|
|
Содержание | приемная
Михаил Белоусов
Кот в сапогах
двадцать лет спустя
Глава 9
Город было не узнать. Повсюду носились мужчины со скарбом и женщины, волокущие на себе корзины со снедью. Вся молодежь поголовно была мобилизована на укрепление окон: девушки наклеивали крахмальным клейстером на стекла полоски бумаги крест-накрест. С тротуара зрелище это было божественным, я не удержался от соблазна и остановился, чтобы полюбоваться им минут пять. По крайней мере, я теперь точно знаю, какого цвета и какой длины чулки носят девушки этого квартала. Однако, обилие драгоценностей быстро пресытило, и я продолжил свой путь. На дворцовой площади вообще творился полный кавардак. Половина ее, та, что поближе к окнам дворца, была отдана взводу Мунделя для батальных экзерциций. В тот самый момент его обормоты привыкали ходить в штыковую атаку. Ни ружей ни штыков у них, конечно, не было и в помине, однако все это в данном случае с успехом заменялось крестьянскими вилами. Судя по ухватке, солдаты в большей мере владели садовым инвентарем, нежели огнестрельным оружием. Со зверскими рожами и нестройными криками "Ура!!!" эти деревенщины отходили подальше и с разбегу втыкали вилы в дубовые ворота, снятые с петель и прислоненные к стене дворца. Прочная древесина пока еще выдерживала натиск, и поэтому створки ворот, ранее принадлежавших купцу Дристу, были еще не очень изувечены. Сам Дрист, исполненный патриотических чувств, от чего его толстая морда стала ярко-красной, оккупировал остальную половину площади и распоряжался процессом подвоза и складирования провианта и фуража. Вот уж никогда не думал, что в одном месте, да еще у нас в стране, можно собрать столько отменной жратвы! По самым приблизительным прикидкам выходило, что этой кучи съестного хватит нашему десятку балбесов в солдатской форме и их лошадям на пять-шесть лет. И то при условии, что они будут прикармливать маркитанток. Масштабы грядущих бед росли не по дням, а по часам. Общее руководство бедламом на площади осуществлял мой любимый дед. Он по пояс высовывался из окна, выкрикивал какие-то боевые лозунги и одновременно дирижировал учениями при помощи сверкающей сабли. Издалека я заметил, что клинок блестел как новенький, но был сильно истончен и укорочен. Непонятно, каким образом дедуле удалось достигнуть такого эффекта с помощью старого оселка. Потом, правда, выяснилось, что он с утра сбегал на рынок и прибегнул к услугам Педро-точильщика. Для того, чтобы полностью снять слой ржавчины, тому пришлось сточить саблю почти на треть.
Все на площади были так увлечены, что не обратили внимания даже на проходящего наследного принца, и я незамеченным проскользнул во дворец. Апартаменты Кота располагались в левом крыле. Проходя по анфиладе, я обнаружил в комнатах многие предметы и мебель, которые в свое время бесследно исчезали со своих привычных мест. Стало ясно, что эта усатая дрянь постепенно перетаскивала к себе все, что сочла более или менее ценным. Однако, в настоящий момент дележка была неуместной, и я оставил решение этого вопроса на отдаленное будущее. В спальню Кота я вошел, не постучав. Тот валялся на такой широкой кровати, что на ней бы могли уместиться разом все молодчики Мунделя с красавицами из кабака и при этом друг другу не мешать. Кот был полуодет, то есть, в одном сапоге. Второй сапог почему-то валялся на подоконнике. В лапах он ловко держал огромную дымящуюся кружку, судя по запаху, с натуральным кофе. Этот напиток мы с отцом позволяли себе вкушать только по праздниками и из малюсеньких чашек. Общую картину беспардонного сибаритства дополняли две миловидные киски, усердно чесавшие хозяину пятку на необутой ноге. При моем появлении они молча порскнули в боковую дверь. Старый облезлый негодяй даже не потрудился подняться в присутствии принца. Он только отставил кружку на прикроватную тумбочку и радостно ощерился, растопырив усы. Кот был стар и от прежней стати у него остались только вот эти мужские украшения на морде, на удивление хорошо сохранившиеся зубы и веселый блеск глаз.
- Доброе утро, мой принц, присаживайтесь. Не желаете кофе?
