Татьяна Мальцева

Первый поцелуй

Все чаще ее можно было видеть во дворе кафе и вскоре она стала там своим человеком, найдя очередных друзей на совместный „чаек“. Порой она не могла вспомнить даже день недели, да и на что ей это было нужно? Все дни были как братья-близнецы. Она ждала момента, когда можно было утолить голод и насытить душу „божественным нектаром“. Это теперь стало смыслом ее жизни. Находя окурок на асфальте и пытаясь прикурить, она видела, что руки не слушаются ее и пальцы дрожат.

В очередной раз, когда они всей компанией распивали свой чаек, один из ее новых друзей сказал: „Наташ, а на что тебе твоя квартира? Только деньги зря платить. Ты все-равно там не живешь, продай ее. У меня и покупатель есть на нее“. Глядя на него осоловевшими глазами, она хриплым голосом спросила: „А где же я буду жить?“ „Да у меня полно места для тебя“, — сказал он.

Через неделю все документы, на удивление, были уже оформлены и, получив причитающуюся ей сумму, Наташа перевезла свой жалкий скарб к новому приятелю. А лестница жизни все продолжала опускать ее ниже и ниже и, казалось, что предела этому не будет.

Вскоре у нового приятеля появилась очередная подружка и они стали жить втроем, как одна семья. Но беда уже снова стучала в ее дверь. За неуплату квартиры, ЖЭК выселил Наташиного приятеля из нее, предоставив ему койку в доме престарелых и Ягодка осталась совсем без крова. Деньги, полученные от продажи ее квартиры, уже давно исчезли.

Иногда ей удавалось переночевать у своих новых подруг, а когда такой возможности не было, то только подвал, да чердак могли дать ей место для ночлега. Там была своя особая жизнь. Обитатели подвалов и чердаков были разные. Были такие, которые давным-давно спились, потеряв человеческий облик и забыв, кто они вообще были раньше.

Но среди бомжей попадались и весьма интересные личности, с очень широким кругом интересов. Некогда закончившие университеты и затем, волею случая упавшие на самое днище горнила человеческой жизни. Хитросплетения их жизней были такими интересными и необычными, что пожалуй можно было бы написать довольно интригующий рассказ о них. Сидя в полутемном подвале или на чердаке, зачастую полупьяная, она не понимала, о чем они говорили, эти бомжи-интеллигенты.

Днем они кружили по округе, в надежде найти пустые бутылки, и сдав их, похмелиться. А поздно за полночь заваливались в подвал, так как днем его закрывали. Все ее пожитки составляла маленькая котомка, в которой был старый свитер, оставшийся от отца, да пара потертых брюк, которые она нашла, в очередной раз копаясь в помойке.

Все бомжи без исключения любили летнюю пору. Она была для них беззаботной в смысле ночлега. Любой куст или же лавочка могли служить постелью, что нельзя было сказать про зиму. В зимнее время число сотоварищей резко уменьшалось, по причине как несчастных случаев, так и замерзания в пьяном состоянии на улицах. Упав однажды, они были не в состоянии добраться до теплого места и заснув, замерзали на холодном тротуаре. Иногда их удавалось спасти, но это были крайне редкие случаи. Кому они нужны, эти бездомные бомжи?

В жизни Наташи также был случай, когда она пьяная попала под машину, но на ее счастье водитель сам отвез ее в больницу, где она провела целый месяц и, выйдя из больницы, еще долго хромала. Так и жили из года в год. Менялись только сотоварищи по выпивке. Иногда ей казалось, что она видит рядом знакомое лицо, которое ей кого-то напоминало и даже разговаривало с ней, но о чем, она совершенно не помнила.

***

Была ранняя осень. Она лежала на картонной коробке и было трудно определить, жива она, или уже нет. Лучи солнца ласково гладили ее некогда такую белую кожу. Остекленевшие глаза смотрели в никуда. Когда, наконец, она очнулась, то обнаружила, что находится в какой-то незнакомой ей комнате.

Стены были светлые и она лежала на чистой постели. С трудом повернув голову, она увидела девочку лет пяти, которая тихо сидела напротив окна в кресле, крепко обняв маленькими ручонками белого медвежонка. Из кухни доносился какой-то шум, в доме пахло хлебом. „Кто ты?“, — едва слышно спросила она. Подняв свои огромные ресницы, девочка тихо ответила: „Наташа“. Поманив девочку рукой, она прошептала: „Иди сюда“. Все еще продолжая крепко прижимать игрушку, девочка неслышно подошла к кровати.

Ягодка ласково погладила ее по головке. Волосы ребенка были невероятно мягкими и темными, от них пахло шампунем. Неожиданно ее взгляд привлек маленький крестик на золотой цепочке, что висел на тонкой шее девочки. „Откуда это у тебя?“, — показывая на крестик, спросила она. Смутившись, та ответила: „Не знаю“. Лицо девочки стало постепенно исчезать и Наташа подумала, что это очередной сон, всего лишь сон, и провалилась в беспамятство.

Очнувшись вторично, она увидела низко склонившееся над ней лицо Вали. „Ну как ты?“ — спросил он. Она смотрела на него широко раскрытыми кошачьими глазами, и не могла поверить, что это не сон. С трудом открыв рот, она не могла произнести ни одного слова. Язык не слушался, он словно онемел. Спазмы в горле перехватили ее дыхание, она почти задыхалась, и в ту же минуту слезы радости брызнули из ее глаз. „Боже мой“, — сказала Ягодка, — „Неужели я спала долгие пять лет?“ Наклонившись, Валя нежно поцеловал свою Ягодку в губы. Это был первый поцелуй в их жизни.