Д.Б.

Томик Тургенева

Посвящается
моей любимой деревне Тярлево.

Это был один из тех летних деревенских вечеров, когда тиховейные ветра лишь слегка тревожат листву, а воздух наполнен сладостно-терпким благоуханием трав. Хочется вечно сидеть на веранде, наслаждаясь тишиной и спокойствием, царящими, казалось бы, во всем мире. Но спать я пошла по обыкновению рано. Распахнув окно своей комнатушки на втором этаже — чтобы нежное стрекотание кузнечиков продолжало ласкать слух, я облачилась в свою простенькую ситцевую ночную рубашку, заплела в косу волосы и улеглась в постель со стаканом прохладного молока.

Когда начало темнеть, я вынуждена была отложить свой томик Тургенева в тисненом переплете: электрический свет я не включала из-за мгновенно слетающихся на него комаров, а закрыть окно и лишить себя всех августовских ароматов казалось мне кощунством. Как только голова моя коснулась подушки, я уплыла в мир своих удивительных снов. Снился мне ты. И я была так счастлива, как никогда не сумею описать словами.

Пробудилась я от звуков, доносящихся откуда-то со стороны поля за моим окном. Это было еле слышное женское пение, однако сон мой был чуток. Посмотрев на небо, я увидела необычайную картину: в небесах, совсем рядом с пушистыми облаками, девушки в белых сарафанах водили хоровод. Я, словно зачарованная, не могла отвести взгляда от них. Вдруг неведомая сила поманила меня. Босая, я сбежала по лестнице, лишь на крыльце наткнулась на свои деревянные босоножки и, путаясь в длинной ночной рубашке, застучала ими по дорожке, ведущей к полю и, подобно магниту, притягивающей меня цели. Когда же, наконец, я очутилась неподалеку от таинственно парящих в вышине фигур, пение прекратилось. Воздух сразу будто осиротел без мелодично льющихся звуков и тишина, внезапно оглушившая меня, была странно неестественной.

— Сюда, сюда… К нам… Сюда…

Почудилось мне это? Или меня и вправду звали?

— К нам… Не медли…

Вокруг не было ни единой живой души, словно я и вовсе одна осталась на всей земле, поэтому зов мог быть обращен только ко мне. Ни страха, ни удивления не было в моей душе. Я чувствовала лишь, что меня влечет к ним и что мне отчаянно хочется слиться с их дружным хороводом. Внезапно две девушки отделились от всех и, подобно ночным мотылькам, выделяясь своими белыми одеждами на темном фоне неба, подлетели ко мне. Ощутив прикосновение их рук, показавшихся мне теплыми-теплыми, я поняла, что успела продрогнуть.

— У тебя руки совсем холодные, — как колокольчик зазвенел голос белокурой девушки.

Они подхватили меня и земля начала стремительно удаляться от нас. Полет всегда прекрасен…

Поначалу они только с любопытством смотрели на меня, потом приблизились, ловкими проворными пальцами расплели мою косу и распустили волосы. Теперь я была совсем как они, и если бы внизу кто-то наблюдал за нами, то вряд ли отличил бы меня от небесных танцовщиц, но там никого не было…

— Теперь ты похожа на нас, сестричка, — прошелестел голос справа от меня. — Пляши!

— Пляши! Пляши! — подхватили остальные.

Потихонечку, затем все быстрее и быстрее закружились мы в хороводе. И ни одной мысли не было у мня в голове: все вылетели, как только наш ритм стал превышать земные возможности. Но не земля была у нас под ногами: так легко было ступать по облаку, нежному и воздушному. Потом, мгновения — или часы? — спустя, когда круг разорвался, мы стали беспорядочно носиться по небу. И я, подхваченная этой безумной волной, летала под заливистый смех своих новых подруг, то кружась с одной из них, то убегая. Не было видно лиц: только развевающиеся волосы и горящие девичьи глаза… И вот, утомленные, мы упали на облако и стали смотреть в высь, в звездное-презвездное небо.

— Останься с нами навсегда, — прозвучал негромкий голос.

Все мои спутницы встрепенулись, подбежали ко мне.

— Останься, останься, — залепетали они. — Нам так хочется! И тебе будет лучше, ведь с нами так весело, легко, свободно. Мы покажем тебе места, куда беды не доходят, где есть только радость и счастье…

Я смотрела на них широко распахнутыми глазами, не зная, что отвечать. Одна девушка поманила меня к себе и, взмахнув изящной рукой громко воскликнула:

— Гляди!

