Пытаясь разобрать письмена, высеченные на стенах, Эвис не добилась успеха: знаковая система древнего народа не имела общего с пиктографическим письмом людей Единорога, ни с корнями настоящей цивилизации, утвердившейся в центральной Аттине — тем более аоттами. Хронавт предполагала, что здесь сложился и угас очаг культуры предков иетсинцев, после постигших их бед, мигрировавших на северо-восток и расселившихся по побережью Океана.

И если сравнивать племена, населяющие приморские земли от Иорского мыса до северных оконечностей Аттины теперь, описуемые мореходами, как орды жестоких людей, влачащих существование в дикости, без закона и слова, было видно, что 25 веков легли могильным камнем на некогда развитую культуру. Это был яркий и довольно редкий пример глубокого регресса в истории народов Земли. Размышляя над своим немаловажным открытием, Эвис направилась по центральному проходу.

Заходящее солнце словно золотой факел Гарта освещало просторную анфиладу. Темные базальтовые колонны поблескивали в его лучах подобно стволам влажных деревьев; иногда они казались похожи на чешуйчатые лапы дракона; золотистые и медные блики восполняли увядшие цвета древних фресок.

Чтобы во всей полноте постичь происходившее на этой земле тысячелетия назад, потребовались бы месяцы, а может, годы кропотливой работы. Эвис не имела возможности задерживаться здесь на такой срок, однако надеялась, что ей удастся раскрыть феномен Миет-Мет хотя бы в общих чертах. Еще оставалась надежда расшифровать молчаливые письмена. Ведь она обладала методом “ключа” и превосходным опытом в этой области. Величина предстоящей работы радовала ее.

Заметив в полумраке блеск огромных желтых глаз, она остановилась и повернулась к проходу в ритуальный зал. Заслоненный ветвями световой колодец сквозил рассеянным светом. Она не сразу разглядела каменное чудище, возвышавшееся до свода, поднятого призматическими опорами. Нечто подобное уже встречалось на фресках и рельефе у портала. Похоже, этому грозному существу жители Миет-Мет придавали особое значение — оно могло быть главным божеством звероликого сонма.

Хронавт безбоязненно подошла ближе, но вдруг пол дрогнул и ушел из-под ног. Она метнулась в сторону, но так и не успела схватиться за угол пьедестала. Через миг она падала в провал между накренившихся плит. Безупречно владея телом, Эвис перевернулась и приземлилась, пружиня на ступни ног. Вокруг зияла тьма. Соразмерно ударам сердца сверху срывались капли и булькали в скрытый мраком бассейн. Ухищрения древних строителей или случайное разрушение пола бросило ее в глубокое подземелье. И вряд ли без света и посторонней помощи выход отсюда был возможен.

Вытянув руки, она сделала несколько шагов, пока не уперлась в стену. Поверхность была гладкой, как ровное основание скалы.

— Грачев! Вытащи скорее меня! — призвала она и сразу поняла, что он не мог услышать ее. Даже если он вернулся, самый отчаянный ее крик достигал бы южного крыла святилища не громче, чем шепот утопленницы. В спертом воздухе чувствовалась примесь сероводорода и каких-то газов еще. Это опасное открытие ее насторожило. Тут же вспомнив про биорегенератор, она с ужасом обнаружила, что прибора при ней нет. Не было и самого пояса, куда крепился футляр. А запах ядовитых газов больше напоминал запах смерти. Эвис наклонилась и, шаря руками по земле, стала передвигаться наугад. Прибора, от которого зависела ее жизнь, не было.

Она ощупывала трещины и камни, встречавшиеся на пути, и понимала: поиски во тьме лишь дальше уведут от места падения. Дышать становилось тяжелей: кружилась голова и сохло во тру. Ей захотелось закричать, но возбужденное вдыхание удушливых газов только бы приблизило гибель. Обняв колени, Эвис опустилась на землю, ожидая услышать твердые шаги Грачева и, одновременно, рефлексиуя, сосредоточенно стараясь замедлить сердечный ритм. Она растягивала мгновения в минуты, погружаясь в себя и смутно надеясь, что Грачев разыщет ее раньше, чем сердце вздрогнет последний раз. Даже шумный всплеск в водоеме, обдавший холодными брызгами, казалось, остался ею не замечен.