Не дожидаясь ответа, Кот дернул за колокольчик и, когда в дверь просунулась смазливая мордашка одной из кошечек, громко щелкнул пальцами левой лапы. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что кошки могут щелкать пальцами, я поднял бы его на смех. Видимо, глаза мои высказали все, что я думаю по этому поводу.
- О, я еще и не такое умею, - рассмеялся Кот, заметив, что я обалдел, - Право же, юноша, Вы напрасно ко мне предвзято относитесь. Кстати, не соблаговолите ли пояснить, что уже за шум доносится с нашей с Вами площади?
Не успел я открыть рот, как в комнате появилась давешняя кошечка. Она толкала перед собой столик на колесиках с кружкой ароматного кофе и печеньем. Пока я наслаждался славным напитком, хозяин спальни сообщил мне, что перенес все запасы кофейных зерен из кладовой к себе в апартаменты для большей сохранности от мышей и крыс.
- Воруют, твари, - нахально пояснил он.
За кофе я, уже не помню, который раз сегодня, изложил возникшую проблему и попросил совета. Усатая животина посерьезнела, перевернулась на сытый живот и покачалась на нем как пресс-папье. При этом с Кота свалился на пол остальной сапог.
- Буду думать, - через некоторое время проговорил Кот и поднялся с кровати, нагло намекая, что аудиенция подошла к концу. Однако, я не стал возмущаться нарушением этикета. Более того, я был приятно поражен: в моем окружении нашлось существо, которое предполагало сначала подумать, а уж потом что-то предпринимать. Выходя, я все же дал себе зарок позже внимательнейшим образом рассмотреть тайные проделки Кота и прекратить его безобразное воровство.
Завтра должен был начаться семестр в Университете, и я решил забежать туда в надежде узнать, что занятия по причине военного положения отменяются. Так оно и оказалось. В коридорах стоял шум, студиозусы метались туда-сюда, возбужденные, всклокоченные, с горящими глазами. Кто-то, забравшись на подоконник, охрипшим голосом орал патриотические стихи, судя по идиотскому содержанию, им же и сочиненные. Короче говоря, интеллигенция изо всех сил проявляла лояльность к правящему режиму. Не успел оглянуться, как с меня содрали золотой в качестве взноса в "Фонд помощи будущим вдовам". Пока я стоял и оплакивал в душе безвозвратную потерю монеты, какая-то прыщавая девица подъехала с нижайшей просьбой передать Анне-Марии приглашение от какого-то ихнего кружка собираться по вечерам, чтобы вместе щипать корпию. Девица была до того худая и плоская со всех сторон, что у меня возникло страстное желание поколотить ею по столу, как воблой перед глотком пива. Я начал пристально ее рассматривать, судорожно придумывая, как бы поприличнее отшить. Но она, по-видимому, оптимистка, вообразила в моем взгляде несусветный интерес к ней, как к женщине, и с писком "...Ах, нет, сейчас не время, принц..." отвалила в сторону. На медицинском факультете декан, только что получивший должность Главного Фельдмедика, складывал в большой чемодан все, что, по его мнению, могло пригодиться при врачевании на поле брани. Ассистенты жались по углам и с ужасом поглядывали на упакованные уже клистирную трубку чудовищного диаметра и невиданных размеров акушерские щипцы.
Вечерело, шум на площади поутих, и я понял, что после всех передряг просто валюсь с ног от усталости. Едва добравшись до постели, я упал на нее прямо в одежде и обуви и мгновенно уснул. Сон был таким крепким, что меня не разбудило даже громкое ворчание Фонтена: мол, рановато молодому принцу заявляться домой "...пьяным до такого безобразия, что и раздеться самостоятельно не смогли-с...".
