Павел Микрюков
Хозяин бензозаправки
— Это мой план и я его осуществлю. Может, это поможет нам выбраться.
— Благословляю, — я хлопнул Тони по спине и на прощание толкнул. Тот взял с собой остатки сигарет и двинулся в ту сторону, где по нашему общему мнению была автострада.
— Только не заблудись.
Я знал, что мухлевал. Меня ломало по жаре переться к шоссе. Альтернативой было ожидание. Нас и так спасут, пятеро американцев не могли пропасть, исчезнуть бесследно, пусть даже в пустыне на границе с Мексикой. Начнут искать или заезжие туристы вывезут нас из этого сранного места. Незаметно прилепил крохотный остаток жевательной резинки к железному доллару. „Может быть, это меня и спасло“, — надеялся я. Где точно находится шоссе, не знал никто. Вечером мы с Диким Быком вновь напились.
…я прекратил на что-либо надеяться и вздрагивать от каждого шороха, а Пол не выходил из своей комнаты в течение недели.
Я потерял счет времени и только по количеству мною выпитого мог судить, что мы здесь уже более декады.
Билли Боб позавчера заткнулся от непрекращавшегося до этого шизофренического рева. И вместе с Диким Быком составлял пару психов, самозапертых в номерах отеля.
Я бодрствовал по ночам и прятался от тишины при свете дня в арке, разделявшей мотель надвое. Коротал время за бутылкой текилы, а ночью при свете вечно тлевшего костра высасывал очередной флакон бодяги, приготовленной из успевшего подкиснуть пива, спирта и
Порой я натыкался на Хозяина. Но сил бороться с неизвестностью не было, я только мог наблюдать за ним, как он наблюдает за нами. Его безмятежность рождала во мне надежду, что это только игра, его спасение от скуки в богом забытой пустыне, игра воображения, его или нашего.
Если б знать, что он бог, я бы просил его создать мне женщину или друга, с которым можно было бы поговорить. Если б знать, что это Люцифер, то поклонился бы ему и спросил, чего же он хочет от нас.
Если б знать, кто он такой, если б знать, кто я. Кто я?
…я практически не спал, то и дело то тут, то там вырубался от передозировки спиртного.
Очухавшись, брел к магазинчику за дополнительной порцией допинга.
В это утро все повторилось.
Оклемавшись, обнаружил пустую бутылку в луже блевоты. Кое-как поднялся, попытался отряхнуться, но от этого бесполезного похлопывания по грязным джинсам дурнота еще больше ударила в голову, меня повторно вырвало.
Когда умер мой отец, я стал принимать на веру все его мысли, стал боготворить его. Только на одни слова: „настоящий мужик должен пройти или тюрьму, или армию“ (сам-то он прошел и то, и другое, в отличие от меня) мне до сих пор хочется орать в ответ:
— Я завалю тебя! Я завалю тебя, ублюдок!
…идет вторая неделя заточения в замкнутом пространстве, окружающем бензоколонку.
Прочистив съежившийся желудок от желчи и перегоревшего спирта, я поднял голову и, сфокусировав взгляд, увидел Боба. Тот зрел нечто необычное перед своими глазами, то, что мог видеть только сам. Одеяние его поражало. Форма времен войны между Севером и Югом, будто снятая с вешалки костюмерной театра для умалишенных. Расцветка северян и конфедератов, грубо начищенные ковбойские сапоги и даже рукоятки двух пистолетов, торчащих из подплечных кобур, сверкали, затмевая шпоры.
— Подойди ко мне, мой мальчик, — его голос приветлив, как пение юриста на первом приеме, — слушай, мой мальчик, эту музыку битвы. Это сражение изменит ход войны, — Билли, возомнивший себя генералом Ли, тянул дрожащие руки в пустоту горизонта, туда, где когда-то по его мнению были горы. — Вот, сынок, вот оно! Свершится! — Глаза Боба выгорели, а изо рта текла желтая слюна и падала на накрахмаленную рубашку с выточками и значок президента Рузвельта. — Главное, мой милый, не забывай, кто ты такой, кто сделал и создал тебя таким. Аз есмь…
Билли Боб упал на колени и зарыдал, период умопомешательства возобновился.
Наверное, тот орган или та часть мозга, отвечающая за удивление, успела отмереть под действием всего мною выпитого и испариться под зноем солнца. Но сейчас мне надо было догнаться.
Я поплелся к магазинчику в поисках чего-нибудь выпить.
Дверь была открыта, а из-за прилавка слышалось чавканье. Ничего не оставалось, как проявить сдержанный интерес к происходящему и, взяв в руки бейсбольную биту со столика, заменявшего мини-бар, заглянуть за прилавок. Загоревшая спина, облепленная мухами и навозом, ритмичное покачивание над трапезой, издававшей вонь.
— Эй! — я заставил оглянуться едока.
