтобы слышали всадники, шептавшиеся за спиной, — даже просил бы о ней. Однако есть в моей жизни еще одно дело… Я знаю, как проникнуть в город!

Сообщение о тайном ходе под стеной Истргдор принял, словно послание неба. Собравшиеся на совет были так же воодушевлены полезнейшим открытием охотника. Только о способе его использования мнения значительно разделились. Имьяхийцы долго спорили, каждый желал навязать свою правду. Еще не все безоговорочно верили в искренность человека Голубого Леса и, ожидая какой-нибудь подвох, высказывали болезненные для Иенхона сомнения.

— Эх, вы! — наконец не стерпел он. — Дайте мне сотню воинов и сегодня Ваамкан, связанный как жертвенная скотина, будет здесь! Дайте триста — и я пробьюсь к воротам и открою их! Пусть мне это будет стоить жизни, но я сделаю это! Клянусь именами богов! А вы можете рассуждать ни один день, пока не найдется другой счастливец, но служащий не вам. Говорю вам: храм Оканона разрушен и его тайны быстро перестают быть тайнами!