— Я ожидала, что по этому случаю ты впадешь в бешенство.

— Какой в этом смысл? Я был готов взорваться, когда не нашел тебя на месте. Но теперь на тебя жалко смотреть. — Он саркастически рассмеялся.

К утру состояние Эвис улучшилось. Однако она все еще страдала от болезненных спазм и головокружения. Последствия отравления быстро мог снять биор, и она была вынуждена только наблюдать за спуском Грачева в разлом пола.

Благодаря образовавшейся отдушине концентрация опасных газов снизилась. Грачев почувствовал это, ступив на дно пещеры, и уже без прежнего страха осветил место предполагаемого падения Эвис.

Пояс с прибором лежал в глубокой трещине, протянувшейся к подземному водоему. Пожалуй, везение, что вещи хронавта попались ему на глаза сразу - он намеревался начать поиски с другой стороны базальтового уступа или где-нибудь ближе к воде. Подцепив концом палки серебряную пряжку, он еще подумал: “Чтобы так уронить бесценную вещицу, нужно было сильно изловчиться в падении с шестиметровой высоты”. Следом пришла нелепая мысль, будто некто, но не Эвис, сыграл с ним злую шутку. Ведь эту трещину заслонял выступ, и она находилась довольно далеко от образовавшегося в своде просвета. Озираясь на длинные тени на стенах, он рассмеялся над столь бредовым предположением — никто физически не мог существовать в этой тухлой атмосфере. Видимо, Эвис случайно и неосознанно отбросила лопнувший на ее теле ремень. Мало ли что способен сотворить человек в пиковой ситуации!

Грачев опустился по пологому спуску к бассейну, освещая ступени скальной породы и пристально вглядываясь в нечто, все яснее проступавшее из темноты. Перебравшись через нагромождения глыб, он увидел скелет ящера. Хвост исчезал в черной воде, но, несомненно, величина рептилии достигала метров восьми. Лежавший на выступе череп был чуть повернут, отвисшая челюсть обнажала часть острых зубов. Ниже, на той же лестнице, покоились останки ящера поменьше: самки или незрелой особи, свернувшейся кольцом и взиравшей пустыми глазницами на дрожавший в руках человека огонь.

Это открытие вполне подтверждало прежнюю догадку о природе миет-метских богов. Изваяния и фрески на стенах святилища выглядели реалистично, даже с некоторыми анатомическими подробностями, изображенных там чудовищ трудно было принять за чистую фантасмагорию. Перед Грачевым вновь возникли оскаленные морды “божественных” рептилий, кости которых давно должны каменеть в недрах земли; проступили благоговейные лики жрецов, державших пальмовые ветви — и воины, погонявшие ударами палок назначенных в жертву.

Он глядел на отблеск огня в воде и представлял происходившее тысячи лет назад. Вдруг поверхность озерка вспенилась и зашипела, словно клубок змей. Откуда-то из глубины приблизилась бесформенная тень. Прежде чем вода лопнула пузырем зловонного газа, Грачев успел промерзнуть страхом насквозь. Даже когда он невнятно повторил себе: “Здесь не может быть никого”! и усмехнулся, стирая брызги с лица, он все еще ждал, что над успокоившейся водой вот-вот появится уродливая голова с блестящей кожей и гипнотическим взглядом топазовых глаз. Разумеется, ничего подобного не могло быть: скопившиеся в подземных пустотах газы вышли наружу, а древний ящер был только его воображением, пробужденным мыслями о нем и неуютной тьмой.

Эвис окликнула второй раз, и он ответил, что прибор найден.

Дышать становилось тяжелее. Кружилась голова, к горлу подступала отвратительная тошнота. Поспешив осмотреть другие углы пещеры, он включил биор и прижал его к переносице, ощущая легкое пощипывание, а следом облегчение.

Через несколько десятков шагов стало ясно, что подземелье значительно превосходит размерами надстроенное над ним святилище. Извилистые ходы имели много направлений, возможно, уводили за пределы города. Следовать ими было равносильно самоубийству. Да и вряд ли здесь находилось что-либо привлекательное: может, кости других ящеров, обломки сорвавшихся при землетрясении глыб. Осмотрев несколько залов со стенами, изможденными трещинами, Грачев свернул к каким-то ступеням.

