Убийца повернул нож и выдернул его из плоского живота Стефани.

Корчась от боли, девушка согнулась и готова была уже упасть, но убийца не позволили ей этого сделать. Он удержал ее и вонзил лезвие в грудь. На удивление оно зашло в плоть легко и безболезненно, потому что девушка уже потеряла сознание и не чувствовала боли.

Лезвие неприятно скрипнуло по кости, когда Бобби вытаскивал его.

Ривинант, штат Невада.
1998 год.

С криком, рвущимся из груди, Бобби Юхонсен подскочил и уселся на край кровати. Его обыкновенное, со слегка выпирающими скулами лицо было усыпано маленькими бусинками холодного пота. Они, как переливчатый бисер, усыпали его многодневную щетину. Слипшиеся мокрые волосы прилипли ко лбу и щекам, а заодно и лезли в глаза.

Капля ледяного пота скатилась со щеки на шею, неприятно щекоча кожу.

– Нет, нет. Я не убийца! Я не убивал ее! Не убивал, черт возьми!

Он с силой ударил по подушки, оставив на ней след массивного кулака.

Ему ужасно хотелось пить, словно он съел тонну соленой рыбы. Тело ныло и крутило от адской боли, а кости словно ломались, прям внутри. Его пробила мелкая дрожь и холодный пот уже катился струями по его отлично сложенному, рельефному торсу.

Я могу себя пересилить. Да могу. Но кто мог подумать, что это так сложно.

Это была маленькая комнатка. В конце небольшого холла — кухонька. Спальня, где едва-едва хватало места для односпальной кровати и комода, в котором из пяти ящиков двух недоставало. На стенах, обклеенных дешевыми обоями, — старые репродукции в рамках. Фальшивый камин без дров. На каминной доске в беспорядке расставлены пластмассовые и глиняные фигурки человекообразных существ. На полу — протертый до дыр ковер с обтрепавшейся бахромой, первоначальный цвет которого уже наверняка никто не помнил. Эркер, затянутый зеленоватыми, сделанными из грубой шерсти шторами с разлохматившимися краями. Телевизора нет и в помине — лишь маленький радиоприемник с часами на приставном столике, под лампой.

Остановившись на кухне, он наклонился над раковиной и открыл воду. Из крана полилась живительная струя воды. Бобби стал жадно, как рыба, глотать воду, словно провел несколько дней в пустыне без живительной влаги.

Когда он напился, то набрал воды в ладони и выплеснул ее себе на лицо. Затем осмотрелся и обнаружил на столике два пакетика с леденцами «Чупа-Чупс» и небольшой листок бумаги, сложенный пополам.

Если хоть сигарет нет, так это можно... Черт! Как все болит.

Бобби развернул леденец на палочки с малиновым вкусом и сунул его в рот, разворачивая при этом листок. Это было письмо от Кристин:

Привет, дорогой. Извини, что в эту трудную минуту меня нет рядом с тобой. Я знаю, как тебе плохо и всем сердцем хотела бы разделить с тобой эту боль.

Зная все синдромы этого периода, я принесла тебе побольше конфет и шоколада. Обязательно пей больше воды. Кстати сигарет и спиртного нет, можешь даже не искать. После того, как прочитаешь письмо, забирай все это добро к себе в комнату, ложись в постель, закутывайся и лежи.

Извини, но мне пора бежать.

Люблю, целую.
Твоя Кристин.

В правом нижнем углу листа бумаги был бордовый отпечаток женских губ.

Шайба со звоном ударилась о лед и плавно проскользила к правому бортику.

Резко затормозив, оставив на стеклянной поверхности льда две рваные полосы, игрок в черно-зеленой форме с изображением оскалившегося волка, подхватил шайбу и автоматически посмотрев по сторонам, в поисках партнеров, понесся в сторону чужих ворот. На его спине четко вырисовывался оранжевый номер 47.

Он ловко увернулся от атаковавшего его Дункана. Мастерски исполнив прием легендарного в прошлом советского хоккеиста Фирсова. Прием заключался в том, чтобы незаметно отыграть шайбу на ногу, а через мгновение снова возвратить ее на крюк клюшки.

– Блестящий финт игрока под номером сорок семь! — прокричал в микрофон комментатор, сидя в коментаторской кабине, нацепив на уши огромные наушники. — Это Трой Кулл из команды «Койотов». Так, посмотрим за комбинацией... проходит синюю линию....

Трой проскочил синюю линию и слегка затормозил, ища глазами Доусона или Брендана Стилтона. Все надо делать быстро, а главное – продуманно, иначе можно потерять шайбу.

Он ушел чуть влево ближе к правому бортику и краешком глаза заметил проскользнувшего сквозь двух защитников Стилтона, тот был чуть сзади. Не раздумывая, Трой крутанул клюшкой, и шайба помчалась в направлении двадцатого — Стилтона.

По левой стороне к воротам уже мчался Доусон, выжидающе глядя то на двадцатого, то на сорок седьмого.

Как только шайба коснулась клюшки Стилтона, он моментально переправил ее на Доусона, не удосужившись как следует ее обработать и удобнее катнуть на капитана «Койотов». Из-за этого шайба крутилась в воздухе, как юла и ее было практически невозможно принять.

Питер Доусон отъехал чуть назад...

Вратарь «Красных крыс» видимо, потеряв ориентацию в пространстве, не далеко вышел из ворот, но и этого стало достаточно, чтобы Доусон спокойно остановил шайбу и катнул ее между его щитком, а там уже Трою ничего не оставалось делать, как подставить клюшку...

– Г-о-о-о-о-о-о-о-о-о-л!!!!!!!! — бешено завопил комментатор, покраснев с ног до головы. Его жилы на горле напряглись настолько, что казалось, они вот-вот лопнут.

Он скинул с головы наушники и, вскинув руки вверх, стал радостно выплясывать вокруг своего кресла :

Трой вскинул клюшку над головой, сделал круг почета вокруг ворот противника и подкатил к Питеру :

– Да! Мы сделали их!

– Молодчина приятель! Так держать! — Питер легонько стукнул его по черному шлему и положил руку на плечо.

– Отлично Трой! — восхищенно произнес подъехавший к ним левый нападающий «Койотов», двадцатый номер, Стилтон.

Главный тренер команды «Койотов», невысокий, полный седовласый старичок сложил ладони рупором у рта и громко прокричал:

– Молодцы ребята! Осталось немного!

Питер Доусон посмотрел на тренера и увидел, что тот показывает ему три пальца. Это обозначало, что их линия может ехать отдохнуть, а на лед выйдет третья.

– Поехали ребята, — скомандовал он, покатившись к бортику, за которым сидел весь состав команды.