Павел Головин

Ехал рыцарь за невестой

Сэр Хаген фон Вайзенфельс вытащил окровавленный меч из тела иезуита. Еретик дернулся и медленно осел на пол мечети Куббат-ас-сахра [эта мечеть была разрушена, и на ее месте теперь стоит Сионский (Соломоновый) храм]. Рыцарь огляделся. Вокруг него лежали трупы поверженных врагов: одни были обезглавлены, другим отрубили руки, третьим вспороли животы. Крестоносцы, закованные в тяжелые латы, с мечами в руках, добивали оставшихся в живых и, перешагивая через трупы, спешили к выходу. Те, кому удалось спастись от мечей, были убиты стрелами лучников, на крыше той же мечети. Иерусалим пал на следующий день. Было это в 1097 году [действие рассказа происходит во время Первого крестового похода в 1096-1097 гг].

И вот, через несколько дней, сам граф Готфрид Бульонский [реальное историческое лицо], возглавлявший отряды крестоносцев из Лотарингии, приказал сэру Хагену вернуться домой и сообщить радостную весть — Иерусалим пал.

…Его лошадь медленно ступала по траве. Рыцарь несколько дней назад въехал в дремучий лес и мечом пробивал себе дорогу сквозь непролазные кустарники. Здесь, вдалеке от дорог, он увидел двух повешенных. Одному крестоносцу петля была накинута на шею, другой висел вниз головой и его, равно как и труп другого рыцаря, покачивал ветерок.

— Во имя моего меча! Что случилось с этими несчастными? — спросил он сам себя, но ответа так и не нашел.

Отъехав от ужасного места на порядочное расстояние, Хаген спешился и устроил привал, разведя небольшой костер. Постепенно начали сгущаться сумерки, и рыцарь почувствовал, как заметно похолодало. Хаген закутался в свой красный плащ и заснул.

Разбудили его голоса. Хаген проснулся и увидел, как вдалеке мелькнули три тени, спрятавшиеся за деревьями. Рыцарь обнажил свой меч и поднялся. Его взору предстали три фигуры, одетые в зеленые мантии и с капюшонами на головах. Лиц незнакомцев Хаген не видел. Каждая фигура держала в руках по мечу. Из-за их спин выросла девушка.

— Начинайте испытание, — произнесла она.

„Что здесь происходит?“ — пронеслось в голове у Хагена. Один из троих противников взмахнул мечом, и Хаген успел отскочить в сторону, избежав тем самым удара. Он сумел воспользоваться случаем, пока противник не успел взмахнуть оружием, и вонзил свой меч в грудь нападавшему. Но каково же было его удивление, когда он увидел, что меч прошел сквозь тело незнакомца, не причиняя тому никакого вреда.

— Это колдовство! — крикнул рыцарь.

— Он не сдается! — произнесла девушка. — Хорошо! Схватите его!

Второй противник бросился Хагену в ноги, повалил его, перевернул на живот и связал руки толстой бечевкой.

— Доставьте его в крепость Швраценнек. Может быть, ему удастся спасти моего отца.

Связанного пленника посадили на лошадь, пасшуюся у водопоя, и отправились вместе с ним в крепость. Через полчаса пути вдали стали видны башни замка. Сам Хаген ничего не видел, так как ему завязали глаза.

— Я хочу знать, что здесь происходит?

— Подожди, рыцарь! — произнесла девушка. — Как твое имя?

— Хаген фон Вайзенфельс, — был ответ.

…Когда с него сняли повязку, он увидел, что оказался в тронном зале. Прямо перед ним на троне восседал седой старик, укутанный в мантию.

— Кого ты на этот раз привела, Эмилия? — медленно произнес он.

— Рыцарь Хаген смелее всех тех рыцарей, которых я знала.

Тут старик вскочил, и, придерживая одной рукой мантию, другой толкнул дочку с такой силой, что она, потеряв равновесие, упала. Все это старик проделал на глазах разозленного рыцаря, сказав при этом:

— Забудь это! Мне уже ничем не помочь!

Здесь Хаген не выдержал. Собрав всю свою силу в кулак, он разорвал веревки, связывавшие его руки.

— Так с женщиной никто не может обращаться, старик! И будь ты десять раз ее отцом, я скручу тебя в бараний рог! Так что убери свои руки, иначе… — Хаген в мгновение ока сорвал со старика его мантию. Слова застыли на его устах и он, ужаснувшись увиденному, прошептал — О, Боже мой!