В этот миг огненная вспышка озарила небо и на месте него появился пейзаж с ярким солнцем, зеленеющими лугами и молодыми барашками, безмятежно пасущимися там. Секундой позже это был уже вид предрассветного озера с тысячами прекрасных розовых фламинго. Потом блистающие заснеженные вершины гор, жаркое побережье какого-то моря с мельчайшим белым песком, табун мустангов, стремительно проносящихся и оставляющих тучи пыли, затерянный в джунглях водопад, сверкающий кристально прозрачной водой… Каждая картина была так идеальна, что я затаила дыхание, чувствуя их божественную совершенность…

— Останься с нами, и ты увидишь все это! Только твой выбор: уйти обратно или подарить себе весь мир! Нам так повезло, что мы попали сюда молодыми! Не жди, сестренка, старости, не жди ее!

— Останься, ах милая сестрица, останься с нами!

Как только восклицания смолкли, все замерли в ожидании моих слов. Я стала улыбаться, шире, шире и вот я уже смеюсь, а они дивятся мне. Повинуясь внезапному порыву, я схватила девушек за руки и стала кружить так, как еще недавно они кружили меня. Зараженные моим несносным весельем, они возобновили сумасшедшие танцы. Сквозь смех и шум ветра в ушах до меня доносились их голоса:

— Останься… Будет только веселье… Не будет ни слез, ни горечи, ни бессонных ночей, ни бесплодный ожиданий, ни кошмаров наяву, ни разбитых надежд, ни страха потери, ни поисков, ни разлук, ни его глаз, когда он злится на тебя… Не будет ничего, так больно ранящего тебя…

Неугомонные, мы могли бы продолжать всю ночь, но нас прервало очередное необычное событие. С облака, громко бранясь, спускался старец в лаптях и с посохом:

— Ах, негодницы, опять принялись за свое! Хватит, хватит! Прекратить! А ну все отсюда! Прочь!

Отчаянно визжа, девушки в ужасе бросились в рассыпную. Одна я осталась стоять, недоумевая, что такого пугающего было в старике. В это время дедушка с седой бородой и сгорбленной спиной подошел ко мне. Сама не зная почему, я поклонилась ему в ноги.

— Собери волосы, — хмуро промолвил он.

Уверенными движениями рук я начала заплетать косу.

— Ну скажи: что же, предлагали тебе небось эти плутовки остаться с ними?

— Да, батюшка.

— И ты согласилась.

Я улыбнулась.

— Отвечай. Так положено.

— Нет, батюшка, я не приняла их приглашения.

Он сел и начал поглаживать свою длиннющую бороду.

— Ну так слушай. Тебе взаправду лучше с ними улететь. Хоть я и зол на них, но живется им славно. А что ты видела там, внизу? Много ли счастья, а? То-то же. Так откажись от всего прежнего! Тебя ждет вечность радости.

— Простите, батюшка, решения я не переменю.

— Ты отдаешь себе отчет в том, от чего ты отказываешься, а главное, ради чего?

— Отдаю.

— Знаешь ли ты, сколько боли ждет тебя там?

— Знаю.

— Понимаешь, что это твой единственный шанс?

— Понимаю.

Ни разу не опустила я глаз, хотя безмерно трудно было глядеть в глаза этому человеку — человеку ли? Взгляд его доходил до самых глубин всего моего существа, раскрывая все тайны, что хранятся там.

— Ты хочешь жить?

— Да!

— Ну так ступай же с миром.

По-отечески старец поцеловал меня в лоб.

Все поплыло передо мною. Я вдруг начала страшно быстро приближаться к земле. Или это она ко мне? Однако после падения я сразу же посмотрела на небо. Там не было никого: ни старца, ни танцующих девушек. Даже звезд не было видно из-за мгновенно налетевших туч. И вот уже теплый дождик насквозь промочил мою рубашку… Подобрав босоножки, я побежала к дому и через несколько секунд была уже в постели.

Я приложила руки к своей влажной груди и постаралась успокоить бешено колотившееся сердце. Постепенно дыхание мое восстановилось, в душе воцарился прежний безмятежный покой, а в ушах зазвучала мелодия песни девушек.

Потом я долго лежала засыпала и улыбаясь, представляя, как завтра с первыми же лучами солнца побегу к тебе и расскажу о небесном хороводе, а ты будешь смеяться, не веря мне…