МеЛ
Фиалки в разбитом бокале
Такого от подвыпившей дамы я не ожидал.
Но вот что забавно, я припомнил-таки одну симпатичную мелодию. И сыграл.
А ведь я думал, пальцы не вспомнят давно забытые уроки одного из моих приятелей!
Горжусь собой. И очень благодарен Глории за ее пьяную непредсказуемость.
Глава 13
Идем по номерам переодеваться для прогулки по морозцу.
Милого щебета за смежными дверями я опять не услышал.
Что-то не нравится мне это. Как бы Фрэнк не потребовал со мной „развода“ после моих сегодняшних танцулек. Еще переселится от меня. Мне было бы это неприятно. К тому же из-за кокетства юной особы. Пустяк.
Одев все теплое, я иду выгуливать с Глорией пса.
Дышу перед сном.
Глория выходит минуты через две-три. Замечательно, что так быстро. А то пришлось бы ходить туда-сюда в пустом коридоре, уже поздно.
Звездное небо, черные стволы сосен.
— Тэд, тебе нравится тут?
— Да.
— Мне тоже. Я приезжаю сюда каждую зиму.
— А почему не на север родного континента?
— Не знаю. Наверное, здесь мне нравится больше. А почему ты выбрал эти места?
— Люблю „шведский сервис“.
— Что?
— Ну это так. Шутка. Места здесь красивые. Чудесные сосны. Белый снег. Чистый, можно даже попробовать.
— Тэд, ты ел снег?
— Да. Очень вкусный.
Она наклоняется и берет комочек только что выпавшего снега. Нюхает и берет в рот.
— Действительно, как кристаллики чистой воды. Чудесно.
— Вот и я это заметил. Таких теперь мест мало.
— Как жаль, правда? Человек самое нечистоплотное существо. Все загрязнил. Атмосферу, землю, воду. Ужасно, правда?
Я вздыхаю. Что я могу ответить на эти прописные истины? Животные мы. Животные. За нашими питомцами мы дерьмо в мешочек собираем, а вот свое ленимся загрести. Некоторые даже бравируют дерьмом. Да уж!
Я пьяно вздыхаю.
Идем провожать Деринга в его номер.
Затем я провожаю Лори.
— Вы всегда находите общий язык с Фрэнком, Тэд?
— По-моему, человек сам с собой не всегда живет в согласии. А тут… Как бы ни был близок человек из родни, у него свои интересы и вкусы, отличные от моих. Это неплохо, кстати.
Кажется, она хотела поговорить о другом. О более частном случае.
Но у меня нет желания давать советы. К тому же, как там случается у женщин, я не знаю.
Возле номера Глории чувствую, что она хочет продолжить встречу.
Нет, нет. И не хочу, и не могу. Прости.
— Спокойной ночи, Лори.
Она опускает голову. Приличие берет верх.
— Спокойной ночи, Тэд.
Глава 14
Я иду к себе. Даже уже и не прислушиваюсь.
Тишина полная.
Просто гробовая тишина.
Раздеваюсь и ложусь спать.
Все во мне болит. Стонет. Но, вспоминая вечер, мне становится лучше.
Жа-клин…
А музыка из репертуара Кристофера Уокена на саксофоне, как я, а? Волшебный вечер.
Почему же она бросила работу, которая ей по душе? Мне она показалась сильной девушкой… Двадцать три? В жизни бы не дал ей столько, у нее мордашка заигравшегося щенка.
Хотя нет, она умница. Я просто в ней что-то недопонимаю.
Может Фрэнку повезет больше. Они говорят на одном языке. Я надеюсь.
И мама ее так молода, так энергична…
Глава 15
Просыпаюсь. Сам просыпаюсь.
На краешке моей кровати сидит Фрэнк.
Спрашиваю очевидное.
— Что-то не так? Я что-то проспал? Не понял.
— Уже время ленча.
— О! Значит, я выспался. Можно вставать. Доброе утро.
— Доброе.
— А ты что такой? Как твои успехи?
— Так же, как и твои.
— Не понял.
— Ну ты же спал один.
— А, ты вот о чем? Ну, знаешь, я и не могу себе позволить быть лихим в подобных делах. Я здесь отдыхаю после продолжительной болезни, Фрэнк. По-моему, тут все уже это знают. Отдыхаю. Поправляю свое здоровье. А вот ты, что-то с тобой не так. Может тебе тактику изменить?
— Как это?
— Перейти к наглой агрессии.
— Теперь я не понимаю.
