— Я догадлива, Аманхор, Слушая легенды, я умею отделить действительный опыт от вымышленного. Сегодня ты открыл то, что я была обязана увидеть сама раньше. Но я умею делать выводы.

Притихший огонь откуда-то вновь набрал силу, словно в глазах хищной стаи вспыхнули кусочки обсидиана, составлявшие мозаику на стене. По полу заземлились длинные гибкие тени. Эвис наблюдала за их изменчивым движением, казалось, несут они продолжение мыслей жреца, то мерещились фигуры пикритов, пляшущих вокруг костра, воздав руки к небу, голося песнь без слов.

— У тебя еще хватит времени сделать выводы, — нарушил молчание Аманхор. — Ты способна справиться с этим без меня.

— В чем дело? Ты торопишься получить плату?

— Нет, я позволяю задать несколько вопросов. Вдруг тебе повезет, и я смогу на них ответить.

— Откуда пришла Истина, Аманхор? Со звезды, имя которой созвучно твоему?

— Со звезд или пространств, более далеких. Ее путь уже не проследить. Если хочешь — слушай легенды “отвлеченных”. Только разве это важно? Она пришла и все! А Некто, бегущий за ней, на шаг опоздал. Опоздал, или на то Ориест!

— Тогда что по-твоему заключает “Ориест!”?

— Каждый объяснит по-разному… Скажу проще всех: “Ориест!” — это то, что должно быть. Должно быть, потому, что так определил спешащий за своей тенью. Мы вольны, но не в эволюции закрытых знаний. Слишком многое происходит по замыслу, который принес Некто. Не думай, он не бог и не дух, — он сильнее их. Говорят, будто вечность назад он был похож на нас. Глупцы считают, будто он уже безлик и безучастен, однако посвященным дано слышать пульс его воли и тогда восклицать “Ориест!”. Это просто и очевидно, в мире правит заветное слово и людям никогда не добиться большего, чем определено, не узнать большего, чем дозволено. Они могут только пытаться сделать это: истязать сами себя, слать друг друга на смерть и, все равно, пожинать горькие плоды тщетных усилий.

— Мне не нравится это слово. Мой мир скорее слышит волю Эам и он достиг большего.

— Как угодно. Тогда плата, — Аманхор извлек кинжал из громоздкой шкатулки и подошел к Эвис, — Теперь ты знаешь где и что искать. Надеюсь осмыслишь: зачем это нужно. Я доверился, думая: “Ориест!”. Если же нет, — мы жестоко поплатимся оба. Тебе передана немалая часть тайны, которую хранит сторож Хорв, тайны, которой нет за самими дверями Хорв и подлинная плата от тебя в том, что ты разумно ею распорядишься, Я не требую молчания, хотя полезнее его хранить. Еще будет справедливо, если ты дашь взамен хозяину часть своей таинственной плоти.

— Какую часть?! — Эвис отшатнулась от сверкнувшего лезвия, но быстро справилась с собой и встала навстречу жрецу.

— Не бойся. Я не смею покалечить тебя. Клочок волос и немного крови. Столько — сколько пожелаешь дать.

— Так мало? — Она протянула руку и даже рассмеялась, когда густые капли потекли по пальцам в серебряный сосуд.

— А кто ты сам, Аманхор? Ты не похож на аотта.

— Я помню себя с детских лет здесь. Лишь немые стены, изваяния и Тог. Те, кто воспитывал меня, так же служили священному Дому, а мы неохотно говорим, откуда взялся и куда исчез человек. — Он мял в узловатых пальцах отсеченный локон хронавта и глаза его, обращенные вдаль, блестели так же странно, как неведомый камень на груди. — Может, я — сын Тога, а может послан Пирамидой. Но не спрашивай “зачем?”, не спрашивай “что там?”. Эти вопросы противны знанию, которое ты должна унести.

— Однако, мне пора делать выводы… Попробую догадаться: Пирамиду построил Некто. Он пытается удержать истечение Истины, опередившей его на миг. Пытается контролировать развитие цивилизаций Земли и пирамида — его цитадель.

— Еще скажи, как говорила не мне: “там живут те, кого давно уже нет”. А может, Пирамида — могильная плита Истины? Не знаю. Ты стремишься вникнуть все глубже, но запомни: ни тебе, ни целому легиону равных тебе это пока не позволено. Аттина перед вами — Пирамида не для вас!

Эвис подошла к очагу, взяв потухший уголь, принялась чертить на мраморной плитке знаки из послания, вынесенного Грачевым. Жрец молчал и казался безразличным к ровным строкам, оставляемых ее рукой. Однако, за маской безразличия от хронавта не ускользнуло глубоко упрятанное волнение.

