Постепенно она так привыкла к существованию Мишеля в ее квартире, что не представляла себе ничего другого. Странно, но она уже спешила домой, она хотела приготовить ему ужин, после чего они еще долго сидели за столом и болтали. Мишель рассказывал о том, как он жил в деревне, о своих родственниках и впечатлениях детства, но он никогда не упоминал о своей жизни в Париже. Франсуаза рассказывала ему смешные случаи по работе, о своих планах и коллегах.
Глядя на юного Мишеля, можно было смело сказать, что природа щедро наградила его красотой. Черты лица были правильные, но особенно выделялись его губы, они были такие красные и пухлые, словно у ребенка. Голубоглазый блондин с длинными волосами, он походил на ангела, спустившегося с небес. Цвет его лица, наконец-то, принял здоровый оттенок и щеки порозовели. Часто можно было видеть детскую улыбку на его лице. Он стал смеяться. И смех его был таким чистым и светлым, как весенняя хрустальная сосулька.
Франсуаза никогда не спрашивала его о том, как он оказался в парке на скамейке в день их встречи. Время проходило незаметно. Она летела домой, словно на крыльях. Однажды он серьезно заболел и она, испугавшись, практически не отходила от него ни днем ни ночью, забыв про все на свете. Но молодость берет свое и вскоре хворь прошла. Мысли о нем часто не давали ей покоя, она чувствовала, что он все больше и больше начинает ей нравиться.
Он отвечал ей взаимностью. Ловил каждое ее слово, взгляд, желание, и изо всех сил старался во всем ей угодить. В один из вечеров, они как обычно засиделись допоздна. Когда она уже была в постели, в дверь тихо постучали. Сначала она подумала, что ей это только показалось, но стук повторился снова.
„Войдите“, — сказала она. Но тишину ночи не нарушил ни один шорох. „Войдите“, — сказала она чуть громче. Дверь неслышно приоткрылась и в свете дверного проема она увидела Мишеля. „Что тебе, Мишель?“ Он безмолвно стоял. „Что произошло?“ Он посмотрел ей прямо в глаза. И горячая волна его взгляда обожгла ее. В наступившей тишине можно было слышать только страстное биение двух сердец. Трудно было сказать, как долго это продолжалось. Наконец, справившись с волнением, она сказала: „Иди сюда“, — показывая на край кровати — „Иди сюда“.
Тихо, словно тень, он одним прыжком оказался рядом с ней. Оба молчали и тусклый свет ночной лампы едва освещал их взволнованные лица. Она жадно вдыхала терпкий запах его молодого и крепкого тела и слышала как бешенно колотится под рубашкой его сердце. Осторожно и нежно он дотронулся до нее. Руки его слегка дрожали. Прикосновения были такими нежными. И в тот же миг, все ее тело охватило трепетное волнение, дыхание участилось. Она прикрыла глаза и тихо застонала. „Боже мой, что я делаю“ — пронеслось у нее в голове. А он все продолжал ласкать ее тело.
Она чувствовала, как груди ее набухают, словно молодые весенние почки. Мишель все продалжал ласкать ее тело. Состояние было подобно легкому опьянению. Хотелось пить и пить это молодое вино. Наклонившись над ней, он попытался найти ее губы и, поймав их, словно голодный, вцепился в них. Поцелуи были долгие, страстные, безумные. Казалось, что еще минута и она задохнеться от них. Это было какое-то наваждение. Оба не заметили, как оказались совершенно обнаженными и беззащитными от своей страсти. И, поддавшись ей, они забыли все на свете.
Были только Он и Она, звезды и тишина ночного Парижа. Мерцающие звезды, прикрыв свои любопытные глазки и сладко зевнув, отправились спать, а вслед за ними и серебристо-розовощекая, располневшая луна, накинув легкий плащ на свои округлые плечи, незаметно исчезла с небосвода. Все погрузилось в таинственное, загадочное море любви. Они стали любовниками. Позднее Франсуаза пришла к мысли, что никогда в своей жизни она не испытывала ничего подобного тому, что испытала с Мишелем. Жизнь пришла к ней в новом обличье. Не мечтая уже об этом, она снова встретила свою Весну.
Этот деревенский мальчик открыл в ней такие глубокие чувства, о которых она и не подозревала. Она всеми возможными способами старалась избегать их ночных полетов к звездам, в другие галактики. Пыталась сопротивляться им, но ее душа, широко расправив свои крылья, звала ее снова и снова в тот бескрайний полет, где она могла парить, словно птица. Раз от разу сопротивление ее становилось все более слабым и, в конце концов, изчезло совсем. Она была в его власти. Как этот юноша, прошедший сквозь муки ада, побывавший на самом днище Парижа, сумел сохранить чистоту души и сердца? Это была для нее неразрешимая загадка.
