Вместе с Грачевым она обследовала почти все примечательные места вблизи Ану. Ее не переставали восхищать число и разноликость скульптур в ухоженных садах, рациональная красота зданий. Затаив дыхание, она входила в храмы, выстроенные века назад, но не к чести глухих богов, а скорее к человеческим чаяниям, — иератические формы служили сосудом, вмещавшим дух более высокий, более благородный.

Иногда, стоя в беломраморном зале, разглядывая фрески или слушая приносимую ветром мелодию, ею овладевало оцепенение. Казалось, через тысячи лет слышится таинственное Слово. То самое, что застыло здесь в размерах стиха, что упало зерном, чтобы когда-то прорасти. “Облик сна” — говорила она. — Сна перед неизвестным “завтра”…

В отличие от Эвис, Грачев мало придавался подобным размышлениям. Разузнав все возможное об иерархии Ланатона и его сложных внутренних законах, определявших этапы посвящения, так и быт, он со все большей долей скептика допускал, будто строгие адепты пожелают пойти на откровение. Пока Андрей не делился неутешительными выводами с Эвис. Он упорно думал, какие шаги предпринять, чтобы не оказаться в решительный час в роли жалких безоружных просителей. Предполагая, что расследование придется проводить в самом Ланатоне, он в деталях изучил план священной долины, начал собирать всякие полезные сведения отдельно о каждом Доме и его служителях.

Работу эту он совершал достаточно ловко. Никто, включая и Эвис, не замечал ничего особенного, если он интересовался какой-либо подробностью. Скоро у него сложилась полная картина, в которой вызывающе ярким пятном была пресловутая Пирамида. Большинство аоттов относились к ней с привычным безразличием; не более, как к причудливому сооружению, зреть которое можно всегда. Другие, считая ее величайшей святыней или нет, с улыбкой говорили: — “Да, это тело бога, хранящего нас”. “Тело бога…” — вынашивая дерзкий план, повторял Грачев. — “Бога! Хорошо. Придется поковыряться в его внутренностях!”

Теперь предстояло выяснить, где находится вход в Пирамиду и, если он существовал, был хотя бы теоретически доступен, Андрей надеялся извлечь из этого факта гораздо больше, чем из беседы со служителями Сфер.

Как-то вечером, возвращаясь с озера, что в котловине на окраине Ану, Грачев намеренно отстал от остальных и увлек Эвис в обход ореховой рощи, тянувшейся до Оеки.

— Я кое-что задумал, но пока тебе не открою, — сказал он.

— Сюрприз — это приятно.

— Весьма серьезный сюрприз. Во-первых, решено идти в Ланатон.

— Кем и когда?

— Решено мною. Почему так? Я не отвечу для твоего же спокойствия и ради общего успеха. Хетти знает каждый камень в долине, он проводит нас. В общем, дня через три — готовься. Ты довольна?

— Не знаю. — Эвис почему то насторожил прохладный тон ее спутника.

— Теперь, во-вторых: завтра я с Хетти иду на охоту. Наверное, на ночь мы задержимся в горах. Визит к хранителям — дело ответственное. Я хочу перед ним взять маленький отпуск: полазить по скалам, напрячь мышцы, разгладить мозги. Мне нужно чуть животных страстей.

— Разумеется, я не прошусь с вами. Как два голодных волка вы будите рыскать по лесу. Мне это скучно, непонятно. Я тоже взамен придумала. Навещу Дом Тога.

— Вот этого не надо, — Андрей остановился и с силой сдавил ее руку. — Даже не приближайся туда!

— Я просто хочу осмотреть святилище. Что испугало тебя? — Она была удивлена внезапному возмущению Грачева.

— Ты упорно не желаешь замечать действительно касающегося тебя! Видишь несуществующее! Внимаешь историям пустого вымысла! Тогда я объясню: тот жрец, Аманхор, он призраком ходит за тобой. Я хотел схватить его горло и задать ему несколько вопросов. Увы, не сделал этого. Ему что-то нужно от тебя и вряд ли ваши желания совпадут. Если сами аотты сторонятся его, наверное на то есть причины? Ты хуже, чем глупая антилопа: видишь западню и все равно стремишься туда!

— Оставь! Раз тебя не будет завтра — я возвращаюсь к Кени! С ним мы раскроем коварные замыслы черного жреца!

Грачев долго смотрел ей вслед. Он хотел остановить ее, потом передумал, зашагал к дому охотника.

