Щелкнул механизм замка. Тяжелая плита отползла в сторону.

Следующий зал, куда пригласил Хепр, окутывала угольно-черная тьма. Язычок пламени на круглом мраморном столе освещал небольшую часть помещения, насколько можно было судить, просторного. Со свода на невидимой нити свисал хрустальный шар, внутри будто бы заключалось какое-то бесформенное тело. Похоже, его поверхность бороздили неглубокие размытые выемки или рисунок невнятных знаков, отливавших радужными бликами. Вокруг же было тихо и темно, не слышалось шагов на мягком полу. В воздухе витал слабый незнакомый запах. Все казалось непривычным, будто чужой божок вынес земные краски, звуки, даже часть людских ощущений.

Адепт Пятой Сферы занял место с противоположной стороны стола. На его голове появился убор, похожий на усеченный сиахийский шлем или корону, с кристаллами тускло светящегося минерала. Хепр будто превратился в другого человека. Лицо со сведенными бровями, выражая высшую сосредоточенность, покрылось морщинами. Веки под тяжестью опустились и редко вздрагивали. Даже для него, многоопытного адепта Пятой Сферы, зрение сквозь время означало непростую работу: концентрацию воли, всех ступеней разума и тонких чувств, а следствие — опустошающая растрата сил, которые он долго копил.

— Начнем! — неожиданно резко бросил он. — Дайте по предмету. Предмету из вашей страны, который находился при вас долго.

Грачев положил на край столешницы часы. Эвис протянула биорегенератор.

Вертя пластину в руках, аотт приближал ее к глазам, то возвращался к стальной вещице Грачева. Потом уронил разом оба прибора на гладкий мрамор и вытянул руки, вкладывая в движение большую силу. Мышцы тела затряслись. Одновременно с шумным выдохом светильник загорелся ярким голубоватым пламенем. Хрустальный шар начал вращение.

В этот миг Эвис почему-то вспомнила напряженно-мерцающую индикацию зала “Н” в Центре Хронавтики и себя, прижавшуюся в священном трепете к Берлзу перед третьим ударом гонга. Ударом, рушащим Время. Снова ей из памяти передался необъяснимый мучительный страх…

Вот-вот должно решиться все! Ради чего она покинула отчий дом и, пройдя бесконечность миров, была здесь. Ради чего одолела цепь нечеловеческих испытаний. Сейчас аотты узнают, кто она. Как они примут шокирующее известие?! Что скажет Хепр?! Апи?! И, наконец, каков же будет ответ строгих стражей Ланатона?! От жуткого волнения лицо ее побледнело. Холодными пальцами она поймала руку Андрея, а он почему-то не сжал ладонь. — Просто погладил, словно уставший отец ждавшую ласки дочь.

Влекомый неведомой силой шар вращался быстрее, будто им завладел неистовый вихрь. Свет множился на изломах рельефа, разбрызгивался кругом плеядами многоцветных огней. В пространстве все отчетливее чертилась сфера изменчивого света. Казалось за ее пределом уже не существует Мэя, Апи, самих несокрушимых стен храма, будто там бушуют, стонут жесткие ветры, не то пронзительные токи. В какой-то миг туманные образы прорвали границу настоящего, ворвались и понеслись беспорядочным хороводом. Нимфы лесов и горных долин, девы Луны и воины Океана, просто люди и сказочные существа, — все перемешалось в дикой пляске. А пальцы Хепра длинные, ловкие, то нервно дрожащие хватали, отталкивали их. Он владел ими, подчиняя нужному ему закону.

Через некоторое время Эвис стала привыкать к беснующимся образам, бесплотным, но ощутимым как пристальный взгляд в спину или как чей-то беззвучный смех. Вглядываясь в тени, она узнавала в некоторых что-то смутно-знакомое. А когда смотрела в сверкающие глубины шара, ей казалось, что волны потусторонних реалей сейчас хлынут к ней и страшно понесут куда-то. Встряхнув головой, хронавт отстранялась, поглядывала на безразличного к мерцающему свету Грачева. Иногда видела лицо Хепра, — отражение в хрустале, мчащемся в замкнувшемся пространстве, и испытывала боль. Его боль.

— О, Небо! — воскликнул хранитель.

— Апи, подойди сюда!

Видения из ломаного света начали исчезать.