Не найдя Эвис на месте, Грачев пришел в обычное раздражение и направился на ее поиски. Он обошел здание вокруг, высматривая свет зажженного факела и изготовляя нелестную триаду. Однако все окна были темны - это начинало его беспокоить.

Уже опустились густые сумерки. Среди темных стволов деревьев призрачно белели камни мертвого города. В сложенном Эвис очаге он развел огонь и, вооружившись факелом, снова пустился на ее поиски по длинным храмовым коридорам. Потом он обошел близлежащие руины, выкрикивая ее имя, повернувшись к лесу. Возвращаясь к лижущему камни огню, то обходя галереи среди изваяний свирепых божеств, Андрей лихорадочно выдумывал версии ее исчезновения. Пойти ему навстречу в лес Эвис не могла, так как она даже не соизволила разобрать походную утварь. Значит, ей не терпелось заняться реликвиями Миет-Мет, а, вероятнее, самим святилищем. Она должна была находиться здесь, если не произошло нечто слишком уж непредвиденное.

“Только здесь”, — повторил Грачев. Внезапно ему на ум пришло, что в храме был еще нижний уровень с разветвленной сетью ходов. Эвис, со свойственной ей увлеченностью за гранью риска, вполне могла зайти далеко и, оставшись без света, не найти обратного пути. Он почему-то сразу утвердился в близкой к истине мысли и, схватив копье и факел, бросился по коридорам. Не выпуская из внимания всякую мелочь на своем пути, он надеялся отыскать какой-нибудь след хронавта.

Осветив высокий зал, Андрей оглядел ящероподобное изваяние, сверкавшее топазовыми глазами, придирчиво осмотрел стены, выискивая неприметную дверцу или что-либо, указывающее на тайный ход. Вдруг ему почудился блеск на полу. Он подошел. Это был нож Эвис. Тот самый, которым она отковыривала штукатурку или сцарапывала краску, определяя характер распада органических соединений.

Он шагнул к высокому постаменту и тут же замер: перед ним открылся сквозной разлом в полу, не заметный раньше за основанием огромного идола.

Страхуясь копьем, Андрей подобрался к краю опасно накренившейся плиты, крикнул в темноту — ответа не последовало, хотя какой-то миг ему показалось, будто в подземелье кто-то был. Он призвал Эвис еще, затем бросил вниз обломок перекрытия. Судя по раздавшемуся почти сразу стуку, глубина провала не превышала метров шести. Грачев надеялся, что Эвис не пострадала, угодив в хитрую ловушку миет-метян, и не отвечала только потому, что не слышала его, направившись на поиски выхода. Помимо биорегенератора хронавт всегда носила с собой крохотную коробочку плазморазрядного устройства. Удобное для разведения костров, оно вполне могло служить источником света. Стараясь избавиться от тревожных мыслей, Андрей представил, как она брела, высекая яркие вспышки где-то в глубинах подземелья.

Он вернулся с мотком веревки, обвязав ее конец за основания опоры, начал осторожный спуск. Сначала факел осветил блестящие влагой стены и черную воду продолговатого бассейна, а через миг он увидел распростертую на камнях Эвис. Еще не достигнув дна, Грачев догадался о причинах случившегося: ядовитая атмосфера успела подействовать и на него. Но гораздо больше потери сознания от удушья он испугался, что газы воспламенятся: тогда случится великий взрыв, который, без сомнения, погребет их под руинами проклятого храма. Несколько секунд Андрей раздумывал, убеждая себя, что концентрация горючей смеси далека от критической, потом укрепил факел в трещине повыше и рискнул соскользнуть вниз.

Когда он поднял Эвис на поверхность, ее редкое дыхание почти затихло. Не найдя биорегенератора и переживая минуты последнего страха, он сжимал ее грудь, ритмично вталкивая в легкие порции воздуха. Хронавт пришла в себя через несколько часов, после того как Грачев перенес ее на травное ложе и влил ей в рот немного воды.

— Как легко умереть от глупости, — произнес он, наблюдая за ее блуждающим взором, постепенно сосредотачивающимся на его лице.

— Там. Внизу. Я потеряла биор, — прошептала она и тут же попыталась встать.

— Нет, милая, биор я пойду искать завтра, сам. Если ты не утопила его в бассейне, я потружусь найти его. Я переберу по камешкам всю пещеру — иначе наша жизнь под большим вопросом. Нетерпение и неуемное любопытство, поселившееся в тебе, приобретают размах катастрофы.