Татьяна Мальцева
Первый поцелуй
Ах, наше беззаботное, милое детство. Как на удивление быстро и незаметно ты проходишь, подводя нас за руку к порогу нашей юности. Если бы мы знали, что ты самая лучшая пора в нашей жизни, разве мы скакали бы такой прытью по тебе? Последний школьный звонок всегда незабываем. В этот вечер слезы никого не оставили равнодушными. Плакали как ученики, так и преподаватели. Ведь они выпускали своих птенцов в жизнь. Было радостно и в тоже время грустно покидать любимую школу, с ее учебными классами и длинными коридорами. С ее преподавателями, среди которых были любимые и нелюбимые, как нам тогда казалось.
За долгие 10 лет школа стала для нас вторым домом, а для некоторых она была и первым. Мы стояли на развилке дороги жизни, полные радости и надежд на светлое будущее. Никто из нас в то время не мог до конца предположить, как может сложиться его жизнь, и что Судьба с кем-то из нас может сыграть злую шутку. Состояние радости, счастья и надежды было в сердцах у нас. Каждый имел далеко идущие планы на жизнь. Нам казалось, что все, что мы задумали, мы сможем осуществить. Нам все было по плечу.
Организацией вечера занималась дирекция школы вместе с родительским комитетом. Долго не могли решить вопрос, разрешать ли выпускникам шампанское или нет. Но в конце концов, здравый смысл восторжествовал и дело было сделано. Родители постарались на славу. Столы, накрытые белоснежными скатертями, были полны всевозможных яств, которые заранее, с любовью были приготовлены родителями для своих чад. Но те, не успев войти в актовый зал, с шумом бросились к столам с напитками.
Девушки были одеты, словно яркие весенние бабочки. Глаза их горели и яркий румянец заливал молодые лица. В этот вечер даже редкие дурнушки казались сказочными красавицами. Все преобразилось. Оркестр медленно заиграл вальс, и в ту же секунду перед Наташей словно из под земли выросли три кавалера. Не желая кого-либо обидеть из них, она тихо сказала: „Мальчики, немного попозже, дайте перевести дух“. И понурив головы, они неохотно поплелись в другую сторону, где все еще стояли девушки, которых вальс не успел пригласить на свой прощальный тур.
Пары, словно легкие снежинки, подхваченные музыкальной волной, запрокинув назад головы, медленно, в такт вальса, кружились по залу. Ягодку приглашали без конца. Она едва успевала присесть, как вновь была подхвачена новым кавалером. В этот вечер, как никогда, школьные стены слышали много шуток, смеха и песен. И им тоже было грустно расставаться с теми, с кем они за столько лет уже сроднились и полюбили. Под самое утро, когда алый рассвет еще не успел открыть свои небесные глаза, и воздух все еще хранил прохладу весенней ночи, весь класс, взявшись за руки, пошел по еще спящим улицам Москвы, в сторону Красной Площади.
С высоты птичьего полета можно было видеть, как выпускники со всех школ, словно многочисленные лучи звезд, медленно стекались на главную площадь столицы. Казалось, она вся была усыпана бело-розовыми цветами, которые пели свою прощальную песню уходящей ночи. Вся площадь походила на один огромный хор, дирижером которой была Надежда. Одна песня сменяла другую. И далеко, далеко утреннее эхо разносило обрывки слов: „Вот и стали мы взрослыми и пора расставаться пришла“. Школьная пора закончилась.
Вопрос, куда поступать, никогда не стоял перед Наташей. Будучи еще ребенком, она твердо знала, что будет только врачом. Она лечила кого угодно: кукол, свою кошку, соседскую. Когда кто-либо из домочадцев был болен, Ягодка с любовью выполняла роль заботливой сиделки. Она не отходила до тех пор, пока больной не выздоравливал и мог сам самостоятельно встать с постели.
Конкурс был огромным и на каждое место в институте было 10 абитуриентов. Но Судьба, видимо крепко взяв Наташу за руку, вела ее по жизни, и каким-то чудом она успешно сдала все экзамены и была зачислена на первый курс. Радости не было предела. Казалось, что все идет так, как она мечтала, но вот грянул первый гром на таком безоблачном небосводе ее жизни. Отец, всегда такой тихий и незаметный, неожиданно объявил матери, что он уходит к другой женщине, которая ждет от него ребенка. Узнав об этом, мать, гордая по натуре, не пролила ни единой слезинки и, собрав все вещи отца в кожаный чемодан, отдала ему.
