— Лучше бы не узнали, — повторил Грачев, сжимая в ладони свиток и щурясь от рубиновых лучей восходящего Солнца, вот-вот готового утонуть в ватном слое туч. — Лучше бы, но…

До Ланатона было восемь-десять часов непрерывной ходьбы. Одолеть такое расстояние он мог только к вечеру. А за это время Эвис первая поднимет тревогу, напуганная его отсутствием и наверняка, не умея солгать, выложит хранителям все, все, все.

Однако с возвращением в долину стоило поторопиться. Биорегенератор мог бы дать ему необходимый кредит физических сил. Он достал пластину и набрал код — экран-индикатор по-прежнему оставался матово-черным. Андрей настойчиво повторял операцию, пробовал другие режимы — прибор хронавта не работал.

Глава 8
Ориест!

Давно погасли последние звезды. Взошедшее солнце выглядывало из-за одетого лесом склона.

Грачев не возвращался. Его не было часа три или того больше. Эвис потеряла счет времени. Бросаясь ничком в подушки, снова вскакивая при шорохах за окном, она испытывала редкой силы терзания и вдобавок настоящую злость. Злость — этот желчный ток, столь несвойственный ее душе, был направлен на человека, задумавшего овладеть чужой тайной, попирая при этом священные заповеди древнего народа. И она не остановила его! Даже смела надеяться, что шаг, похожий на воровство от отчаяния, принесет какой-нибудь утешительный результат!

Мысли метались, как дикие звери в клетке, и воображение ужесточало череду переживаний. Еще на рассвете ее посетило поразительно-странное видение, суть которого она никак не могла объяснить. Дом Тога, там Андрей в испачканной кровью одежде, Аманхор и сам сторож Хорв, жутко гладящий из чрева норы. Вряд ли это был сон, она уверилась, что не смыкала глаз, скорее видение стало следствием перевозбужденного сознания. Подробности стерлись, но хронавт ясно прочувствовала на каком-то ментальном уровне: стряслась беда. Только причем здесь Дом Тога?! Неужели Грачева вновь подвергнут испытанию, из которого он едва выпутался живым прошлый раз?!

Ожидание становилось невыносимым. Она подошла к окну, сминая в руке занавес, поглядела на мощеные синим камнем дорожки сада, на черно-белые высокие стены Дома Пятой Сферы. В любой момент могли явиться служители святилища и отвести в хоры Семи слушать обещанный ответ или, вероятно, ее же призвать к ответу. Чтобы быть готовой к тревожной встрече, требовалось скорее залечить не телесные, но жгучие раны минувшей ночи, скорее обрести ясность мыслей. Подражая примеру Грачева, хронавт спустилась в сад через окно и направилась к берегу канала.

Скинув хитон, она нырнула с парапета, легла на спину, прислушиваясь, как холодная вода обтекает ее всю, питает свежестью, силой и покоем. Лишь пульс ее стал созвучен пульсу мерно плещущих вод, она выбралась на мраморную плиту возле ступеней, сходящих от портика, и занялась дыхательной гимнастикой, повторяя монотонные упражнения, пока не пришло должное равновесие. Распростерши руки, Эвис стояла несколько минут, насыщаясь последними лучами съедаемого тучами солнца, а когда открыла глаза, увидела Кора. Юноша смутился, но вышел из тени и медленно спустился по расколотой трещинами лестнице.

— Я не имел права подсматривать. Прости. Твое таинство… Оно очаровало меня. — Он наклонился, подал ей одежду и сандалии. — Наверное, бог, которому ты служишь, великий ценитель красоты.

— Это человеческое таинство, Кор. — Эвис набросила хитон, встряхнула мокрые волосы. — Ты виделся с Апи?

— Да. Я уже знаю, кто вы.

Хронавту показалось, будто аотт изрек последние слова невольно, а за ними кроется недосказанность и настороженное отчуждение. Она только грустно улыбнулась, смотрела в молчании на высившийся над деревьями Дом Пятой Сферы, ожидая, что юноша прибавит что-нибудь еще и думала: неужели Грачев прав даже в этом? Неужели ее признание большинство аоттов восприняло, как воспринимает чудо выросшее на суевериях племя? С недоверием, с тьмой непонятных, необоснованных страхов? Впрочем, так ли уж необоснованных? Тревожные мысли о Грачеве не покидали ни на миг.

— А все-таки смешно думать, будто ты младше меня, да на столько много! — Кор рассмеялся и подал ей руку. — Дед послал за тобой. Хранители ждут.

