Кладбищенское время.

Сноп света фар то расплывался, то принимал четкие очертания. Дорога качалась из стороны в сторону, а вместе с ней и машина то и дело пересекала осевую линию.

Впрочем, уже так поздно, что это не имеет никакого значения.

– С тобой все в порядке? — спросил он, на мгновение оторвав взгляд от дороги. Но в его голосе не было слышно заботы, а лишь бесчувственный холодный тон.

Кристин кивнула. Ей сейчас не хотелось разговаривать, она хотела просто заснуть.

Бобби натужно улыбнулся.

Кристин поежилась на кресле; сев поудобнее, она открыла бардачок. Неровный желтоватый свет лампочки, встроенной внутри, осветил нужные и ненужные вещи, валяющиеся внутри. Именно валяющиеся, потому как лежащими их назвать ну никак язык не поворачивался. Сверху какой-то книги, с потертой коричневой обложкой, лежала банка «Пепси».

Спидометр перевалил за сто двадцать.

– Черт возьми, Бобби! Я и не знала, что ты такими вещами увлекаешься, — удивленно сказала она, глядя то на обложку книги, то на Бобби.

На коричневой, потрепанной обложке было выдавлено в греческом стиле название: «Сатанизм: культура, правила, обряды».

Его нога придавила педаль газа к полу.

Стрелка спидометра послушно поползла вверх.

Пейзажа за окнами уже не было видно, потому что машина неслась с такой скоростью, что он сливался в одно целое с трассой.

Кристин пошарила в бардачке и извлекла оттуда еще одну тоненькую книжку, она называлась: «Маньяки: психологические портреты».

Удар был такой силы, что Кристин чуть не разбила головой стекло.

Держась рукой за ушибленное место, она подняла на него глаза и сквозь слезы прохрипела:

Из рассеченной губы и разбитого носа Кристин потекли тоненькие струйки крови, постепенно окрашивая ее руки в багровый цвет.

На этот раз Бобби не сводил с нее глаз. Он совсем забыл о дороге.

Все, что он увидел, это пару несущихся на него фар.

Нахмурившись, он уставился в ту сторону и вскрикнул от неожиданности, когда машина, словно следуя за его взглядом, выскочила на обочину. Бобби судорожно вывернул руль, его накренило в сторону осевой линии, потом откинуло назад. Вместо тормоза он нажал на газ, первые шины соскочили с асфальта и вгрызлись в песчаную обочину, и у Бобби из горла вырвался немой крик.

Машину здорово тряхнуло.

Бобби замер — выходить из заноса или не выходить? — и с ужасом смотрел, как стремительно летят на него кусты и глубокий кювет...

День выдался обычным, скучным, ничего не предвещающим. Солнце пылало вовсю, плавя под собой и без того измученный природным климатом Ривинант. На безукоризненно голубом небе не было ни облачка и в ближайшее время не предвиделось его появления. На здании полицейского участка полосатой тряпкой обвис американский флаг, а прохожие спасались от жары в парке имени Линкольна.

Часы пролетали незаметно. Все разговоры в коридорах были какими-то потусторонними, нездешними. Как будто те, кто разговаривал или смеялся, находились не в коридоре, а где-то далеко. Уши просто отказались воспринимать какие-либо звуки. Казалось, что мозг отказывается работать при такой жаре, и в виде пота медленно сочится наружу.

Еще один непонятный сюрприз ожидал нас в спортзале, где тренируется наша хоккейная команда. Это в очередной раз убедило нас, что в жару лучше сидеть дома и попивать холодные напитки.

Питер Доусон, Трой Кулл, Дэвид Скрейтч и Торнтон выкатились на лед в сине-красном тренировочном обмундировании самыми первыми. На стеклянной поверхности льда уже были разбросаны черные шайбы, недалеко от бортиков установлены оранжевые конусы для обучения владения шайбой.

Скрейтч прокатился от одних ворот до других, разминая руки, Трой делал растяжку, уперевшись руками о клюшку, а Питер, пока не началась официальная тренировка, вколачивал шайбы в пустые ворота с разных позиций.

Постепенно на площадку выкатывалось все больше и больше игроков. Затем, когда вся команда была в сборе, включая и игроков запасного состава, зал озарил режущий уши свисток тренера.

Все игроки подкатили к центральному кругу, встав плотным полукругом.

Наконец, на льду появился Мартин Ходжонсон, главный тренер команды «Койотов». Правда, к тому моменту еще никто не знал, что по причинам понятным только ему, он сложил с себя эти полномочия и вышел на лед только для того, чтобы познакомить ребят с новым тренером.

Зал загудел.

К центральному кругу подкатил высокий, стройный мужчина, лет сорока. С ясными округлыми чертами лица, темными волосами, спрятанными под бейсболкой с надписью «НХЛ» и странными серыми глазами.

Молодой сукин сын. Они чем моложе, тем агрессивнее, тем больше у них амбиций. Они вечно считают себя пупами земли и что без них бы команда ничего не достигла.

Что-то было в его взгляде такое, что заставило Троя и Питера насторожиться. Но что? Он смотрел на них не как на игроков, а как на жертв. Да, точно. Так смотрит хищник, выслеживающий свою добычу.