Глава 10
Конечно же, начало боевой эпопеи я позорно проспал. Утром меня разбудили вопли под окнами: горланили что-то подбадривающее старики, ревели белугами будущие вдовы. Странное дело, солдат не набралось бы и полутора десятков, а голосила по ним чуть не половина половозрелого женского населения. Высунувшись, я увидел ужасающую картину: посреди площади во фрунт стояли балбесы Мунделя с ружьями наплечо. Даже сверху было заметно, что ружья совсем не чищены и от ржавчины рыжие, как Суламифь. Однако, к каждому ружью был примкнут остро отточенный штык. Солдаты в строю пучили глаза на то, как несколько слуг усаживали на худую клячу моего дедушку. Дед был при огрызке сабли, в драной мантии, а на голове у него красовался боевой шлем, тоже давно не чищенный. Последнее обстоятельство было как раз очень кстати, ибо ржавое забрало заело в приподнятом состоянии. В противном случае подслеповатый дед вообще бы ничего видел. После долгой суетни слугам, наконец, удалось водрузить старикана в седло. Тот крепко вцепился в луку, так что, по крайней мере, в течение первых минут его падения с лошади ожидать не приходилось. Немного покачавшись, полководец вметнул куцый клинок вверх и дал команду выступать. Солдаты поломали строй и, "кто в лес - кто по дрова", затопали с площади. Женщины плакали, махали вслед платочками и наказывали вернуться с трофеями. Смех, да и только! Мне, например, было доподлинно известно, что Людоед давно пропил все серебро, полученное за те несколько обозов с жижей. Самое большее, на что могли надеяться наши доблестные воины в случае нанесения противнику конфузии, так это прикатить в качестве трофея с его огорода пару брюкв. То-то было бы радости!
Умываться времени уже не оставалось, и я, пропустив положенные водные процедуры, задним ходом вылетел по знакомой тропинке к Людоедову замку.
Ясно, что за короткую ночь пройдоха-Кот так ничего и не придумал. Приходилось рассчитывать на собственные силы. Но для начала необходимо было уяснить обстановку на месте. Дедова кобыла по причине патологической худосочности вроде не могла развить высокой скорости, и, кроме того, движение войска должно было непременно задерживаться частыми привалами для перемотки портянок. Поэтому я надеялся прибыть на поле брани раньше вояк, но не рассчитал прыти собственного дедушки. И когда добежал до замка, то увидел, как он, еле удерживая вертикальное положение в седле, взмахом сабли уже дал команду штурмовать ворота.
Тут началось самое интересное. Судя по опущенному мосту через ров, Людоед не принял всерьез ни мое давешнее посещение, ни полководческие таланты старого короля. Однако, ворота в замок были заперты. Солдатня с разбегу вонзила штыки в створки ворот, не причинив им, естественно, ни малейшего вреда. Но и противник никак не ответил на этот выпад. То есть, сверху не полилась расплавленная смола, не засвистели стрелы и не вылетела лихая конница. Атакующая армия несколько смешалась. Было видно, как солдаты с трудом повыдергивали изувеченные штыки из ворот и принялись смущенно оглядываться, не понимая, что делать дальше. К этому времени дед уговорил-таки свою клячу оторваться от придорожного клевера, пересек по мосту ров и подъехал к воротам. С видом великого фортификатора он буквально обнюхал окованные железом створки и, повернувшись к солдатам, принялся им что-то объяснять. При этом он размахивал руками, указывал десницей куда-то вдаль и, похоже, нецензурно бранился. Потом Мундель перевел своим подопечным все сказанное королем и отправил их нестройной толпой к ближайшему лесу. Дед, тем временем, сполз с лошади, стащил шлем, отер подолом мантии лысину и присел в тени ворот, поджидая возвращения служивых.
Из-за стен замка не доносилось ни звука. В небе плыли легкие облачка, похоже было, что Людоед просто игнорировал выпады своего старого недруга, и ничто в ближайшие часы смертоубийств не предвещало. Поэтому, я подобрался поближе и продолжал наблюдать. Примерно через час вернулись солдаты. Они, сопя и наступая друг другу на ноги, волокли ствол толстенного, только-только сваленного тополя. Дед оживился, вскочил на ноги, и по его команде эта куча идиотов принялась методично долбить бревном по воротам. После третьего удара на стене замка возник какой-то оборванец, видимо, из людоедовых крепостных, с ведром в руках. Он меланхолично посмотрел на нападавших и, не торопясь, опрокинул ведро. Нетрудно догадаться, что из себя представляло его содержимое. То, что было в ведре, с замечательной меткостью вывалилось дедушке прямо на голову, благо он хоть успел снова напялить свой шлем. Струя вони была, видимо, такой сильной, что некоторые из солдат, хоть и привыкших к запахам казармы, не удержались на ногах. Крестьянин с удовлетворением посмотрел на дело рук своих и канул за стену, несомненно, за новой порцией пахучих боеприпасов. Храброе войско во главе с королем не стало дождаться повторного залпа, бросило полено и поспешно отступило за ров. Там солдаты принялись приводить в порядок своего полководца. Однако, все их старания были бесполезны: дрянь оказалась удивительно липкой. Нисколько не отчистив деда, они перемазались сами, и теперь удушливо смердели хором. Поняв бесплодность попыток всухую вернуть армии боевой вид, Мундель с позволения короля повел всех в сторону речки для тотального помыва.
