— Или по-другому: закрыть на остальное глаза. — Мэй невесело усмехнулся и покачал головой. — Нет, почтенный арвиец, иногда полезно смотреть вокруг другими глазами. Как сумел это сделать Данэ. Жалею, ты не видел его Эам. Как некоторые взирают на Пирамиду. Или как Эвис, легко прочитавшая старые записи, понять которые ты пытался давно.

— Ты прочитала письмо, не расшифрованное Стикэ?! — Однажды Апи уже удивляла способность Эвис понимать смысл знаков, доступных только Ланатону. Но известие о том, что она разобрала слова, незнакомые даже ему, повергло его в изумление.

— Да. Ритуальная песнь, очень старая. Похожие слова есть ныне у пикритов в гимнах звезде Аохор. Вы не называете эту звезду. Может, потому, что ее имя созвучно двум очень важным словам?

— Яркая звезда — звезда из легенды. Апи, и знаешь, что замечательно — многое сходится с надписями, которые я перенес с агийской плиты, — добавил Стикэ. — Значит, она не ошиблась, толкуя их многомерные понятия!

— И как же тебе это удалось?

Эвис негромко рассмеялась, но хранитель Седьмой Сферы оставался серьезен, даже суров.

— Видишь ли, мудрый, она знала и умела кое-что еще до того, как ступила в Лабиринт, — ответил за хронавта Грачев. — Хепр объяснит почему. Когда ты узнаешь главное — все остальное покажется недостойным внимания пустяком. Для нас же по прежнему главное — это главное. Давайте сменим тему или лучше вернемся к Пирамиде. Ты, Мэй, говоря о ней, сравнивал себя с муравьем. Я бы чуть изменил: она похожа на продукт насекомых, каких-нибудь гигантских псевдопчел. Каково? Не нравится — не буду. Только: что там внутри? Не мед же? Что там нашел Ликор? Прозрение от чего? И почему все так изменилось? Хранители как будто не вхожи в святыню и уже поговаривают, будто они забыли, где вход. Но я в это не верю! Ты знаешь где дверь, Апи?

— Почему глупцы так любят рассуждать о неведомом? В Ланатоне редко что забывают. Тех вещей, которые нельзя забывать — не забудут никогда.

— И все же. Вы туда не ходите. Или незаметно и очень редко, — сказал Мэй. — Есть предположение еще… Прости, Апи, но ты рассердишься.

— Говори.

— Предположение не мое. Сам то я не допускаю… Там, в Пирамиде или под ней, в глубоком подземелье живут дети Тога. Новое племя придирчивее и жаднее родителя. И вот, с некоторого времени на них нет управы. Вы боитесь их.

— Ложь! Из твоих друзей такое мог сказать только Кени. Пусть сам Тог ответит ему!

— А вход должен быть, и даже не потому, что якобы там побывал Ликор, — настоял Андрей, наблюдая украдкой за хранителем Седьмой Сферы и довольствуясь, что тот возмутился невинной гипотезе Кени, как нельзя кстати. Пирамида была прямо перед ними. Ясно виделись грани слогавших ее плит, вымеренные, уложенные в странном порядке многоугольники, ломанные зигзаги лестниц, ведущих в тупики. — Здесь есть вход, — повторил Грачев, снова привлекая внимание Апи к важнейшему разговору. — Я понял это, разглядывая фрески на разрушенной стене. Рисунок попорчен, однако видно: вереница людей поднимается по ступеням и исчезает в темном жерле, — солгал он.

— Несомненный вымысел.

— Может и вымысел… Еще я слышал о числах, ведущих внутрь. Посмотри, Апи, — Андрей указал один из участков подъема. — А теперь посмотри туда. Лестницы разной длины поворачивают, то расходятся. Семь, три. Семь, четыре. Пять и одна. Все будто хаотично, однако порядок можно уследить, если знать язык чисел. Неужели “отвлеченные” могут знать Пирамиду лучше вас?! Взгляни туда! Если принять всю высоту за тридцать три, то вход где-то на уровне одиннадцати или двадцати двух. Я бы мог его найти, но на это уйдет много времени.

— Его не надо искать, — Апи едва скрывал раздражение. — К Пирамиде запрещено приближаться — закон старый и прочный, как священная твердыня. Обещай соблюдать его!

— Да будет тебе известно: на своей далекой родине я сам являлся стражем закона, — усмехнулся Грачев.

