Власть ночи была на исходе. Звезды блекли. Только самые яркие: близкие или могучие кололи небо синими лучами. Океан катил тяжелые валы, и небольшой корабль был в его объятиях хрупкой скорлупкой. То опадал, то шумно вздувался парус, а надломанная, залеченная сплетением канатов, мачта стонала, будто вновь переживая недавние штормы. Только гнев стихий оставался за кормой; затерянная среди вод земля чудесно являлась в сумраке уходящей ночи.

— Хвала Силам Земли! — воскликнул человек в черном плаще. Теперь он не сомневался: впереди, там, у горизонта была Аттина.

— Вечным хвала! — вторил ему другой, длинные волосы которого развивал ветер. Лицо его было счастливо, а глаза с восторгом наблюдали вздымающиеся из волн горы. — Вот наша земля, Нуарг! Не мог я ошибиться! Буря застала нас у Фидовых островов. Я узнал их ночью, страшные в кипящей пучине и все же милые, после стольких дней! Аттла близка! Ты помнишь дымящиеся алтари, молитвы, печальный хор Ины? Помнишь, как мы уходили?

— Да, Криди. Только тогда мы были врагами. Море соединило нас. Похоже, для того, чтобы вновь выплеснуть на возлюбленный берег. Многих, многих уже нет: Их могилы в темных глубинах и в плачущих лесах Леумы. Пепел других развеяли ветры. Но видят они сквозь грань рождения и смерти, видят и радуются с нами! Мы возвращаемся в родную гавань. Не во всем мысли наши похожи, но в наших жилах одна кровь.

Еще долго у левого борта, где находились оснастка последнего погибшего корабля, они стояли вдвоем: сутулый бородатый жрец в черном плаще и закаленный странствиями воин. Прекрасная гемма, свисавшая на золотой цепи, выдавала в нем человека знатного, возможно приближенного к роду правителя Аттлы. Волны качали и влекли их к берегу. За кормой оставалось два года путешествия, которое многие называли безумным.

— Хвала Силам земли! — повторил один и спустился вниз. Кто-то коснулся его одежды, увлекая за собой, зашептал: — Время пришло, Нуарг! Эти воды хорошо известны матросам. Я ткну его кинжалом и скину за борт, — славная жертва Пее! — Он тихо хихикнул.

— Нет. Я уже сказал тебе.

— Сейчас, Нуарг! Позже будет труднее!

— Больше не думай об этом! Он вернется в Аттлу с должными почестями.

— Ты не исполнишь их волю?! Подумай, что станет тогда! Ты дашь новую жизнь Астовым россказням! Позволишь собираться толпам возле их Дома и снова, снова слушать эти опасные проповеди! Я перестаю понимать тебя, мудрый жрец!

— Ты сам видел города Леумы. Зачем же прятать истину?! Тем более прятать ее ценой грязного убийства?!

— Да! Я видел эти руины мягкого камня! Видел их обитателей, таких же черных и диких, как наунийцы! Нет — хуже, как грязные рабы с востока! Тарг будет недоволен. Он не простит твоей истины. И я не собираюсь гибнуть из-за нее!

— Мне есть, что ему сказать. Криди останется жить. Буди всех, можешь раздать остатки вина.

— Ты погубишь нас! Подумай еще раз, жрец! Вспомни алтарь и полезные речи тех, кому мы служим.

— Запомни: змея не заползет в мое сердце! Больше не думай о Криди и делай сказаное! — Нуарг предостерегающе упер посох в грудь заговорщика, потом повернулся и пошел в свои покои.

В каюте было душно, но уютно. Тусклая лампада, покачиваясь на бронзовых цепях, освещала влажные теплые стены, пахло пальмовым маслом, смолой туи. На столе по-прежнему стояли приборы: шкалы с числами, сосуды с темной тягучей жидкостью и хрустальные шары.

— Онши! — позвал он.

Из-за полога вышел юноша. Его кожа была, несомненно, темнее, чем у смуглых аттинцев, но он также не походил на людей дикой Гааны. Черты его лица были утонченны и правильны, волосы оплетала жемчужная нить. Молодой леумец остановился в двух шагах от жреца, с почтением, не умалявшим достоинства, склонил голову.

— Через пять-шесть дней мы войдем в гавань Аттлы. Долго твое путешествие, но велика и награда: ты увидишь великий город, единственно могучий на земле.

— Ты много говорил о своей родине — я всегда слушал. Теперь другие люди говорят, что я стану там не более чем зверь, пойманный для забавы. Говорят, я никогда не вернусь назад.

