— Да, асгеер! Как будто у нас есть другой выход! Отвечать перед Гнову — вам!

Сабб больше не слушал иступленных выкриков зала Верховных. Отодвинув старшего кибернетика, продолжавшего уговаривать корабль, он шагнул к пульту, коснулся широкой синей клавиши. Правая часть изогнутой панели проснулась сотнями приборов. Теперь здесь была сосредоточена мощь оружия всей планеты, армады спутников и десятков станций. Вверху на координатной сетке ярким пятном обозначался “Великий удар”. Пересекая квадрат за квадратом, он плыл в сторону, чуть вниз. Киберы-аналитики, напрягая электронные мозги, броскими пунктирами вычерчивали его возможные перемещения. Но главное было уже ясно — он несся по гигантской спирали, замыкавшейся на “Космодроме 2”.

— “Шестая”, “Восьмая”, “Тадоф”… Сабб говорил громко, четко разделяя каждый звук. — Всем полная готовность! Атака по схеме “Осколки звезды”! Объект подлежит полному уничтожению! Полному! — добавил он тише, с особым привкусом. Почти не глядя на индикацию, он пробежал растопыренными пальцами по клавиатуре, вводя разрешительные коды, и один из квадратов координатной сетки осветился красным туманцем. — корабль направлялся туда.

— Атака! — скомандовал Сабб, лишь светлая точка исчезла за отмеченной гранью. Экран словно разорвался множеством слепящих линий. Невидимыми вихрями били гравитационные пушки, мерцали разрушительные импульсы протолучей. Все сошлось на одном — “Великом ударе”. Асгеер, положив тяжелые кулаки на панель, взирал на табло телеметрии. Оно уже не дрожало хаосом цифр — светилось, как расплав железа. Несущие смерть потоки догорали, через миг все исчезло совсем. Но в углу потускневшего квадрата по-прежнему плыл “Великий удар”.

— Невозможно! — воскликнул молодой офицер. Его мальчишеское лицо застыло в изумлении. Такого шквала не выдержал бы даже сверхзащищеный звездолет электян! Броневая защита корабля должна была испариться за доли секунды!

— Он не позволил уничтожить себя, — холодно констатировал асгеер Сабб. — Не позволил… Тем важнее этого добиться. Мы и предположить не можем, какую опасность он несет. — Сжав тонкие губы, он отступил от пульта и стоял так несколько минут, не обращая внимания на настойчивое верещание канала правительственной связи, злой ропот позади. — Луч Рао, — наконец решился он и шагнул к стойке, накрытой прозрачным колпаком. Личным ключом он снял все семь порогов допуска, ввел разрешительный код. Индикаторы энергетического обеспечения лениво поползли вверх, сигнализируя готовность систем, вспыхивали разноцветные лампы. Одновременно соседние панели погрузились во мрак, в зале наступила нервозная тишина.

Казалось, даже теперь Хеф Сабб сохранял самообладание. Его лицо не выражало ничего. Он вспоминал. Вспоминал, как совсем молодым начинал это дело, как где-то там, далеко, за пределами орбиты восьмой, он отвечал за испытание луча — этого дьявола, почему-то названного именем стальнотелого бога. Тогда он, совсем молодой, победив дрожь, коснулся заветной кнопки, и нечто черное в тысячи раз чернее пустоты, рассекло пространство. Сама пустота извивалась, в неведомом огне, а после смялась, застонала и рухнула. Потом еще долго бесилось освобожденное “нечто”, носились рожденные неведомой стихией бури, сумасшедшие флуктуации и выбросы гиперполей. Физики до сих пор ломают головы над тем, что случилось. До сих пор слышны отголоски того ада.

И все это было давно, на окраинах системы Рамба, теперь же — здесь и сейчас! Где десятки станций, сотни спутников и миллионы, миллионы людей! Сабб еще раз окинул строгим взором экран, бегло прочитал телеметрию, откинул колпак. Его рука потянулась к яростно-красной кнопке.

— Там же наш первый космический город! — прошептал молоденький офицер, глаза его блестели слезами. Сабб медленно и твердо вдавил пунцовый пластик.

Не произошло ничего. Черная лавина не была рождена и позже, когда Главный призвал дублирующую машину, а Полд Ши лупил кулаком по стойке, выкрикивая дикие проклятия. Лишь “Великий удар” будто понесся быстрее и вскоре его огонек коснулся широкой голубой полосы.