— Ждут именно меня?

— Кого же им ждать? До рассвета они спорили, словно Лодовы братья перед павшим камнем. Наверное на чем-то порешили. Так идем же скорее.

— Сначала нужно предупредить Мэя.

— Мастер Мэй не чувствует себя здоровым. Я только вышел от него.

— Тогда я загляну к нему позже.

Когда они вышли к началу центральной аллеи, солнце совсем угасло в плотных слоях туч. Вода в канале стала похожа на остывший свинец. На подстриженных кустах роз кое-где сохли увядающие цветы и острые обелиски высились над ними, как наконечники гигантских копий.

— Покажешь мне место, где брошена диадема? — неожиданно спросил Кор.

— Там глубоко и илистое дно. Ее не найти. Зачем она тебе?

— Говорят, вы все равно скоро уйдете, а настоящая вещь издалека много значит.

— Ненастоящая вещь из несбывшихся времен. Да. Пожалуй. Я подарю тебе аттлийские монеты. Они тоже ненастоящие. Если бы не одна случайность, которая свела меня с Андреем, я могла бы дать — дать более полезные и любопытные вещи, — произнеся это, Эвис невесело усмехнулась. Ведь если бы было по-другому, место Грачева занял Берлз и контейнер с техническим обеспечением, тогда путь от Аттлы до Земли Облаков, в любой конец Аттины длился бы не более одного дня и многое происходило бы совершенно иначе. Но в том “иначе” не было бы ни Миет-Мет, ни Бамбукового города. Она бы могла не узнать о грозных энергиях жрецов Атта, она даже могла не узнать Данэ.

— Мне многое непонятно, — пробормотал Кор. — конечно, сейчас я не должен ничего спрашивать. Но когда я приму испытание Тогом, ты объяснишь мне?

— Послезавтра вместе с Нейсом? Я приду обязательно. И, может быть, встречу глядящего в совесть вместе с вами.

Они прошли к храму через внутренний двор. Проводив Эвис до дверей, юноша приглашающе вытянул ладонь, и отступил назад, обозначая: дальше позволено следовать только ей одной. Она медлила, будто напоследок желая спросить нечто важное, но, так и не обмолвившись, последовала в тускло освещенный зал.

Терпеливо ожидавших служителей Сфер собралось человек двенадцать. Будучи знакомой лишь с Хепром и Апи, Эвис определила высокий сан, принадлежность других по отделке длинных мантий и знакам на медальонах. Она остановилась прямо под световым колодцем, закрытым голубоватым стеклом, почему-то предпочитая дать разглядеть себя. Повисшая минута молчания казалась крайне долгой и неприятной. Эвис вспомнила, что волосы все еще мокры после купания, а край хитона испачкан глиной, смущенно улыбнулась и прошествовала дальше к скамье, пустующей для нее, однако садиться не стала: сложив руки, легко изогнулась, выражая почтение.

— Твой спутник не дождался решения, — сказал Хатон. — Его не волнует ответ или у вас разное число посвящения?

— Лишь в редких случаях мы не находим согласия между собой, — уклончиво ответила Эвис. Она старалась казаться невозмутимой, но почувствовала, как пылает лицо и, не сдержавшись, глухо произнесла:

— Что с ним?

— Мы думали, тебе яснее причина его бегства.

— Бегства?!

— Разве ты не знала? Кора он не признал, а потом его видели спешащим со всех ног к дороге в Ану. Странный поступок для человека, ожидавшего важных слов!

— В Ану?! Когда такое случилось?

— На рассвете, когда принято тушить огни, зажженные на ночь. Посторонний в ранний час сразу привлекает внимание. Может, кто-нибудь нанес ему обиду? У него был повод спешить уйти?

— Не знаю. Вчера не было. — Эвис терялась в догадках; испытывали ли ее хранители или им действительно было ничего не известно о похождениях Грачева? И все же, что заставило его покинуть Ланатон, даже не найдя минуты предупредить ее?! С момента их разлуки до того, как видел его служитель Второй Сферы, живописующий неожиданные действия гостя, у Грачева было достаточно времени проникнуть в Пирамиду, если он знал где вход. И хронавт вдруг уверилась: он побывал там. Какая-то значительная причина принудила потом бежать в Ану, еще куда-то, оставив ее в полной неизвестности и рискуя навлечь справедливый гнев всех Домов Сфер.