- Конец форели, - пронеслось у меня в голове. И решив оценить эффект воздействия дряни на флору и фауну водоема лично, на безопасном расстоянии последовал за войском к реке. Не мудрствуя лукаво, команда Мунделя принялась макать деда в воду, параллельно отмываясь и сама. Первыми почувствовали неладное прачки, полоскавшие белье в двухстах шагах по течению на том берегу. Было видно, что они перестали болтать простынки в стремнине, а потом их словно ветром сдуло. Белье осталось валяться на берегу, а четверо молодок поспешили от берега, унося с пятую, наиболее слабую (кажется, беременную), которая потеряла сознание. Часть наших бравых обормотов расценила это как результат своего воинственного вида и принялась глупо ржать и свистеть вслед. Отмывшись, армия уложила мокрого короля на бережку просыхать и бросилась собирать всплывающую верх брюхом рыбу. Время было обеденное, двое солдафонов направились к соседней роще за дровами, а Мундель установил походный котел и заставил оставшихся чистить добычу для ухи.
Не прошло и получаса, как над веселым костерком в котле аппетитно булькала уха, взвод дружно сглатывал голодную слюну, а продрогший дед исходил паром от высыхающей одежды. Я ожидал, не будет ли какой реакции после поедания отравленной рыбы. Однако, крепкие желудки солдатни, видимо, переварили ее без особого вреда для жизни. И все же, принудительное купание в холодной воде не прошло даром, большинство воинов во главе с полководцем принялось кашлять и чихать. Испуганный неожиданным ухудшением королевского здоровья Мундель отправил нарочного к Фельдмедику. Спустя еще час дедуля окончательно расхворался. Сморкаясь в подол многострадальной мантии, он издавал жуткие звуки, точь-в-точь обучающийся горнист.
Через некоторое время на пригорке показался армейский обоз с медслужбой во главе. Вспомнив виденный инструментарий, я решил не подвергать испытаниям собственный рассудок и не смотреть на процедуру лечения. Следовало уже показаться в городе, возможно, Кот что-нибудь придумал.
Тот встретил меня в собственных апартаментах во всеоружии, одетым (в обоих сапогах) и с серьезной миной на морде. Как оказалось, общее направление наших мыслей совпало: справляться с проблемой войны следовало за пулькой. Для этого была выработана следующая, упрощенная до идиотизма, тактика. Я отправляюсь вечером к Людоеду и сообщаю ему, что старый король не верит в способности хозяина замка отличить даму от шестерки и желает перед нанесением поражения на поле брани ободрать его в карты. Дескать, играть с побежденным унизительно. Кот в это время проделывает аналогичный фокус с самолюбивым стариком. В качестве же партнеров обеим воюющим сторонам предлагаемся мы, то есть Кот и Ваш покорный слуга. К вечеру выяснилось, что план сработал на славу. Людоед, например, так взбеленился, что потребовал незамедлительного удовлетворения за зеленым сукном прямо у него в замке, несмотря на поздний час.
- Тащи их сюды - и этого старого хвастуна и этого паршивого мышелова! - орал он, надсаживаясь, - Мы их вместе так вздуем, что они не расплотються всем королевством!
Дед проявил примерно ту же реакцию, и уговорить обоих перенести встречу назавтра оказалось нелегко. Однако нам с Котом требовалась хотя бы одна ночь, чтобы подготовиться к схватке, то есть, покрыть колоду карт соответствующим крапом. В данном случае проявлять щепетильность было глупо, и столь безобразный мухлеж меня ничуть не смущал.