— Конец, — безразлично бросил Сабб. Обесточив надоедливый коммуникатор правительственной связи, он широко зашагал к колонне подъемника. Зал Центрального напоминал охваченный огнем улей.

— Мы успеем! — Полд Ши схватил асгеера за руку, глотая слова, прохрипел — На высокую орбиту! Успеем! Космолет к “Тадоф-3”! Хеф Сабб не ответил. Кабина остановилась, они вышли на бетонную гладь космодрома. Справа, у ажурной фермы покоилось несколько готовых к старту челноков.

— Скорее! — взмолился Полд Ши. — Только твой приказ!

— Умей проигрывать, Полд Ши. — Сабб строго взирал на искаженное страхом лицо, потом повернулся к бегущей толпе. — Где твоя честь, геер Ши?! Ты первый должен встретить душу мстящего Нифжи Коста. Я не позволю взлететь никому. Да и вряд ли это имеет смысл.

— Смотрите, разведчик кодо! — оповестил кто-то.

— Проклятые змеекожие! Они желают позабавиться нашей гибелью!

— О, нет! Это больше похоже на ожившую легенду — Ифж!

Все подняли головы вверх, к растущей серебристой точке.

— Это не кодо. — Сабб сразу узнал обводы корпуса мятежного корабля.

“Великий удар” садился бесшумно и легко. Вместо огненного смерча аннигиляционных двигателей на гладких гранях золотистым отблеском отражался Рамб. Он еще не коснулся земли, когда раскрылись крепко запертые люки, и каждый увидел, что трюмы его пусты. Доверчивые узрели в этом нечто вроде жеста распростертой ладони. Не обращая внимания на предостерегающие возгласы, кто-то шагнул навстречу.

— Переносной коммуникатор, асгеер? Его сигнал устойчив на всех диапазонах.

— Не надо.

Что-то менялось вокруг. Сабб чувствовал это каждой клеточкой. Менялось настолько быстро, что он не успевал уследить за этими переменами. Странные вибрации, похожие на пение архаичного инструмента шли из глубины. Их тон становился выше.

— Машина… Безумная машина… Что делает она с нами?! — невнятно произнес он и тут же ощутил, как что-то захрустело, будто раскололась, рассыпалась скорлупа, до сих пор так прочно окружавшая его. Внезапно подувший свежий ветер ударил в лицо, развеял душные дымы периферии. Дышать стало непривычно легко, даже кружилась голова. Забыв о всякой осторожности. Сабб направился к кораблю. На полпути он остановился и, припав на одно колено, склонился возле трещины.

— Непорядок, Таофж. — Он указал подбежавшему офицеру на зеленый росток, пробивающийся сквозь прочный бетон.

— Но, асгеер, его не могло здесь быть! За состоянием покрытия следят ежедневно! Смотрите, он же крохотный!

— Я и говорю: непорядок! Примите меры, чтобы кто-нибудь неосторожно не наступил на него.

— О, Рао! Он растет на глазах!

— Верно, Таофж. Он слишком долго ждал этого дня. — Сабб рассмеялся, встав на ноги, повернулся на запад. Над выжженной землей великой пустыни собирались дождевые облака.

***

Идти по влажному песку было легко и приятно. Каждый раз они осмеливались забираться все дальше, и даже знакомая со знаками пустыни Ивла не сразу находила обратный путь. Последнее время она стала рассеянной; глядела куда-то вдаль с мечтательной улыбкой, то, не страшась коварных ловушек вырытых щетиноногами, взбегала на вершины холмов и, раскинув руки, стояла там, плавно покачиваясь, подражая полету больших сизокрылых птиц.

— Этот ручей, у начала горы, не пересохнет никогда? Скажи мне правду, Изменивший Мир, — попросила она, стараясь заглянуть ему в глаза.

— Не пересохнет. Ты же видишь: воды в нем больше и больше. Когда-нибудь он станет рекой. Да, широкой и чистой рекой, текущей через всю пустыню. Только не называй меня: “Изменивший Мир”. Я такой же, как ты, Ивла. — Нифжи остановился, отбросил тяжелый мешок и привлек ее к себе. Она с желанием прижалась к его груди, потом прошептала влажными губами — А я похожа на тех, что в небе, которых ты называешь “птицы”? Скажи, какая я?

Нифжи ответил не сразу: смотрел на деревце, зеленевшее над грудой камней, с блестящими, как слезы листвой и нежными, будто давным-давно забытое слово, цветами.

Снова пошел дождь.

Где-то, совсем рядом, пели люди пустоты.