— Ну на голодный желудок это трудно объяснить. Пойдем поедим. Посмотрим моржей. Сегодня их день у проруби. Потом обед. После сходим посмотреть выставку. Думаю, за три дня, что мы с тобой не были на местном вернисаже, там уже есть что-нибудь новенькое. Потом ужин. А потом… потом мы сходим выпьем. Да. Вместе. Я не буду настаивать, можешь пить что-нибудь безалкогольное. Главное, без этих, сладко пахнущих. И уж потом, я тебе расскажу, что значит „наглая агрессия“. Кстати, мне из Стокгольма не звонили?
— Все есть, есть… Обед, ужин…
Фрэнк отвернулся.
— Ну ты что, парень? Тем более надо поесть!
Я хлопнул его по спине. Видимо сильно, он даже закашлялся.
— Да у тебя силы на десятерых, Тэд! А ты еще ешь пять раз на день.
Я не спорил.
— И пью тоже, и гуляю, и любопытствую во все щели этого маленького городка. А ты сбегаешь с девицей на завтрак, и она целый день к столу больше не подходит, талию свою стережет в рамках сорока одного сантиметра; и ты уже как кисточка стал, одни волосы на голове веером. А хвост между тем повис. Э-эх!
Я встал. Походил по комнате.
Видно крепко я вчера набрался, голова гудит. Надо бы таблетку принять.
Потом я открыл лоджию и вышел. Сегодня стою на морозце полторы минуты.
Ух, градусов семнадцать! Хорошо.
«Тик-тик», «тик-тик». Все!
Осторожненько, трусцой бегу в душ. Мимо Фрэнка, сидящего в позе Роденовского „Мыслителя“.
А, ладно!
Одеваюсь, одеваюсь…
Что-то надоели мне эти безрадостные цвета в одежде. Надо бы купить себе чего-нибудь броское. Вызывающее.
Куплю черную и розовую сорочку. И галстуков пару штук, что-нибудь поярче. С кобрами. Да!
Фрэнк морщится.
— Сколько можно смотреть на себя в зеркало?
— Не гнусавь, скучно!
Я затягиваю галстук в тугой узелок и последний раз любуюсь своим отражением. Старика в себе не замечаю. Вот и славно!
— Так, я понял ты идешь со мной? Но учти, только весь день по моей программе. Без импровизаций и бросков в сторону белых шубок. Согласен?
Что-то пробухтел в ответ. Встает.
Ну и хорошо.
Глава 16
Моржи были великолепны.
Мне понравился парень двадцати лет. Фигура — замороженный Аполлон, скрещенный с громилой из бара.
Он в воду, в отличие от остальных, робко в нее входящих, нырял, как в гостиничный бассейн, и опять под воду. Говорят, он финн. Крепкий парень. А вода — просто адский лед. Фрэнку понравилась девушка. Ну та просто моржиха-кокетка. Больше на публику работала. Мне даже хотелось ей конфетку кинуть. Фрэнк автограф у нее взял. И долго ей в разрез купальника глазел.
Я посмеялся. Ему сказал, что просто подавился.
Видели мы и его пассию и, как он считает, мою. Но так, чуть поздоровались и раскланялись. Кажется это шокировало девушку, но я круто потянул моего „мужественного“ племянника в сторону ресторана. Пора на ленч.
Мы поели. Он, правда, чуть. Но ел.
Потом мы пошли кататься на санях. В упряжках было по два оленя. Эффектные особы. Раз с рогами, значит самки. Самцы в это время свои украшения сбрасывают.
Час нас возили по кольцевой вокруг курортной зоны городка. Нас заботливо укрыли пледами. Было вовсе не холодно и интересно.
Олешки сильные. Морды в инее. Шкура холеная. Красавицы!
Мы кормили их солеными сухариками. „Хрум-хрум“. Чудо, как звук понравился. Мы с Фрэнком сами по пакетику сжевали. „Хрум-хрум“. Я кормил олениху с руки. Фрэнк не стал. Гладил другую по шее, касался рогов.
Смирные красавицы. Все терпят. Только смотрят за руками, ждут еще сухариков. Да, зубки у них крепкие. Но они берут сухарик губами. Теплыми, мягкими, как мокрая кожа моей куртки. Осторожно берут
Северный олень — зверь красивый. Но, как сказал возница, даже в их небольшом стаде кровавые бойни случаются.
Делят даже не добычу, красавиц своих.
Когда мы уже возвращались, любуясь великолепием зимнего денька, ярким, слепящим солнцем, белейшими сугробами, я вдруг подумал, сколько было запретов от врачей, никто мне не сказал о вреде катания верхом на лошади. Наверное, можно.