Лестница вывела к спиральному ограждению, и там он увидел внушительную груду костей, но уже человеческих. Хотя возраст делал их только скоплением ископаемых останков, это зрелище отдавало чем-то демонически-жутким. Недалеко, у желоба, соединенного с каналом в толще стены, Андрей заметил высокую горку металлических предметов. Сейчас он не мог оценить бессмысленность или пользу этой находки: горло сдавливал спазм, а биор, мерцая ядовито-желтым, подавал тревожный писк. Он сгреб пригоршню разных вещей и, связав их узлом в тунике, поспешил назад.

— Где твоя “разумная осторожность”, Грачев! — вскричала Эвис, едва он выполз на поверхность. Она подскочила к нему и еще больше встревожилась, разглядев его лицо. — Да ты бледный, как смерть! Ты снова неверно активировал биор!

Отстранившись от ее помощи, он прошествовал к галерее и там, жадно вдыхая воздух леса, опустился на парапет. Не отступая, хронавт выхватила прибор и заставила его впрыснуть каплю антидота.

— Любопытство исключительно человеческий порок, — сказал он. — Как видишь, я перенял часть твоей глупости. Но ты-то пробыла там часа два с лишним. Объясни, Эвис Русс, мы из разной глины?

— Нет. Я, как лягушка, впала в оцепенение.

— Понимаю. Ты только притворялась мертвой. Притворялась, чтобы самой не уподобиться теням, блуждающим в этом склепе.

— Что ты там видел?

— А ты не догадываешься? Все прозаично: горы сокровищ, призраки и, к радости грабителя, дохлые драконы.

— Говори. Не надо ломать комедию.

— А я не приврал. Помимо останков человекоподобных, там два скелета каких-то диплодоков. Имеются основания предположить, что чудовища вымирать не собирались. Ты права: рисунки на стенах весьма натуралистичны. И мне это не нравится, Эвис Русс. В один момент я тоже оцепенел, как лягушка в замерзшей луже. Я долго ожидал следующего удара сердца и вспоминал “Моление Хифа”. Блеснуть перед тобой аттлийской образованностью?

Она молча кивнула. Грачев усмехнулся и, устроившись в позе чтеца, продекламировал: “…А впереди лежала земля, где властвовали над человеком драконы, да демоны ужасного вида. Племя, живущее в страхе, давало чудовищам золото и жен своих лучших — все, чем хвалились они и чего стало мало. Каждый с нами пришедший видал скорбную цену тех подношений. Видел и плакал слезами тяжелыми, лил их к подножью Черного Камня. Однако же, в Дни Хии-Хеф жадные боги не помнили данной им жертвы…”

— “…Ни твердые стены, ни заклятья огнем не сберегали род чужих человеков от ярости гороподобных чудовищ…”, — добавив несколько строк, Эвис повернулась к пандусу, начало которого сторожили высокие диоритовые фигуры. Даже тысячи лет не изменили их облик. В линиях глубокого рельефа еще поблескивала позолота красного и фиолетового отлива; когтистые лапы подминали землю под могучее и по-змеиному гибкое тело.

— Некоторые виды ископаемых ящеров исчезли не так давно, — сказала хронавт. — Их останки, возрастом не старше Человека Разумного, находили в Индокитае, во влажных лесах восточной Африки. Аттина, тем более Ильгодо — для нас совсем белое пятно. Мы практически ничего не знаем о составляющих устоявшегося здесь биоценоза.

— По-твоему, даже высокая наука не отрицает, что мы в объятиях чудовищно затерянного мира?

— Когда предки аттлийцев мигрировали в поисках земли, где будет милость, на их пути было много препятствий. Вокруг бесились демоны, сотрясая землю, разрушая горы. С неба обрушивались реки воды и огонь. Когда же явились драконы с железными головами и стали пожирать слуг Прародителя, и, казалось, всех их ждет смерть, они упали со страстной молитвой. Представь себе, тогда вмешался Атт. Он молвил слова тайной силы, и гороподобные твари стали меньше малого камня; пугливо и прытко расползлись они в травы, канули в мутную воду.

— Любопытная версия происхождения ящериц… Все же есть опасения, что колдовство Прародителя подействовало не на всех рослых рептилий.

— Если повезет, мы еще увидим живого экнеозавра.

— Если повезет? Отсутствие инстинкта самосохранения только твоя болезнь или квинтэссенция далекого времени?

Эвис подняла погашенный факел и шагнула к проходу в зал с изваянием миет-метского бога.