Зиночка Скромневич
Душераздирающие истории Зиночки
Рассказ первый.
Три обнаженные истории из тяжелого детства самой скромной девушки
Привет вам от Зиночки, мужские особи, друга человека!
Именно что — от Зиночки. И не смейте называть меня Зиной, Зинкой, Зинаидой. А за Зинулю вообще убью. Но если буду в хорошем настроении, то просто оторву первичные и выщипаю третичные. Знала б, где вторичные, раскалила утюжок.
Фамилия моя Скромневич, по мужу. Пятому, а может шестому, упомнишь тут всех мелких…
В изнеможении от лирического настроения я решила поведать вам о нескучной, как литература, моей глубоко половой личной жизни — всего три эпизода моего нелегкого детства.
Иногда недалекие люди спрашивают, почему я такая оторва и не люблю мужчин. А и сама не знаю, а приличного психоаналитика в нашем городе нет. Может вы, касатики, подскажете?
Итак, я родилась в семье нервного патологоанатома. Мамашка вскоре сбежала по еврейской визе в город Америка, откуда ежегодно присылает мне на день рожденья открытки с батарейками и мудозвонкой песней „Хэпи Пёздэй Ту Ю“.
Папанька отдает всего себя служению Родине и трупам в анатомическом театре. Там он крадет головы, вываривает их дома в кастрюле, очищает, высушивает, покрывает лаком, вставляет в черепа лампочки, а затем продает знакомым как экзотические светильники. На деньги покупает пепси, чтобы запивать краденый на службе спирт.
С пяти лет я училась читать по анатомическому атласу. Первым прочитанным словом было „член“, причем был это не член партии (я догадалась по картинке). С тех пор я стала вести дневники, перечитав которые, решилась вот рассказать всю правду о моем тяжелом детстве…
* * *
Как я лишилась девственности и заработала первые деньги.
Это оказалось очень просто. В детском саду на прогулке. Мальчик Миша засунул мне свой немытый пальчик, когда мы играли в больницу за котельной. Я сказала: „Женись, а то папе расскажу“.
Назавтра его родители пригласили меня с папой к себе на ужин, были не на шутку щедры и любезны, а потом предложили устроить меня по великому блату в цековский детсадик с мощной продленкой и усиленным питанием.
Когда я наелась икры и торта, а родители увлеклись обсуждением и обмывкой моего поступления в элитное учреждение, мы с мальчиком Мишей ушли играть в детскую. Там он достал спринцовку, наполнил ее водой из вазы с рододендронами и предложил мне устроить подмывание на детском стульчике с дыркой. Как нужно сесть, он мне показал на картинке из украденного у родителей заграничного журнала.
Там была голая тетка с расставленными ногами и малиново накрашенными губами на голове. Миша подлез под стульчик и, послюнявив хвостик оранжевой грушки, засадил мне его в писю, так, что я сказала „ой“. Когда водичка полилась обратно, я сжала коленки, и все вылилось Мишке за шиворот.
Подмытая и довольная, я сказала другу, что теперь мы будем делать ему клизму. Он пытался отнекиваться, но я сказала, что тогда расскажу родителям про подмывание, и вообще, это несправедливо и попахивает дискриминацией женщин. А я ведь уже женщина, хоть пока и не замужем.
Тогда он, плача и размазывая сопли по накрашенной тетке в журнале, наполнил снова грушку и встал рачком на диванчик. Перед клизмой я зашпилила ему прищепку на писе, чтоб водичка не вылилась с другой стороны, а так как он пытался орать и снять прищепку, я засунула ему в рот головку плюшевого зайца, а руки связала за спиной скакалкой.
Когда я вставила в розовопопую нежность оранжевый кончик, Мишка замычал, и я поняла, что он говорит „ой“. В тот момент, когда на дорогую велюровую обивку полилась коричневая водичка, вошли родители.
Назавтра меня не повели в престижный детсадик. Мишкины родители оплатили мне приходящую няньку на два года вперед и подарили котенка Мессалину.
Когда Мессалина подросла, то прыгнула с карандашиком,
* * *
В первый класс я пошла с большим удовольствием, очень немаленьким белым бантом и ужасно неуемной жаждой знаний. Но меня посадили с мальчиком Петей из пролетарской семьи, а не с товарищем по детсаду Мишей.
На первой же переменке я случайно ударила портфелем и сменной обувью девочку, что сидела за одной партой с Мишей. Когда ее увезли в больницу, я заняла ее место.
Мишаня не умел еще писать и читать, но очень красиво рисовал на уроках разные половые органы, исключая язык, но включая попу. После второго урока он предложил мне показать фокус со своим писюном.