Глава 11
Вечером следующего дня дедуля распустил армию на сутки в отпуск. Бертольд Морь был этому несказанно рад и поставил в честь старого короля свечку толщиной с бутыль: прогулявшиеся на природе солдаты проявили в его заведении удивительный интерес к жратве и спиртным напиткам. В городе по поводу краткосрочного отпуска мунделевских пехотинцев случилось нечто вроде народного гулянья. Пелись песни, будущие вдовы на время забыли о грядущих печалях. А мы втроем под покровом вечерней тьмы направились к Людоеду. Тот встретил старика и Кота довольно холодно, а мне хитро и многообещающе подмигивал. Ради приличия было приказано накрыть стол, и дед, сначала хмурый и немногословный, при виде съестного и знаменитого кувшина несколько оживился. Когда совсем стемнело, зажгли свечи, и давние недруги уселись за стол, сверкая очами и не скрывая желания доказать друг другу полную несостоятельность противника за карточной игрой. Дальше дело пошло именно так, как Кот и рассчитывал. Мало того, что колода была крапленой (разгоряченные противники этого не замечали), так вдобавок мы с величайшим интриганом всех времен и народов играли на один карман. Но и это не все: Кот ловко передергивал. Поэтому не следует удивляться, что к полуночи король проиграл все, что принадлежало лично ему, включая потертых горностаев и несвежее нижнее белье. А Людоед остался нам должен урожай репы будущего года. Еще через час, когда сумма проигранного стала включать позолоченную корону для повседневного ношения и подъемный мост через ров с жижей, оба картежника принялись посматривать на нас с Котом, как на государственных преступников. И вот настал момент, когда Кот, наконец, закрыл всем пулю и объявил, что желает принять в качестве уплаты все наличное оружие и боевую технику в стране. Он, мол, тоже решил идти воевать сопредельное государство.
Пока дед с Людоедом, теперь сплоченные сокрушительным поражением, переваривали это известие, за дверью послышались тяжелые шаги. Дверь от могучего пинка распахнулась и в проеме показалась внушительная фигура моего отца. Он прислонился к притолоке и, поигрывал плеткой. Было ясно, что папаша осведомлен Фонтеном обо всем до мелочей, взбешен, и попавшим под горячую руку лицам, развязавшим гражданскую войну, жертвам агрессии, а также, детям и животным, несдобровать, не взирая на личности. Так бы и произошло, но отец был несколько огорошен тем, что увидел. Он скорее был готов застать противников, скачущих по горнице с палашами наголо.
- Ну, что, вояки, - интонации его, все же, ничего хорошего не предвещали.
- Да вот, в картишки режемся... - вжав головы в плечи, ответствовали присутствующие.
Глава 12
... с потолочной балки меня сняли только утром. Сам-то я ни за что не хотел слезать: дураков нету. Папаша изволили гневаться, однако, пользовать стариков плетью из благородства было никак не с руки. Что же касается моего огузка, то лучшего объекта для вымещения недовольства трудно было обнаружить. Кот к тому времени уже давно сбросил сапоги, угодив одним прямо по лысине Людоеду, и крышами махнул к себе. Он же, между прочим, меня в два счета и снял, гад. Собственно, слез-то я сам, но не без очередного сеанса дворцовой интриги. Папаня отправил дедушку во дворец, и, явно издеваясь надо мной, уселся пить вино с хозяином. При этом король объявил, что не сойдет с табуретки, пока я не свалюсь и не представлю ему возможности поупражняться ремнем. Людоед, дрянь такая, хранил полный нейтралитет, с интересом ожидал продолжения событий (для него-то гроза явно миновала) и подливал в бокалы вина.
Так вот, утром явился расфуфыренный Кот, обутый в мои же собственные новые сапоги, да еще под ручку с Анной-Марией. Ухмыляясь в усы, он во всеуслышанье обсуждал с моей сестрицей, каким образом я смог оказаться на такой верхотуре быстрее его самого. Такое бесстыжее вранье (на самом деле Кот оказался под притолокой значительно раньше меня) и предстоящее унижение подвигло меня отважно прыгнуть вниз. В конце концов, черт с ней, с задницей, не впервой. А показать себя слабаком на глазах у Анны-Марии.... Нет уж, слуга покорный.
...Господи, как они все надо мной ржали... А дальше, как водится,
Стали все жить-поживать и добра наживать.
Примечания (то, что помечено звездочками)
* Тексты восстановлены по стенограммам, то есть Указы так и звучали. Орфография, грамматика и синтаксис полностью соответствуют оригиналу (примечание автора).
* Официально зарегистрированная историческая фраза. Приводится в каноническом виде (примечание автора).
* Никак не могу убедить кузину в том, что чернь не понимает выражений, принятых в королевском обществе, что надо говорить проще, без затей... (примечание автора).
|
|