Ее разбудил яркий лучик солнца, который нежно поглаживал ее по щеке, от чего приятная истома разливалась по телу. Вдруг она ощутила что-то мокрое на своей коже и, открыв глаза, Франзуаза увидела Лаки, которая преданно гладела на нее, уткнувшись носом в ее руку. „Ну что, пора вставать“ — сказала она и откинула одеяло. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, она все пыталась вспомнить вчерашний вечер. Неужели это было на самом деле? Она хотела все забыть, она хотела, чтобы это был только сон.
За завтраком оба молчали, стараясь не поднимать глаз друг на друга. Наскоро собравшись, она ушла. Воздух был напоен ароматами любви. Ветер, словно пьяный, пытался заигрывать с прохожими и обнять их. Сделав несколько попыток завести машину и поняв, что это безполезно, она решила ехать на метро. На очередной странции шумная толпа молодежи ввалилась в вагон метро. Они громко разговаривали, стараясь перекричать один другого. Взглянув на них, она поняла, что они были одного возраста с Мишелем и эта мысль, словно острие ножа, пронзило ее сердце.
Неожиданные обстоятельства снова позвали ее в Руан. Узнав об этом, Мишель сразу скис и, закрывшись в своей комнате, не выходил до ее отъезда. „Мишель“, — сказала она, — „Я уезжаю“. Дверь медленно открылась. „Я уезжаю“, — повторила Франсуаза — „Не грусти“. „Выходи за меня замуж“, — тихо сказал он. „Нет, я не могу, не могу“ — и с этими словами она, словно ошпаренная, выбежала из дома.
На удивление быстро все закончив в Руане, она торопилась вернуться домой. Она неоднократно пыталась дозвониться до Мишеля, но тот по какой-то причине не отвечал. Что-то было не так и она это чувствовала. Интуиция ее редко подводила. Что-то случилось. Поймав у вокзала такси, она назвала адрес. „Быстрей“, — попросила она водителя, — „Быстрей“. Сердце бешенно билось, — „Быстрей“.
Когда они подъехали к дому, Франсуаза лихорадочно сунула деньги водителю и бросилась к подъезду. Лифт, как назло, не работал и она, словно молодая лань, побежала на верх. Сердце ее бешенно колотилось и казалось, что еще минута и оно выскочет из ее груди. Руки дрожали, она с трудом смогла вставить ключ в замочную скважину. Вбежав в квартиру, она споткнулась о Лаки, которая, весело виляя хвостом, приветствовала свою хозяйку. Ничего не видя, она металась по квартире и звала Мишеля. „Мишель, где ты, Мишель?“
Дверь его комнаты оказалось закрытой. Постучав и не получив ответа, она со всей силой навалилась на нее, и та поддалась. Картина, которую она увидела, повергла ее в шок, ноги стали ватными и она, словно пустой мешок, опустилась на ковер. На полу, среди штукатурки лежал Мишель с веревкой на шее, а рядом валялся крюк от потолочной лампы. Взглянув на потолок, она увидела огромную дыру. Повернувшись к Мишелю, она стала его тормошить. „Мишель, очнись, Мишель“. Но его тело было бездыханным. Взяв с кухни нож, Франсуаза лихорадочно обрезала веревку, и начала делать ему искуственное дыхание. Слезы текли по ее щекам и затем скатывались на мертвецки бледное лицо Мишеля.
„Моя любовь, очнись, очнись“. Она не помнила, как долго пыталась вернуть его к жизни, и вконец обеcсилев и устав, сама свалилась рядом с телом Мишеля. Она кричала, но звук не выходил из ее горла и только поток горячих слез все продолжал струиться из ее глаз. Только в тот момент она до конца поняла, как дорог был ей этот человек и что он значил для нее. Он был ее дыханием, желанием жить и любить. Он был маяком, на свет которого она шла. Франсуаза была готова сделать все, что угодно, чтобы он снова был жив. Казалось прошла вечность, а она все плакала и плакала. Перед глазами пронеслась вся ее жизнь. Она вспомнила как осталась одна с малышкой Дениз на руках, как пыталась выжить, и чувство жалости к себе охватило ее. Она еще громче зарыдала.
Вдруг она почувствовала какое-то шевеление. Она замерла. Все ее тело напряглось. Медленно повернув голову, она увидела, что глаза Мишеля открыты и смотрят в ее сторону. Она не могла поверить в это и подумала, что сходит с ума и в тот же миг потеряла сознание. Очнувшись, она увидела, что лежит на кушетке, а рядом сидит бледный Мишель. Неописуемое состояние счастья, простого человеческого счастья, охватило ее и, протянув к нему руки, со слезами на глазах она сказала: „Я люблю тебя“. Она поняла, что без него она уже не сможет жить.
Дениз настойчиво продолжала звонить и говорить, что неприлично иметь такую связь и лично ей мнение окружающих о ее матери не безразлично. „Это аморально“, — говорила Дениз. Франсуаза молча слушала ее, так как не знала, что ей возразить. Да и что она в сущности могла сказать Дениз, что? Что ее мать на старости лет влюбилась как девчонка? Могла ли понять дочь, какие чувства были в душе у Франсуазы? Дениз не допускала мысли, что к ее матери может вернуться Весна. Ведь ей уже было за сорок. Вдобавок ко всему, Жорж продолжал названивать и настаивать на том, чтобы они снова стали жить вместе. Однажды бросив ее ради молодой ассистентки, которая в свою очередь сама его быстро бросила, теперь он обнаружил, что все еще любит Франсуазу. А та, подобно белке в колесе, бегала по замкнутому кругу, не находя выхода. Ее раздирали сомнения. „Общество, что же ты делаешь с нами“, — говорила она, — „Мы подобны марионеткам в твоих руках, актерам, повторяющим за суфлером слова своей „роли“.
Понимая, что нужно что-то делать, она предложила Мишелю погостить у своих родителей, и ему ничего не оставалось делать, как согласиться с ней. И вот теперь, она уезжала из Парижа, пытаясь сбежать от Мишеля, от его любви. Да, она могла физически убежать от него, но могла ли она убежать от самой себя, от чувств, которые он зародил в ее сердце, от своей любви к нему, от своей второй Весны?!
***
Монотонный стук колес, словно эхо, продолжал повторять: „Не убегай, не убегай, не убегай“. Кондуктор объявил об остановке. Она медленно встала и, взяв чемодан, вышла на пустынный перрон…