За мостом арвиец, несший свитки в хранилище, был вынужден распрощаться. Вчетвером они направились по берегу канала. В прозрачной воде лениво фланировали крупные рыбы, изредка выпрыгивая, сверкая золотистой и розовой чешуей. За кронами широколистных деревьев, балдахином лиан с цветами, распространявшими горьковатый запах, не просматривалось даже высоких обелисков. Было тихо, покойно, как в благодатной сени сада Меиды, что хотелось опустить уставшие ноги в струящуюся мягко воду и, сидя на теплом камне, ждать появления звезд.

Звон гонга заставил Апи ускорить шаг.

— Мы опаздываем! — напомнил хранитель.

Они пересекли по мосту очередную ветвь канала и вышли к Дому Пятой Сферы.

Теперь святилище предстало сооружением более внушительным, чем виделось с горы. В окружении садов, величиной оно вряд ли уступало дворцу Оху, что в Ану, но во всем присутствовал особый стиль Ланатона: два знака для числа, два полюса, а жизнь уже потом — вне, внутри, но не в этот миг — вникавшему в суть непозволительно отвлекаться.

Черные, сверкающие как глаз ворона колонны опоясывали нижний и средний ярус. Беломраморные кубические постаменты, капители создавали контраст и строгий порядок. На всем могучем теле храма не было рельефов или каких-либо знаков, раскрывающих аллегорически его назначение.

— Идемте! Идемте! — поторопил Апи остановившихся у ступеней гостей.

Он оказался прав, Хепр давно ожидал, облаченный в длинную мантию и скупой сегодня на привычные любезности.

Сначала, отозвав Эвис и Грачева, он опросил их, не испытывают ли они страха перед предстоящим. Ведь не каждому легко явить скрытые, порой отнюдь небезупречные страницы прошедшей жизни! Он так же осведомился: что бы они хотели оставить в тайне? Говорил о чем-то особо долго с Грачевым и неожиданно быстро нашел согласие с Эвис.

После наставлений пришедшим и многочисленной свите служителей, Хепр пригласил следовать за собой.

Минуя сумрачные протяженные анфилады, процессия подошла к огромной плотно затворенной двери. Здесь хранитель Пятой Сферы исчез в щели бокового хода, за ним покинули зал многие из его окружения.

Грачев огляделся. Еще раньше он подметил: в святилище напрочь отсутствовали металлические предметы. Везде камень: бурый, зеленоватый диабаз, мрамор, розоватый диорит, да некоторые виды древесины. Лишь возле двери, огромной, как ворота прочной цитадели, в стену были вмонтированы вогнутые диски стально-серого гематита. Словно в подтверждение его мыслям, Апи снял с головы железный обруч и цепь с медальоном, подал их женщине из свиты Хепра. Грачев так же расстегнул браслет.

— Металл несколько им мешает, но свои вещи оставь, — остановил Апи. — Они скорее полезны.

— Вещи, как и мы обладают памятью. Кто-то может читать по ним, как Стикэ покрытые пылью надписи, или, как Хетти следы в лесу, — сказал Мэй. — Хетти готовит Нейса к обряду Тога. Но я думаю, он отказался прийти сюда не только поэтому. Вы уверены, что я нужен там? Зачем мне знать о людях еще что-то, помимо того, что они сами желают донести?

— Ты нужен, Мэй, — Эвис мягко коснулась руки художника. — Я хочу, чтобы ты все слышал и избавил нас от долгих утомительных объяснений.

— Ты надеешься, будто Хепр способен объяснить все однозначно и доступно? Очень вряд ли. — Грачев глубоко символически потряс браслет с часами. — Если их… назовем его так, детектор канувшей реальности, сработает, то неизвестно, будет ли лучше нам всем. Хепр предупредил: подвергаемый сему опыту может испытать серьезное потрясение. А ты представь, какое потрясение переживет он сам, узнав год и час твоего рождения! — На живое внимание старика Грачев саркастически улыбнулся. — Именно так, Апи. Наше необычное откровение способно поколебать до сих пор незыблемое. От Эвис можно получить исчерпывающий ответ на очень многие, спорные еще день назад вопросы. Она готова стать прозрачной, в меру понимания, как влага из источника Нидри, и такой же обжигающей. Только готовы ли вы дать свое откровение взамен?

— Андрей! — Эвис вспыхнула от щемящего чувства вины за его слова.

— Она готова… Почему ты всячески отделяешь ее от себя? Разве вы пришли не вместе и не за одним и тем же?

— Мы пришли рядом. И сейчас стоим недалеко друг от друга. Почему, Апи, ты говоришь “мой Ланатон”, а Хетти, родившийся здесь, не позволяет себе сказать так?