В свободное время они любили посидеть в маленьких ресторанчиках, где было не так много народа, да и еда была домашней и вкусной. Вдоволь насладившись закусками, они еще долго, взявшись за руки, бродили по ночным улочкам Парижа, словно двое влюбленных. Впрочем, так оно и было. Утром, глядя на себя в зеркало, Франсуаза не узнавала себя, на нее смотрела совершенно другая женщина, другой человек. Это была озорная девчонка, которая когда-то жила на окраине Парижа. Сослуживцы не на шутку были „озабочены“ ее внешним видом и при каждом удобном случае деликатно старались узнать, что произошло. Кто-то даже пустил слух, что она сделала пластическую операцию. Она улыбалась и говорила: „Все возможно“.
Как то, проходя мимо модного магазина, она не удержалась и купила себе короткую юбку, от чего Мишель пришел в дикий восторг. Он привязался к ней, он болел ею, он любил ее и она это видела. Время шло и все чаще она задавала себе вопрос: „А что будет дальше?“ Но ответа не находила. На одном из совещаний она встретила Жоржа и тот был так удивлен, увидев разительные перемены в ее внешности, что невольно спросил: „У тебя все в порядке?“ „Да“, — ответила она, весело смеясь, — „Все очень в порядке“. „Как насчет ужина?“ „Ну не знаю, позвони“. Он звонил регулярно, и каждый раз Франсуаза почему-то находила предлог для отказа.
Перед Рождеством в редакции, как всегда, был завал работы и вдобавок один из сослуживцев заболел, а Франсуазе пришлось поехать в Руан вместо него. Мишель сразу сник, узнав об этом, но другого варианта не было, она должна была уехать на 2-3 дня. Обстоятельства сложились таким образом, что вместо трех дней, она пробыла там неделю. Вернувшись домой, она не узнала Мишеля. Он похудел и выглядел таким бледным. Но, завидев ее, он моментально расплылся в улыбке и, схватив ее в охапку, крепко поцеловал. От него пахло молоком. „Больше никуда не отпущу, никуда“. Радость возвращения была неописуемой. Весь день они провалялись в постели и не заметили, как наступили сумерки.
В канун Рождества Франсуаза решила пригласить Мишеля на праздничный ужин. Она долго выбирала ресторан и затем остановила свой выбор на одном из самых модных в Париже. Войдя в зал, они остановились, столы были накрыты белоснежными, накрахмаленными скатертями с розовой каемочкой внизу и на каждом столике стояла рождественская свечка и красовался маленький букетик из живых цветов. Все было так торжественно. Вдоль стен ресторана были расставлены огромные кадки с растениями, от чего создавалось впечатление, будто Франсуаза с Мишелем попали в живую оранжерею. Свет ламп был мягким и приглушенным. Оркестр играл какую-то старинную мелодию.
Сидящие за столами тихо разговаривали. Метрдотель галантно проводил их к столику у окна, где можно было видеть праздничность улиц. Они долго обсуждали меню, но наконец-то пришли к общему согласию и сделали заказ. Мишель знал так много анекдотов и был мастер их рассказывать. Она чувствовала, что у нее от смеха вот-вот лопнет живот, а он все продолжал и продолжал смешить ее. Повар постарался на славу и еда была великолепной. На десерт они заказали свежую клубнику со сливками и, немного поколебавшись, взяли еще по рюмке Белли.
Нежные звуки скрипки напевали знакомую мелодию. Он взял ее за руку и повел на танцевальный круг. Прижав ее к себе и обняв за талию, он стал ее вальсировать. Она была словно пушинка и он снова и снова кружил ее. Оркестр ушел на перерыв и они возвратились к своему столику. Щеки Франсуазы горели, она чувствовала себя на седьмом небе.
„Франсуаза“, — сказал Мишель — „Я хочу с тобой поговорить“. Глаза его светились огнем, от чего он казался более молодым. „О чем?“, — спросила она. Помедлив немного, он дрожащими руками осторожно достал из бокового кармана маленькую коробочку, обернутую в красную бумагу и перевязанную изящным бантиком и со словами: „Посмотри“ протянул ей. Открыв, она увидела чудное золотое колечко с маленьким бриллиантом в виде сердца. „Что это такое, где ты его взял?“ „Мне удалось продать свои рисунки“. Набрав в легкие воздуха, он произнес: „Я хочу, чтобы ты стала моей женой“.
От неожиданности, на какую-то долю секунды Франсуаза потеряла дар речи. Придя в себя и посмотрев на Мишеля, она сказала: „Но это совершенно невозможно, это нельзя. Ты же еще ребенок“. „Франсуаза, я люблю тебя“, — тихо промолвил он, — „Люблю“. Щеки ее пылали и она вся дрожала. „Это совершенно невозможно“, — все продолжала повторять она, — „Невозможно“.
В этот вечер, вернувшись домой, каждый спал в своей спальне. Впечатления от услышанного были настолько сильными, что она, еще долго ворочаясь в постели, повторяла: „Невозможно, у меня взрослая дочь. А что скажут сослуживцы? А как же Жорж? Да и мама будет против“. Мысли вереницей кружили в ее голове. Она не заметила, как заснула и сон ее был тревожным.