А увидел он действительно ужасную картину. Это был не старик, а настоящий паук. Человечьими были только голова и кисти рук. По его бокам ответвлялись еще несколько рук (или же ног), а тело увенчивалось острым шипом. Нет, это был скорее не паук, а нечто вроде скорпиона с телом паука.

— Ну что, рыцарь? Ты удивлен, увидев меня в таком образе? — зашипел старик. — В подвал его!

…Хаген сидел в маленькой узкой темнице на деревянной скамье, служившей ему и постелью. Было холодно, и туда-сюда то и дело сновали крысы. В голове Хагена, словно тысячи пчел, роились мысли:

„Как только у демона может быть дочь-человек? И как мне выбраться отсюда?“

Где-то вдалеке раздались шаги, и крестоносец подбежал к двери и прислушался. Топот женских ножек стал приближаться, затем он услышал, как в двери повернули ключ.

— Рыцарь Хаген! — позвала Эмилия. — Вы живы?

Не дожидаясь ответа, она вошла в темницу. Рыцарь ожидал ее прихода, и, подбежав к ней, взял ее за руки.

— Ты освободишь меня, Эмилия?

— Тише! — Она приложила палец к своим губам. — Нас могут услышать. Эти люди в балахонах держат нас с отцом в плену, ожидая, когда сбудется нашедшее на наш род проклятие. Каждый в нашем роду, после смерти своего родителя, превращается в чудовище. Несколько лет назад умер мой дед, и с тех пор отец постепенно превращается в монстра.

Рыцарь, все еще держа Эмилию за руку, вышел из темницы и направился по узкому, темному коридору вперед. Но сзади он услышал крики и увидел, как к ним несутся навстречу, обнажив мечи, трое стражников в балахонах.

— Нас заметили! Мы должны защищаться!

— Бесполезно! — произнесла девушка. — Они бессмертны.

Один из стражников набросился на рыцаря, но тот, увернувшись, сорвал с него балахон. И каково же было удивление Хагена, когда он увидел, что бился с пустой одеждой. Балахон был пуст. Двое других „стражников“ не заставили себя долго ждать. Но Хаген был и тут увертливее их. И снова в его руках оказалась пустая одежда.

В следующее мгновение коридор сотрясся от страшного грохота. Это слетела с петель и с шумом упала на пол массивная железная дверь, ведшая в главную залу. Перед беглецами предстало огромное чудовище с телом скорпиона-паука и головой быка.

— Это мой отец, — в ужасе прошептала Эмилия. — Превращение завершено, его теперь ничто не сможет остановить.

— Ничто, кроме огня, Эмилия!

Сказав это, Хаген схватил опустевшую одежду стражников, и, подпалив ее от горящих факелов, висевших на стене, бросил за спину чудовища. Огонь приобрел очертания трех людей, трех огненных демонов.

— Я вас победил, теперь окажите и вы мне услугу, — еле слышно зашептал Хаген.

Чудовище обернулось, и вмиг пламя огненных демонов поглотило его. Дальше Хаген с Эмилией бежали, не оборачиваясь, но, чувствуя, как языки пламени летели им вдогонку, щекоча и обжигая спины. И вот они добежали до выхода, а впереди их ждал красивый конь Хагена. Рыцарь вскочил в седло и, посадив на коня свою невесту, пустился вскачь. Мост под ними уже стал рушиться, но лошадь Хагена сделала красивый прыжок, перенеся седоков на другую сторону рва. А горящий замок осел и рухнул, похоронив под собой Зло.

— Ты свободна!

— А куда мы направляемся? — спросила Эмилия.

— В Вайзенфельс! Моему замку нужна госпожа.

Впереди уже замелькали башни какой-то другой крепости. И Хаген, указывая на них, произнес:

— Здесь мы переночуем!

Эмилия улыбнулась и невольно посмотрела на кисть своей руки. Она уже начала изменяться, покрываясь мелкими чешуйками.

— М-моя рука! Из этого ничего не выйдет, Хаген фон Вайзенфельс. Ведь после смерти моего отца я — последняя в семье. Превращение уже началось. Только когда ты меня убьешь, ты сможешь остановить проклятие.