Стоя у двери в большой прихожей, он неловко переступал с ноги на ногу, явно не зная, как выйти. Затем поцеловав Наташу в лоб, вышел, не сказав ни слова. Милая, добрая, любимая бабушка, узнав эту новость, слегла, да так и не встала и вскоре тихо умерла. Перед самой смертью она позвала Наташу в свою комнату и, ласково взяв ее руку в свою, тихо промолвила: „Как же ты будешь без меня, моя сладкая Ягодка, кто же тебя приголубит, дитя мое?“ — и большая слезинка медленно скатилась по бледному лицу Анны Петровны.
Рука была холодной. Когда Наташа раскрыла свою ладонь, то там оказался маленький старинный крестик на золотой цепочке, который много лет носила Анна Петровна. Эта была единственная память, которая осталась после смерти бабушки. Наташа, увидевшая впервые в жизни смерть, не могла поверить, что бабушки больше нет. Ей казалось, что та просто заснула и вскоре опять проснется. Но неумолимая Смерть, накрыв бабушку своим белым саваном, унесла ее добрую душу в безоблачную высь.
Отец все-таки пришел на ее похороны, но стоял вдалеке ото всех. О чем он тогда думал, не знал никто кроме него самого. По слухам, доходившим до нас, мы знали, что молодая жена вскоре оставила его и он живет совсем один. Зная характер матери, назад он не просился. Для семьи начались новые времена, с новыми трудностями, доселе неизвестными ей. Те небольшие денежные запасы, которые были когда-то, катастрофически таяли, словно снег на теплой ладони.
Никогда не работавшая мать не имела никакого понятия, как правильно вести хозяйство и что дальше делать, так как все проблемы, которые возникали в семье ранее, были целиком на плечах бабушки. Мать было попыталась найти работу, но кроме уборщицы вакансий не было. Наташа, видя всю эту картину, жутко страдала, но выхода также не видела. В институте все по-прежнему шло хорошо. Она с радостью занималась, сдавая зачеты и сессии и была на курсе первой.
Сокурсники всегда могли найти помощь в ее лице. Веселая и общительная, она и в институте была душой курса. Многие пытались за ней ухаживать, но Наташа не давала кому-либо надежды заполучить ее сердечко, словно ждала своего Принца на белом коне. Но среди однокурсников был неказистый парень Валя, который молча, словно тень, постоянно ходил за Наташей, бормоча себе под нос: „Ты все равно будешь со мной. Я буду ждать тебя столько, сколько будет нужно“. Слыша это бормотание, Ягодка весело улыбалась, поблескивая зелеными глазами.
Дома мать стала частенько говорить ей: „Смотри Наталья, засидишься, так в девках и останешься“. Но сердце ей подсказывало, что он обязательно придет. Да, он таки пришел в ее жизнь, а правильнее сказать, ворвался. Высокий, красивый, широкоплечий, Влад очень быстро стал для нее всем в жизни. Он сам уже заканчивал последний курс института и намеревался быть хирургом. Жил он в общежитии, так как сам родом был из небольшой деревни под Ленинградом. Он умел понравиться девушкам и Наталья не избежала этой участи.
Новый Год они встречали вместе в одной компании, и затем поехали к нему в общежитие. Она не отдавала себе отчета в том, что делает. Любовь, словно вихрь, подхватил ее хрупкую фигурку и понес в омут страстей. Утром, проснувшись, она с удивлением обнаружила на белой простыне какие-то красные пятна, но не могла понять, откуда они там. Позднее она вспомнила, что произошло в ту Новогоднюю ночь и жутко испугалась. Целый месяц она жила в страхе, не зная, что будет дальше. Но месячные пришли во время и Наташа, забыв про все, успокоилась.
Все чаще и чаще Ягодка видела, как мать, забившись в угол, сидела не проронив ни слова. Однажды она сказала, что им, видимо, придется продать их большую квартиру и переехать в маленькую, так как денег на жизнь практически не осталось. В первый момент эта мысль обожгла Наташу. Как, из самого центра Москвы куда-то переезжать? Но делать было нечего, вскоре был найден покупатель и оформлена сделка. К тому времени, когда нужно было переезжать, выяснилось, что особо то и перевозить нечего было, так как большая часть имевшихся ранее ценных вещей, включая и мебель, были давно проданы.