— Не верь злым языкам, Онши. Ты — свободный человек. Когда-нибудь Криди снова поплывет за океан. Он возьмет тебя с собой. Обещаю. А сейчас оставь меня: мне требуется отдых. Нуарг опустился на ложе и закрыл глаза. Радость конца пути, с которого казалось нет возврата, сменялась истомой, спал он или нет, — так могли делать немногие посвященные Атта, погружая тело в покой, словно в мертвую воду, а дух тогда осязал эфир и плыл в нем; в реальности и за ее туманным пределом.

Ему привиделось огромное святилище на холме, чье чрево было знакомо больше чем собственный голос: суровые изваяния, знаки на стенах и тяжкие гранитные своды. Какое-то время он блуждал там, удаляясь, то снова возвращаясь в пустой зал с матово блестящей плитой прародителя, он искал Тарга, желал увидеть его лицо и угадать ожидавшую судьбу. Однако, верховный жрец был неуловим, как тень родового змея. Тогда он покинул святилище и просто отдался чувствам, словно свободному ветру.

Сначала бестелое существо его окружал гладкий туман, но мгла расступалась, впереди возник Теокл — гигантская пирамида ступенями возвышалась к небу. Еще со времен Хатри путь к ней был проклят служителями Атта, и это видение для Нуарга стало неожиданным, даже пугающим, через миг он понял, что так бессознательно влекло его сюда: серебристый шар, одетый в огненное кольцо, зависал над вершиной горы. Он знал, что когда-нибудь это произойдет: люди со звезд, похожие на бледных демонов вернутся, но вместо радостной толпы, застанут у подножия своей святыни лишь выжженную землю и разрушенный Хатри храм.

В прошлые годы Нуарг познакомился со многими свидетельствами о ходящих по небу: слышал, будто они мудры, во многом искусны. Способны как птицы перелетать от звезды к звезде и управлять незримыми силами, скрытыми в самых глубинах вещества. Возможно так. Но что они перед тайным могуществом Верхнего храма?! Словно чувствуя за собой тень прародителя. Нуарг смело взирал на витавшую в облаках сферу. Что же нужно им здесь, вдали от звезд? На земле им не принадлежащей, покой которой велел оберегать сам Атт?

Мысли текли медленно и трудно, вдруг новая тревога задела жреца. Отгоняя видения, он открыл глаза, нащупал ногами пол и направился к двери. Соленые брызги несколько отрезвили его. Некоторое время он смотрел на восток, хватаясь за тугие веревки такелажа и упираясь в палубу, потом подозвал Криди. Аргур не мог похвастать таким же острым зрением, как жрец, но скоро и он разглядел два судна, идущих далеко от берега. Встреча у юго-западной оконечности Аттины могла быть опасной: в эти воды редко заходили патрульные корабли аттлийцев, а промышлявшие разбоем островитяне становились смелее.

— Кто бы это ни был, мы сумеем обойти их. Ветер позволит, — сказал подошедший Итех.

Теперь он тоже видел две пары косых парусов, едва различимых в янтарной полосе рассвета.

— Нам ли тревожиться?! Поднимем знак правителя, — предложил молодой помощник шкипера.

— Они и так заметили нас. Это галеры Соадама, — слова Криди мигом прервали ропот матросов, кто-то, шепча молитвы, схватился за амулет, другие, будто не веря, взирали на приближающиеся остроносые галеры.

— Что стоите?! — рявкнул Итех. — Ждете, пока они пустят нас на забаву Пее?!

Матросы бросились по местам, полезли ставить второй парус. Аттлийский знак на надувшемся ветром полотнище только предал ярости гребцам враждебных кораблей, уже слышался гул отбивающих ритм барабанов.

— Нет, аргур, нам не уйти, — признал Нуарг. — На этот раз Боги против, слишком часто мы просили, покупали их улыбку ценой никчемных жертв.

— Никчемных?! — Криди оглянулся на жреца.

— Вино, золото, кровь — для вечных только мелкая монета. Им то угодна душа. А кто из нас готов понести ее на алтарь, отбросив гордыню и всякие человеческие хитрости?

— Не время, Нуарг! Прости, но не время!..

— И все же ты надеешься на чудо.

— Да! Несправедливо вернуться с другого края земли и найти смерть у самого входа в гавань!

Галеры соадамян шли наперерез, опережая их и прижимая к рифам. Теперь ясно виделись ряды усердно пенящих воду весел, бронзовые щиты вдоль бортов. Повелевая остановиться, с ближнего судна протяжно запела труба. О, если б знали они, что преследуют славного аргура Криди! Того, чьи корабли разбили у Керпа их многочисленную флотилию! Чье имя не раз внушало трепет противникам аттлийского порядка! Если бы только знали шкиперы крылатых галер, какой триумф их ожидает, захвати они это потрепанное штормом судно с бычьей головой ростры…