Мы спрятались на переменке под лестницу, а когда прозвенел звонок и все разошлись по классам, то побежали в женский туалет. Там Мишаня залез на унитаз, расстегнул штанишки, показал стручок на две с половиной мелких горошины и сказал, что тот вырастет, если его пощекотать ротиком. Он даже обещал потом показать картинки из украденного у родителей заграничного журнала.
А у меня как раз менялись зубки и местами почесывались. Когда я случайно прикусила ему в первый раз, он заорал „ой“, а во второй раз потерял сознание и упал в унитаз, ударившись головкой о стену. Чтобы привести его в чувство, я дернула за веревочку спуска, но в этот момент вбежала техничка тетя Дуся.
Назавтра меня с помощью родителей Мишани перевели в элитную школу для детей работников ЦК.
* * *
Белая резиночка пионерки Зиночки.
После третьего класса папа отправил меня в пионерский концлагерь. Я случайно прихватила скальпель для разделки лягушек, но забыла запасные трусики.
Там я встретила нержавеющую любовь Мишаню в пионерском галстуке и нездоровым задором в глазах.
На первой же прогулке отряда имени Лизы Чайкиной на лесную поляну мы, не сговариваясь, пошли в кусты. Увидев папин скальпель, Мишаня заявил, что по новой моде из заграничных журналов нужно брить интимные места. Я сказала, что у меня еще не растет ничего, кроме прыщиков, но юный ботаник сильно засомневался. Он достал лупу для марок и насекомых, а я сняла трусики и заботливо надела ему на голову, чтобы он не получил солнечный удар во время акта депиляции.
Но Мишаня подло направил лупу на мою писю и сфокусировал луч так, что обжег мне гостеприимно распахнутые большие срамные губы. От боли я вскочила, натянула ему трусы на глаза и заявила, что скажу пионервожатой об изнасиловании в особо извращенной форме с применением запрещенных технических средств.
Потом я заставила насильника встать раком, спустив штаны, и нечаянно уронила скальпель в его девственную попу. В момент, когда Мишаня заорал и прибежала пионервожатая во главе отряда имени Лизы Чайкиной, я пыталась его успокоить, как могла, затягивая резинку от трусиков на его цыплячьей шейке.
Назавтра меня первым молоковозом отвезли в город, где я произнесла обличительную речь в комиссии по делам несовершеннолетних против насилия в советских пионерлагерях. При этом я охотно задрала юбку и продемонстрировала всей комиссии следы пыток и издевательств над пионер-героиней из отряда имени Лизы Чайкиной.
На следующий день мы с папой вылетели в роскошный пансионат на черноморском побережье портвейна „Кавказ“, разумеется, на деньги Мишаниных родителей.
* * *
Сцены из моего тяжелого детства, бурной юности и безумной молодости будут продолжены в следующих рассказах, где, отчаянно превозмогая скромность, я раскрою вам нежную душу и богатый внутренний мир. Если будете хорошо себя вести, касатики.
Рассказ второй.
Две откровенные истории из незадавшегося отрочества самой скромной девушки
Если вы думаете, что задалось мне отрочество, то заблуждаетесь как наивная дура в красной шапке в отношении гнусных намерений насильника-рецидивиста с кликухой Серый Волк.
Трудные школьные годы я провела в невыносимых материальных условиях. Верьте мне, соколики, бывали дни, когда даже на вульгарную „Вдову Клико“ наскрести не могла. Ну ни цента в доме лишнего! Зато Березка-шоп как жировал, вы б видели!
Папенька мой все деньги переводил на пепси, запивая спирт в морге с малахольной санитаркой тетей Фросей. Там же, на столах, и потрахивал мощеподобное туловище, накрыв халатом ее кирпично-бетонную морду. Матерь, по слухам, разлюбила свою Америку и с горя бросила курить. Травку разную. Потому что перешла на героин. Даже открытки присылать перестала. Вы не поверите, но иногда хоть икринкой в доме покати. Вот и приходилось крутиться по жизни, как тошнотворный аттракцион „центрифуга“ в Луна-парке.
В седьмом классе я была лучшей ученицей, отличницей. По физкультуре. Особенно хорошо успевала по кувыркам с физруком на матах. Еще я была первой по объему бюста. Колхозница Мухиной — жалкая пародия на меня. Вот
Мои неординарные анатомические данные сводили с ума не только учителей с их смешной зарплатой, но и старшеклассников из профессорских и генеральских семей, равно как и отпрысков ответработников.