Хетти разбудил его на рассвете. После нехитрых сборов, взяв копье и дротики, немного пищи, они направились на юг от Ану, где за зелеными волнами леса топырились синевато-серые скалы.

Андрей плохо спал этой ночью. До поздна он лежал, открыв глаза, ожидая услышать легкие шаги Эвис и придумывал для нее слова, чтобы как-то сгладить грубость. Незаметно он забылся отвратительным сном. Снился Аманхор в освещенной факелами пещере. К нему по ступеням медленно спускалась Эвис. Жрец брал ее руку и с мрачным торжеством вел куда-то по длинным коридорам. Грачев, предчувствуя ужасное, кричал предостережения, хронавт не слышала его. Они снова входили в зал с чадящими факелами, галереями, отражаясь в тусклом блеске бронзовых зеркал. Жрец, улыбаясь белыми зубами, брал вязкую бурую глину и мазал ею Эвис, лепил ее, как статую. Она же, покорно склонив голову, стояла.

Страх и бессилие сковывали Грачева. Он рвался помешать чудовищной процедуре, но ноги врастали в пол, все тело было недвижимым камнем. Потом он чувствовал позади дыхание Тога — не мог оглянуться. Через зал тянулась процессия людей без лиц, несущих маску Ликора. В глубоком молчании они прикладывали те слепки к лицу Эвис. Теперь она вся была мертвым изваянием. Аманхор ломал ее на куски, бросал людям без лиц, разражаясь дьявольским хохотом.

Это был кошмарный, отвратительный сон. Под его впечатлением Андрей хотел отказаться от похода в горы и скорее разыскать Эвис. Только холодный утренний воздух, обмывание родниковой водой немного прояснили разум. Заставляя себя не возвращаться к ночным переживаниям, он следовал за бодро шагавшим охотником и скоро даже начал посмеиваться над собой. Откуда то пришла уверенность: Кени и Наир легко отговорят хронавта от посещения мрачного Дома. Как ни раздражало Грачева глупое шутовство Кени, он отдавал должное здравому смыслу, присущему этому человеку в вопросах однозначно серьезных.

Уже взошло солнце. Они долго поднимались по желобу, вымытому дождями в камнях. Кругом высились исполинские черные дубы, увитые змееподобными лианами с желтыми цветами в малахитовой листве. Из перистых папоротников вспархивали длиннохвостые фазаны, то пичуги стайками щебетали в пронизанных утренними лучами ветвях. Хетти вел к источнику, который они посещали, бродя в поисках добычи. Обходя одинокую скалу и непролазные заросли рододендрона, мужчины вышли на тропу, изрытую копытами диких коз. Скоро Хетти подал предостерегающий знак, замер, вслушиваясь, втягивая ноздрями воздух.

— Вепрь, — прошептал он.

Беспокойство аотта было понятно. Грачев помнил безобразные шрамы на теле охотника, скрываемые плащом и знал, что от клыков зверя погибла мать Нейса. Разъяренный секач разодрал ее на глазах Хетти — тот, лишившись сил от тяжких ран, не смог ей ничем помочь. В противоположность ленивым родичам с юга Ильгодо, косматые вепри, обитавшие здесь, превосходили свирепостью голодного леопарда. Андрей наблюдал клыкастых бестий издалека, удивляясь их огромным размерам и отнюдь не миролюбивым повадкам, будто доверие, что в них вселились души поруганных меку, не далеко от правды.

— Идем так, — сказал Хетти, указывая через поляну, бархатисто-лиловую от цветов ириса, длившуюся до буковой чащи. Он пояснил, что семейство кабанов, перекочевавших сюда, опасно для посягающих на их территорию, и лучше обойти лежку.

У источника, возле остроугольного гранитного утеса, врезавшегося в лес, как гигантский плуг, охотник по обычаю разделся. Окропляя себя водой, заговорил:

— Эяда великого леса, я снова перед зелено-синим взором. Услышь мой зов. Позволь ходить твоими чистыми путями, не руша заповеди. Не мысля иначе, как ветер и вода, что в живом, что по земле… Ночью и днем согласие между нами, — понизив голос до шепота, он говорил что-то еще. Аотт считал выдуманый им ритуал не менее важным, чем мистерии Ланатона, и Грачев, не желая обидеть друга, в точности повторял его действия. Потом они долго стояли в молчании — Хетти слушал звуки леса. Ждал в них позволения перейти рубеж туда, куда, будто бы, не распространялась воля человека. Иногда самому Грачеву, далекому от суеверий, чудилось в шелесте листвы глубокое значение. По крайней мере ему нравилась импровизированная игра охотника.