Измазанное кетчупом, тухлым вареньем и скисшим йогуртом
— Мы не хотели их убивать. Сын только вернулся из армии, а его мать болела какой-то женской дрянью. Мы лишь хотели ограбить этот магазинчик и заправку. Но в ту ночь была гроза, сам Сатана гулял в небе. Они не спали. У бабы был приступ, а парень выскочил на шум, когда громили кассу. Поверь мне, Харви, мы не хотели их убивать.
Энтони, Тони, Энтони 37, с неделю назад ушедший в поисках помощи, вернулся, обретя в белых пустынных глазах другие личности. Личности живших здесь прежде. Неудачливых уркаганов, заблудившихся когда-то в пустыне и принесших смерть на эту бензозаправку, а затем и самих погибших в ту грозовую ночь, разбившись на машине.
Существо продолжило свой обед, зачавкав падалью.
Я попятился, выходя на улицу.
— Харви, что здесь за херня происходит?!
Оборачиваюсь на удивленное лицо Майки Мауса.
— Что с тобой, Харви?
Иногда мне хочется, чтоб ее телефон звонил всю ночь, не давая уснуть.
А розы, подаренные не мной, вяли, не простояв и получаса.
Порой мне хочется, чтобы стекла окон вздрагивали под плачем дождя,
как от стука, и она бы ждала.
Чтоб что-то случилось и она поняла, как мне плохо и больно.
Это злость?
Нет. Ведь я только хочу, чтоб она улыбалась.
Хочется кричать, чтоб она услышала.
Господи, верни мне ее!
В больнице по предписанию врачей пробыл всего три месяца. Вырвался на свободу от досужливых вопросов детективов, медсестер, репортеров. Сам я туго помнил, что со мной произошло. Приходило во снах-кошмарах. Но по дошедшим слухам, после четырехдневного скитания по пустыне я вышел на автостраду и чуть не попал под проезжавший мимо грузовик. Это смылось, стерлось под капельницей глюкозы, снотворного, в белых стенах, потолках и кафельных коридорах госпиталя, где проходил послереабилитационный период. Наконец я смог уговорить своего врача, что со мной все в порядке и отправиться домой.
Я всегда ненавидел то место, где живу. Считал его неким гостиничным номером для того, чтобы пытаться уснуть, есть, идти встречаться с девушкой. Теперь же был рад увидеться. Дом, милый дом. Все как и прежде, с его милой и знакомой неприбранностью.
Наверное, я очень соскучился по своим котам (но их забрала соседка в мое отсутствие, надо будет потом зайти), по компьютеру, телевизору и хорошему крепкому кофе.
Пока я готовил черную бодрящую гадость, комп коннектился, а по TV начались вечерние сводки новостей. Налив себе чашку, плюхнулся в кресло. Настроил ICQ.
— Что за черт?! — чашка падает из рук, обжигая ноги.
Весь контактный лист в онлайне.
Билли Боб, Энтони 37, Майки Маус, Дикий Бык…
Я сплю или уже спал?
* * *
— Знаешь что, Пол?
Мы снова сидим с ним в креслах у заднего входа в мотель. Лыбящаяся луна, черные яркие небеса с автоматными прострелами серебряных гвоздей-звезд.
— Мне все время снится один и тот же сон. Будто я на приеме у врача и что-то пытаюсь ему объяснить. Самое странное, не помню, что именно. Просыпаюсь и забываю.
Мы раскачиваемся взад и вперед, деревянные настилы отеля поскрипывают. Пол стал молчаливым, вообще перестал говорить. Болтаю только я, покуривая и попивая теплое виски.
— И знаешь, я точно уверен, что если б догадался, что там пытаюсь объяснить, то разгадал бы нечто важное в своей жизни. А, Пол?
Пепел от моей сигареты упал на ладонь Дикого Быка, тот не пошевелился. Не отвечал, молчал. Я знал лишь одно, он будет молчать еще очень долго.
* * *
„Смотришь новости?“ — ко мне приходят сразу четыре сообщения от моих собеседников с одной и той же темой.
Не осознавая, что делаю, прибавляю звук у телевизора.
— …сегодня утром были обнаружены тела пятерых пропавших туристов. Они выехали за день до этого из Эль-Пасо в сторону мексиканской границы. Их нашли мертвыми вблизи заброшенной бензозаправки. Это место окутано легендами еще со времен второй мировой войны. Как рассказал нам местный фермер, он встретил их по дороге и заранее предупредил об опасности. Но шериф округа…
— Док, в который раз говорю вам. Сейчас я выйду из вашего кабинета и опять окажусь там. Это замкнутый круг, попав в который уже нельзя выбраться. Там, за дверью, коридор отеля, охваченный пламенем, и по нему идет Хозяин автозаправки. И я уверяю вас, док, он идет за мной. Ему одиноко…