— Я ничего не вижу! Ничего! Они были в плену у людей Единорога. Видел их, идущих через Ильгодо и возле горы, названной Теокл. Потом в Аттле, говорящих на чужом языке… Горящий факелами аттлийский храм и ту, имя которой Ардея. Диадема несомненно у нее. Но ненадолго. Многое вокруг мне непонятно, это можно разобрать сообща. Верхний храм, люди из Соадама и неясное противостояние… Но раньше?! Я так и не смог понять, что было с ними раньше! Как объяснить?! Апи?! Темный круг! Будто глупец пытается зреть невидимое. Бездна! Пустота!

— Ты искал след только в Аттине?

— Не смейся надо мной. Если они пришли с восточного материка или северных льдов, — из любых далей, я бы увидел это.

— Знаю. Ты бы видел их прошлое, пусть бы они восстали из мертвых, явились бы воплощением меку. Даже прилетели со звезд. — Что я поначалу и думал.

— На них знак Земли, такой же верный, как на любом из нас. Знак Земли! Только нет на Земле их следа, кроме как от Аттлы. Этого не может быть!

Эвис тоже была озадачена результатом опыта Хепра. Если бы он снимал информацию с ее мозга или мозга Грачева, он мог бы узнать многое из хранившегося в их памяти, в том числе и о событиях, имевших место до перехода во Времени. Прорицатель же пользовался принципиально другим методом, описанным древними свидетелями, но известным в ее время уже как легенда. Методом, почему-то не доступным могучей науке. Каким образом оракулы далеких веков могли воспринимать затухающее ничтожное энерго-информационное поле с объекта и прогнозировать варианты его будущего, — осталось одной из великих загадок, раскрыть которую безуспешно пыталось человечество.

Невеликие продвижения в области энергоинформатики и пси-эффектологии только расширили круг проблем. Исследования сверхточными приборами, новыми хитроумными способами давали противоречивые, даже абсурдные результаты и прошлые построения с некоторого времени рушились в фундаменте. Эвис хорошо помнила высказывание одного авторитетного специалиста в этой непостижимой науке (и науке ли?!): “Господь Бог нас попросту водит за нос. И почему Ему вздумалось заняться этим именно теперь?! Я не могу повторить то, что делали дилетанты шутя два-три века назад. Нельзя исследовать то, что исчезает без следа, вне всякой связи. Я умываю руки”.

Но сейчас хронавт стала свидетелем удивительного и красноречивого эксперимента, проведенного служителями Пятой Сферы. Более того, она сама в короткие, как всполох молнии моменты будто бы видела прошлые аттлийские события в преображенном хрустальными гранями свете!

Тайное знание аоттов существовало. Только его ограждали непроницаемые Двери Хорв.

— К общему сожалению волшебство сработало несовсем, — прервал ее мысли Грачев. — Хепр лишь подтвердил этапы нашего путешествия из средней Аттины. И мы, повествуя о них ранее, были честны. Не обманули и указав нынешнее место нахождения Голубой Саламандры. Что дальше?

— Никто не сомневался, что та история правдива, — сухо ответил Апи. — Ланатону важно знать начало вашего пути и какой неизвестный народ вы представляете. По неясной причине Хепр не смог узнать ничего определенного. Вы знали, что так произойдет?

— Послушайте меня! — призвала Эвис. — Я только могла надеяться, что “глаз” Пятой Сферы видит дальше, чем уже минувшие дни. Я надеялась: посвященный, пройдя путями, проложенными Хорв, и, разумеется, незнакомыми мне, увидит и перескажет то, что придется теперь объяснять, полагаясь на ваше доверие. Так постарайтесь выслушать и проникнуться, не давая воли сомнениям.

— Пока не было повода не верить твоим словам, — заметил Хепр. — Я в состоянии быть свидетелем истины, но какая-то далекая грань от меня ускользнула.

— Потому, как для вас нет нашего прошлого. Именно Время разделяет наши миры. Время на многие тысячи лет вперед! И я, и он когда-то родимся на Земле. Трудно представить, но я по-прежнему надеюсь: вам, хранящим труднопостижимые тайны, свыкшихся с ними, будет доступно мое откровение! Мы — ваши далекие потомки!

От столпившихся у портала аоттов послышался ропот изумления.

— А ведь загадка проста. — прошептал Апи. — Почему я не догадался раньше? Время вперед!

— Да, но бездна времени! — вторил ему Хепр, снимая давящий голову шлем.