— Аманхор, мы обладаем знанием, на много порядков превосходящим данное Домам Сфер. Ты ведь успел осведомиться, откуда я? Тебя это не смущает? Прочти знаки.

— “Голубая саламандра не для Вас. Покой для нее, — покой для вас. Руки шестой…” — он остановился, разглядывая письмо с одной, то с другой стороны, потом сказал. — Дальше не могу, ты не обозначила цвет.

— Это очень важно, Аманхор! Читай! Хотя бы отдельные слова. Я сама попробую связать их смыслом.

— “…руки шестой звезды… Уничтожь… Диадему верни или уничтожь”. — твердо произнес он. — А дальше ясны лишь два последних слова: “Свой Дом”. Откуда у тебя знаки Пирамиды?

— Не спрашивай, я тоже имею право на тайны. Итак, послание для меня. Получается Некто теперь беспомощен? Не в силах испепелить кусок металла? И на это Ориест!?

— Ты говоришь о могуществе во плоти, наивно и опасно противопоставлять его могуществу незримых величин. Кроме того, еще есть могущество знаний, которыми можно распорядиться: дать или утаить.

— Кроме осколка, унесенного Аттом. Понимаю. Некто в затруднении. И я не осталась без них. Мы могли бы помочь друг другу, Аманхор, отведи меня в пирамиду.

— Нет! Ты желаешь невозможного, закончим этот разговор. Твой путь на Землю Атта. Вниз! Следом за Данэ!

— За Данэ?!

— Ты удивлена? Конечно, откуда ты, гонимая надеждами в Ланатон, могла бы узнать. Сделав свое дело на этой земле, он ушел на другую. Обидно — нескоро кто-либо заметит его отсутствие. Он ушел в ту же ночь, когда вам всем снилась новорожденная статуя в его саду. “Глупец!” — кричал я ему, но он не слышал. Его одолевала мука и жажда. Единственное, на что у него хватило сил, так попрощаться с тобой и с ней через меня.

— Не надо было говорить о Данэ сегодня, — сказала Эвис. Перед ее глазами вновь было счастливое лицо великого мастера.

— Не надо?! А разве в нем нет ни капли крови Атта?! Тебе не интересно, почему он ушел?

— Попробую понять сама.

— Действительно, глупо что-либо объяснять. Тебе достаточно вспомнить его руки, мрамор, оставленный им, его томление и внезапную радость при луне. Вспомнить и понять, что мои слова?!

— Пожалуйста, не надо, Аманхор!

— Как желаешь, только вот что добавлю: Данэ ушел, чтобы кончить жизнь в муках, ибо он все же не Атт. Он объял мир, сам того не разумея и будет ему наказание. Иди за ним. Возможно и твоя смерть там, осколок великой тайны острее любого клинка, что перед ним твоя нежная плоть?! Он рассечет ее, только медленнее, больнее, твоя душа в праведной жажде, но ведь ты праведна духом иного, не этого мира. Возможно, терпя глумление, страдая, ты не найдешь ничего и там. Даже если так, все равно верь мне! А я буду верить в чудо!

Свернувшись в дом Хетти, она застала Грачева, склонившегося за столом и увлеченно ковырявшего биорегенератор. Тонкий стилет, еще несколько стальных предметов, приспособленных как орудия взлома, оказались практически бесполезны.

За весь вечер он смог отколоть слой облицовки и теперь, вонзая острие в образовавшуюся щель, упорно старался добраться до начинки. прибора.

— Да. К тому же я — варвар народа вандалов. А твоя техника крепка и окончательно мертва. — Он сгреб свои инструменты, отодвинул дальше подсвечник и обратил к Эвис отяжелевший взор. — Ну? Что на этот раз? Если ты ходила к Данэ, почему вернулась так скоро?

— Нам нужно в Аттлу, Андрей. Все очень серьезно.

— Ого! Ты преподносишь это так, будто речь о прогулке перед сном. Нам нужно сходить в Аттлу! Значит, они все-таки навязали тебе… не стой же! Садись, рассказывай, как и чем обработали твои мозги.

— С сезоном дождей Рустм судоходен в верховьях. Если поторопимся, успеем застать корабли из Мемфы. Обратная дорога обещает стать легкой.

— Милая, я могу представить, что есть дорога до Аттлы хоть по воде, хоть по суху. Но сначала спрошу: зачем это нужно? Зачем? Если все необходимое рядом, раз за разом я буду приближаться к тайнам Пирамиды. Скоро мы поймем язык ее обитателей или узнаем, что они оставили кроме собственных теней.